Шрифт:
Annotation
Жарков Евгений Александрович
Жарков Евгений Александрович
Жить
Паша и Дима убили бурундучка во дворе у Паши. Он стоял на заборном столбике, Паша подкрался к нему, ударил палкой, и бурундучок упал в колодец столбика. Паша пытался его там высмотреть, но ничего не было видно, только темнота. Длинная, в полтора метра, темнота.
– Ты видел?
– подошёл к нему Паша, сорвал несколько вишен и кинул себе в рот, промазав одной мимо цели.
Дима кивнул.
– А я нет.
– разочарованно сказал Паша.
– Моргнул или что.
В обед Дима как-то оживился.
– Надо будет у Тимофеча шавку убить.
– сказал он.
– Бесит она меня. Противная очень. Всё тявкает и тявкает, а толку с неё никакого. Не собака, а крыса какая-то.
Тимофеич был старым восьмидесятилетним дедом. У него никого не было кроме Кнопки - маленькой дворняги пятнистого окраса, размерами походившей на разных экзотических собак карликовых пород. Пять раз в день Тимофеич брал Кнопку под мышку и шёл гулять на улицу.
– Дед орать ещё начнёт. Народ сбежится. Ментов вызовут.
– испугался Паша.
– Всё нормально будет. Ты как баба прям. Камнями её закидаем и всё. Тимофеич и не заметит, она ж у него без поводка, бегает, где хочет.
Паша скривил лицо, выразив сомнение.
– Зато тут уже точно рассмотришь.
– с улыбкой сказал Дима.
– Она хоть и маленькая, но всяко больше бурундука будет.
На том и порешили.
А пока друзья остались играть в саду, возле большой яблони, к которой Димин дед прибил баскетбольное кольцо. Кольцо было ненастоящим, а пластмассовым и уменьшенным в размерах, и мяч к нему полагался соответствующий. Вместе всё это было для ребят жутко неинтересно.
Они играли в танки.
Паша, зажав перочинный нож между большим и указательным пальцами, клепал обычные железные, а Дима, с ножом между указательным и средним, отвечал ему бронированными.
Паша создавал армию солдат, беря нож за ухвостье, а Дима пытался забросить своего десантника Паше в тыл, кидая ножик в воздухе на расстояние не менее пяти шагов от своего штаба.
По улице, вдоль забора, ограждающего Пашин двор, ездили редкие машины и частые телеги. Ходили люди, куры, гуси, собаки и коты. На обед пришла корова, попила воды из колодца, добытой для неё при помощи ведра жилистой Пашиной бабкой, отдала молоко, постояла в сарае и пошла дальше есть траву на пастбище. Паша с Димой как-то пытались сами доить корову и даже взяли с собою кота, чтобы кот стоял и радовал корову собой, потому что ребята во дворе им сказали, что коровы очень любят котов и ночью, когда все спят, пускают их к себе в сарай и дают пососать молока. Затея не удалась, друзья все вымазались в вазелине и надоили едва ли литр.
В небе светило солнце. Светило какими-то тонкими нитями, которые соединяли его с землёю.
Танки быстро надоели ребятам, и они решили подышать холодным из колодца. Окрыли дверцу колодезного домика и по очереди стали просовывать туда головы. И кричать. Было интересное металлическое эхо. В колодце висели на верёвке и охлаждались сливки в большой жестяной банке. Паша достал банку, воровски озирнулся, открыл её, отхлебнул сам, дал отхлебнуть Диме, ещё раз воровски озирнулся и повесил на место.
Потом ребята пошли искать в огород остатки прошедшей уже клубники. Они нашли несколько зачахлых, мягких до отвращения ягод и заставили себя их съесть.
– Я тут вчера всё подчистил.
– признался Паша.
Дима махнул рукой, как бы "ничего страшного".
– Как думаешь, - сказал он.
– завтра Кеша приведёт свою эту чёрную, которая в прошлом году была?
Паша пожал плечами:
– Не знаю. У него может уже другая появилась. Я его не видел давно.
– Ну да.
– согласился Дима и вздохнул.
– Красивая она всё-таки.
– Не по нашу душу. Ей, наверно, лет восемнадцать уже.
Дима мечтательно смотрел куда-то за горизонт и последние Пашины слова слышал плохо.
– Димка, гляди.
– Паша больно толкнул его в бок.
Он показывал пальцем на дорогу, по которой шла корова. Корова только что произвела свежую лепёшку прямо возле Пашиной калитки.
– Пойдём, бомбочку сделаем.
– Ну пойдём. Кто?
– спросил Дима.
– Давай ты.
Дима взял в руки большой камень, подошёл к лепёшке, занёс камень над головой и со всего маху обрушил его в пахучую массу, резко отскочив в сторону.
Дерьмо разлетелось брызгами.
– Задело?
– спросил Паша.
Дима огляделся:
– Да нет. На носки только немного попало.
Мимо на велосипеде проезжал старший на два года соседский парень.
– Чё, говнодавы, опять хернёй маетесь?
– весело крикнул он и посигналил звонком.
Ребята проводили его взглядом.
– Зеркало классное.
– сказал Дима.
– Да, - согласился Паша.
– цвет приятный такой, голубоватый. Он мне предлагал его на десять подшипников поменять.
– В колёсике?
– Ага.
– Не, в колёсике это дорого, вот если бы без колёсика.
Мимо колонной шли гуси. Большие, белые и гордые. Замыкающий колонну гневно смотрел по сторонам и зло шипел. Свернул к ребятам, немного постоял пристально на них глядя, высунул язык и уже хотел как следует зашипеть, но, спохватившись, бросился догонять ушедших вперёд сородичей.
– Какие же они говнистые. Лучше б ты гуся завалил.
– сказал Дима.
– Я их боюсь.
Дима засмеялся.
– И вся улица знает почему. Ты ж до сих пор веришь, что если будешь ссать возле сарая, то гуси тебе писюн оторвут.
Паша залился краской, а Дима зашёлся пуще прежнего:
– Дед у тебя садюга тот ещё.
– Ну ладно, хорош уже.
– буркнул Паша.
– Мака хочешь?
– Давай, тащи.
Паша принёс белый холщовый мешочек, полный мелкой чёрной крупы.