Жить дальше
Шрифт:
Сара внезапно проснулась. Её сердце колотилось, вероятно, сильнее, чем допустимо в её возрасте. Она взглянула на электронные часы. 3:02 ночи. Рядом с ней лежал Дон; его дыхание производило тихий звук при каждом выдохе.
Идея, которая вырвала её из сна, была настолько захватывающей, что она хотела было его разбудить, но потом решила этого не делать. В конце концов, это было весьма смелое предположение, а у него и так в последнее время были проблемы со сном.
Её сторона кровати была ближе к окну. Миллион лет назад, когда они решали, кто где будет спать, Дон сказал, что она
Её суставы не гнулись, спина болела, а нога всё ещё заживала. Но она сумела, опираясь на тумбочку, поднять себя на ноги — в равной степени усилием воли и напряжением тела.
Она короткими шаркающими шагами шаковыляла к двери, помедлила и отдышалась, держась за дверную ручку, затем продолжила путь — по коридору и в кабинет.
Экран компьютера был чёрен, но ожил, как только она тронула мышку, чтобы выставить пониженную яркость, подходящую для тёмной комнаты.
Через мгновение объявился Гунтер. Наверное, он был внизу, подумала Сара, но услыхал шум её шагов.
— У вас всё хорошо? — спросил он. Он так сильно уменьшил громкость голоса, что Сара едва его различала.
Она кивнула.
— Всё в порядке, — прошептала она. — Я хотела кое-что проверить.
Сара любила истории — даже апокрифические — о моментах озарения: о том, как Архимед выскочил из ванны и голым бегал по улицам Афин, крича «Эврика!», о Ньютоне, наблюдающем за падением яблок (хотя она предпочитала ещё менее правдоподобную историю о том, как яблоко упало ему на макушку), об Августе Кекуле, проснувшемся с готовой химической формулой бензола после того, как увидел во сне змею, кусающую себя за хвост.
За всю её карьеру у Сары лишь раз случилось подобное откровение: когда она много лет назад, играя в скрэббл в этом самом доме, вдруг догадалась, как нужно упорядочить текст первого послания с Сигмы Дракона.
Но сейчас, возможно, её настигло второе.
Её внук Перси спрашивал её мнения об абортах, и она сказала, что долго мучилась над этим вопросом.
И так оно и было, всю её жизнь.
Но что она вспомнила только сейчас — это как она, вот прямо как сегодня, проснулась в три часа ночи. Это было 28 февраля 2010 года, в воскресенье, за день до того, как из Аресибо был отправлен первый ответ на первое сообщение драконианцев. Они с Доном были в своём гостевом домике при обсерватории, и листья пальм хлопали по деревянным стенам, создавая постоянный фоновый шум.
Она решила, что недовольна своим ответом на вопрос номер сорок шесть. Она ответила «да», желание матери всегда бьёт желание отца относительно обоюдно согласованной беременности, но сейчас ей показалось, что она склоняется в пользу «нет». И поэтому Сара поднялась с узкой койки. Она включила ноубук, содержащий мастер-копию данных, которые будут отправлены на следующий день, изменила свой ответ на этот единственный вопрос и перекомпилировала файл послания. Завтра её ноутбук подключат к большой чаше, и эта отредактированная версия будет отправлена к звёздам.
Разве может повлиять мнение одного человека из тысячи по одному-единственному вопросу на общую картину? Так
А Сара хотела дать драконианцам самый честный, самый искренний ответ, на какой была способна.
К этому времени копии вроде бы окончательной редакции ответа уже были записаны на CD-диски, и была изготовлена архивная распечатка, которую Дон недавно принёс ей из университета. Сара и думать забыла о той ночи в Пуэрто-Рико тридцать восемь лет назад, пока не вспомнила несколько минут назад.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил Гунтер.
— Просто составь мне компанию, — ответила Сара.
— Конечно.
С Гунтером за плечом она тихо приказала компьютеру вывести копию её вариантов ответов на драконианскую анкету.
— О-кей, — сказала она компьютеру. — Показать ответ на вопрос сорок шесть.
На экране подсветилась новая ячейка.
— Сменить ответ на «нет», — сказала она.
Дисплей отразил изменение.
— Теперь перекомпилируем все мои ответы. Во-первых… — она продиктовала инструкции, которые компьютер покорно исполнил.
— Частота вашего пульса увеличилась, — заметил Гунтер. — Вы хорошо себя чувствуете?
Сара улыбнулась.
— Это называется волнение. Всё будет хорошо. — Она снова обратилась к компьютеру, стараясь говорить по-прежнему ровно: — Скопировать полученную последовательность в буфер обмена. Вывести ответ драконианцев… Так, загрузить алгоритм дешифровки, который они прислали. — Она помедлила, чтобы сделать глубокий успокаивающий вдох. — Отлично, теперь вставить содержимое буфера обмена и выполнить алгоритм.
Содержимое экрана моментально изменилось, и…
Эврика!
Вот они: длинные последовательности символов, определённых в первом сообщении. Сара десятки лет не читала драконианских идеограмм, но она тут же их узнала. Вот этот блок означал символ «равно», вот эта перевёрнутая «Т» — символ «хорошо». Но, как и с любым языком, если ты им не пользуешься, ты его забываешь. Не важно. Существуют программы, способные транслитерировать драконианские символы, и Сара приказала компьютеру скормить получившийся текст одной из таких программ. Экран тут же заполнился переводом драконианских символов в английские слова, которые она сама им сопоставила целую вечность назад.
Сара крутанула колёсико мыши, прокручивая экран за экраном расшифрованного текста; сообщение было огромно. Гунтер, конечно же, мог читать текст с экрана, как бы быстро он ни прокручивался, и он удивил Сару, в одном месте очень тихо воскликнув «Вау!». Через некоторое вемя Сара вернулась к началу; её переполнял адреналин. Большая часть вступления была чёрной, но остальной текст был расцвечен разными цветами, отражавшими различную степень уверенности перевода; значение каких-то драконианских символов было общепризнанным, относительно смысла других имелись разногласия. Но общая идея была очевидна, даже если какие-то тонкости при переводе потерялись, и когда эта идея дошла до Сары, она лишь покачала головой в изумлении и восторге.