Жить не обязательно
Шрифт:
А вот здесь стоп, дружок!
Медленно просмаковал вторую строчку, о которую зацепилось сознание: «Медленна арба лет… медленный арба лет… Медленный чего?
Арбалет!
Вот оно что!
Вместо лука – арбалет!
И уток набью, и оленя добуду!»
От радости Гарт аж подпрыгнул на месте, и оказалось, что уже дошел до первой из замеченных сверху бочек, и это совсем не бочка.
Это был морж клыкатый!
Большой, усатый.
Мёртвый.
На голове его зияли глубокие, заполненные засохшей кровью царапины, очевидно, от медвежьих зубов и когтей, низко опущенная голова с небольшими острыми клыками покоилась на камне, передние ласты были подогнуты под тулово и ещё хранили в себе движение.
Животное это издохло внезапно, за секунду до того, как уйти в море.
Но следов борьбы двух гигантов Арктики видно не было.
Очевидно, медведь подкараулил моржа на материковом лежбище, но тому удалось вырваться и доплыть до острова, где он и погиб от ран.
Произошло это ещё до шторма: перед моржом лежал такой же ледяной вал, как и перед биваком.
Значит, мясо есть нельзя – трупный яд. Но шкура пригодится на крышу для избушки.
Гарт сделал обычные надрезы и стал снимать шкуру. И тут обратил внимание, что пенис у моржа действительно почти весь костяной и поговорка «хрен моржовый» не лишена твёрдого основания.
Шкура у этого ластоногого толстая, грубая, многослойная, нож быстро тупится, приходилось без конца шоркать его о камень, а тушу Гарт ворочал вагой: морж был длиной в три шага и весил, наверное, полтонны.
Долго Сашка с этим делом промучился, аж взмок.
Хотел отрезать голову, уж больно красивые клыки, но не смог найти хряща между позвонками и чуть нож не сломал. Эх… Топор нужен!
Напоследок решил вспороть трупу брюхо, чтобы вытащить печень. Любой печенью можно выделывать шкуры, но лучше всего – моржовой.
Очень надо было выделать шкурку бургомистра.
Но едва проткнул туше живот, как тут же, зажав нос, и убежал: нестерпимая вонь, чуть не вырвало.
Шкура ластоногого оказалась такой тяжёлой, что Сашка мог её только волочить. На подходе к биваку уже и сам едва ноги волочил.
Из ямы у домашнего камня неожиданно выскочил песец-щенок, с рыбкой в зубах конечно же тот самый!
Отбежал в сторону и стал тявкать.
– Вот с-собака! Обворовал, да ещё и лаешь!
Охотник громко хлопнул в ладоши и прогнал нахала.
Яма была пуста. Штук тридцать рыбок, которые там ещё оставались и из которых Гарт собирался сварить уху, этот ловкий воришка сожрал. И дыма не побоялся.
Ладно. Зато рыбки на перекладине хорошо подсохли на ветру. Ими Гарт и пообедал. Закусил морской капустой и запил водой. Жить можно.
Затем оттащил шкуру, на которой остались прирезки мяса и сала, в сторонку, уложил её мездрой кверху и оставил чайкам.
Мездрить вручную – руки отпадут. А чайки весь оставшийся на шкуре жир и прирезки мяса начисто выклюют и зачищать не надо.
12. Арбалет
Идея сделать арбалет для охоты так Сашку захватила, что ни о чём другом он и думать не мог.
Арбалет – оружие сложнее лука, но зато и не в пример точнее.
Опыт постройки арбалета у него имелся. В подростковом возрасте деревенские мальчишки делали арбалеты с самым настоящим стальным луком, в качестве которого служил зуб от конских граблей. Он изогнут дугой, отлично пружинит и бросает стрелу до ста метров, смотря как тетиву натянешь. Подростки целые соревнования устраивали и даже на спор воробьёв с веток сшибали.
За время своего «сидения на Ботфорте» Сашка изготовил несколько арбалетов, и каждый был лучше предыдущего.
Наконечники для стрел он вырубил из краёв кастрюли в форме буквы «U», а в месте сгиба оставил шипы и насадил наконечники на небольшие палочки толщиной в мизинец. Такие двуглавые стрелы для охоты на птицу Сашка видел в краеведческом музее в Дудинке.
Этим же вечером наипримитивнейшим изо всех арбалетов, в котором спусковой крючок был просто прибит гвоздиком сбоку к ложу, он добыл ещё одну чайку, а во втором ручье, после пары промахов, подстрелил и пару уток-морянок. Арбалет бил сильно: при удачном выстреле птице отрывало голову.
Все три птичьи печёнки, как ни хотелось их съесть, Гарт запихнул под мох рядом с первой – бургомистровы шкурки выделывать. Обеспечить себе сухие ноги стало первоочередной задачей. Кашель усилился. Охотник чувствовал себя не очень хорошо, но всё же выстрогал ещё пять деревянных наконечников: три кругло-конусных с небольшой разницей в диаметре, и два плоских с широким острым листом. Подровнял, отшлифовал наконечники камешком и сделал с них в глине отпечатки. Когда высохнет глина, залить полости расплавленным алюминием, и получатся относительно тяжёлые «настоящие» наконечники для охоты на оленей и тюленей.
Мясо с грудок всех трёх птиц Гарт срезал, обмакнул в морскую воду и положил под мох, в «голодильник», а все четыре птичьих тушки сварил в кастрюле. Получился густой, жирный шулюм, который он с непривычки к специфическому запаху, даже не смог одолеть и оставил половину на завтрак.
13. «Утро туманное, утро седое…»
Проснулся Сашка раным-рано от кашля, встал и подновил костры.
Чайки облепили шкуру моржа, как тараканы кусок хлеба.
Рука сжала арбалет, но тут же и разжалась.
Стрелять не хотелось, не моглось.
Не утро, а радость Божия!
Милое солнышко расплылось в уютную подушку.
На подушке лежало рыжее облако.
Однолетние льдины стали розовыми.
Угловатые айсберги стали сине-розовыми.
Угрюмые скалы стали чёрно-розовыми.
Триангуляционная вышка стала светло-розовой.
Брёвна, доски, песок и глина стали густо-розовыми.
Дальняя двуглавая Дева-гора, днём незаметная из-за вечных туманов, тоже скинула одеяло и выгнула к небу упругие вершины, покрытые розовым шёлком.