Житие колдуна. Тетралогия

Садыкова Татьяна

Маргарет что-то прошипела себе под нос про свою недалекую подругу и с тоской посмотрела на сиротливо лежащий поднос. Видимо, думала, что первый же прошедший по коридору об него споткнется, и в госпитале прибавится еще пациентов и, следовательно, работы. И не дай Великая, это будет целитель, спешащий на вызов.

В ней сейчас боролись две крайности: отпустить меня и поднять поднос, или же удерживать в плену и ждать скорых "жертв". Я бы предпочел первое... У Азеля есть привычка кидаться в нерадивых сотрудников подручными вещами. Он говорит, что развивает в целителях и милсестрах ловкость, быстроту реакции и готовность уворачиваться в любой момент от летящих предметов, потому что иногда попадаются слишком нервные пациенты, а на больничный целителям выходить стыдно

по определению. Но я-то знаю истинную причину его экзекуций - учитель просто обожает кидаться в людей вещами, ностальгируя о своей несостоявшейся карьере стрелка в гвардии Его Величества. Да... Детские мечты Азеля столкнулись с суровой реальностью, и теперь он тренирует меткость на своих подчиненных. Воистину ужасен этот человек, а он меня еще и воспитывал... по крайней мере, пытался это сделать.

Может сейчас попытаться сбежать? Эда я в другой день проведаю... или вообще, загляну к нему через окно, благо всего-то третий этаж. Вот только как бы ее отцепить, да так, чтобы потом магистр Гариус не подкопался. А то я его знаю - скажет, что сотруднице нанес психическую травму и мне, как порядочному человеку, нужно за нее отработать несколько смен. И так уж и быть, он разрешает мне отработать часы милсестры целителем.

– Даже не пытайтесь, магистр, - сладко пропела Маргарет, будто прочитав мои мысли о расправе с ней.
– А то я буду кричать, что меня насилуют. А я это умею, уж поверьте.

– Насиловать?
– ехидно осведомился я, придумывая план побега.

– И это тоже, - легко согласилась она.

О Великая... какие пошли милсестры. И скажите мне, на что ориентируется Азель, подбирая такой персонал?

– Прелесть ты моя, где же ты была эдак лет пятьдесят назад?
– поинтересовался я. А хватка у нее что надо - держит крепко, и видно, что готова в любой момент к тому, что я попытаюсь сбежать. Но, я подумал, зачем мне убегать? Палата Эдварда совсем рядом, да и долго ли я с яблоками буду ходить?

– А что?
– почему-то фыркнула Маргарет.
– Сейчас уже не можете? Если что, у нас отличные целители по этим вопросам...

– Да...
– кивнул я своим мыслям и смерил нахальную девицу сочувствующим взглядом.
– Жаль, что вас тогда не было, а то сейчас я воспитанием сотрудниц госпиталя не занимаюсь. Хотя ради вас сделал бы исключение, но вот беда - мне сейчас недосуг этим заниматься... В общем, давайте, отпускайте меня. Мне нужно идти.

Я кивнул головой на дверь палаты Эдварда. Работница госпиталя ощутимо вздрогнула и как-то нервно улыбнулась. Да что это с ними такое? Что такого ужасного натворил тихий и миролюбивый дракон?! Судя по лицу наглой милсестры - много чего, причем вряд ли раздавал детям медовые леденцы и пел романтические баллады милсестрам.

– Так вы друг "этого"?
– с содроганием прошептала Маргарет, крепче вцепляясь в мои руки. "Этого"? Нравственное падение милосердных сестер за эти полвека меня убивает напрочь. Так и хочется пойти самому к Азелю и высказать ему все, что я думаю о его просто потрясающей способности подбирать персонал. Ведь никакого уважения ни к пациентам, ни к посетителям!

– Друг, причем хороший, - с угрозой произнес я.
– И я пришел в Парнаско общаться не с вами, а с ним. И если вы меня сейчас к нему не пропустите, то у вас больше не будет ни главы, ни госпиталя...

– Но туда нельзя!
– возразила мне девушка и доверительно прошептала.
– Он грозился, что в любого кто его потревожит - полетит цветочный горшок! А мне нужно вас доставить магистру Гариусу в целости и сохранности.

Дракон, кидающийся в девушек цветочными горшками? Я попытался представить эту картинку - получалось плохо. Не верю, чтобы Эд так мог поступить. Его матушка же была поклонницей рыцарских романов и на ночь своему дитятку читала не нормальные сказки, а любовные романы и баллады, где ради благосклонности миледи и ее надушенного носового платочка, бедный мужчина в латном доспехе скачет на край земли, чтобы совершить во имя дамы сердца подвиг. Нет, мы конечно, потихоньку из его головы эту дурь убираем -

все же я не поклонник матриархата в семье, а Эдварда воспитали так, что он теперь никакой девушке отказать ни в чем не может и жутко робеет в их присутствии. Хотя, например, к Алие притерпелся и сейчас с ней нормально общается, а вот раньше, на пошловатые шуточки старшей дознавательницы краснел и бормотал себе под нос высоким слогом заученные фразы рыцарей из любимых романов его матушки. Все же я считаю, что воспитание сильной и властной женщины не терпящей, чтобы ей перечили, плохо сказывается на характере ее детей.

Ладно, пойдем по другому пути - будем давить на жалость. Тем более, я не горю желанием сейчас встречаться с Азелем. Он же жуткий прохвост и, к сожалению, очень хорошо меня знает - не успею и заметить, как подпишу магический контракт на пятилетний срок работы в госпитале. У него же дар убеждения, словно он продал душу Настерревилю.

Но к счастью, я не успел сказать и слова, ибо все решилось за меня само. Может это провидение послало сюда моего спасителя или же срочный вызов, но в коридор из поворота стрелой вылетел взбудораженный, целитель с лохматыми короткими волосами. Мужчина так спешил, что не заметил на своем пути внезапное препятствие, да и мы с милсестрой увидели целителя не сразу и не успели предупредить его о подносе. Послышался дребезг склянок, грохот, сочный мат работника госпиталя и обещание оторвать милсестрам головы, раз они ими не пользуются...

Маргарет ахнула, побледнела, сравнявшись цветом со своим белоснежным накрахмаленным фартуком, и опрометью кинулась к мужчине, напрочь позабыв обо мне. Этим я и воспользовался. Мысленно пожелав светловолосому целителю долгих лет жизни и побольше внимательности, с довольной миной на лице я открыл дверь в палату Эдварда и без опаски туда зашел. Оказалось зря. Не успел я закрыть за собой дверь, как еле увернулся от неожиданно мелькнувшего в опасной близости от моего лица стального наконечника стрелы. Я в шоке замер на пороге, открывая от удивления рот и смотря на оперенный хвост стрелы, что торчала из косяка. Спасибо выработанным за долгие годы службы в Парнаско рефлексам, но я все равно не ожидал такого душевного приветствия. Да и того, что после этого передо мной открылось... Почему там милсестры боялись Эда? Они явно недооценили масштабы бедствия.

Я оказался на нереальной сокрытой дымкой тумана лесной поляне с древними руинами. Я чувствовал шелест листвы, пение птиц, насыщенный энергией воздух и таинственные отголоски звуков. И венцом творения стала схватка на этой таинственной поляне двух рыцарей в латных доспехах. На их шлемах с опущенными забралами были нарисованы какие-то гербы, слышался лязг и скрежет металла, их гневные реплики... Сперва я даже растерялся, пытаясь понять, где это я оказался. У меня в голове были только два варианта: либо дверь оказалась завуалированным порталом, или же это искусно наведенная иллюзия. Причем реальная иллюзия, ибо все мои чувства кричали о том, что это место существует.

На древних камнях, скрестив ноги, сидели двое парней, яро болеющих за сошедшихся в дуэли рыцарей. У обоих были темно-красные кудри, отливающие на солнце медью, на головах красовались венки из и ивовых и лавровых веток, один рост... если бы я не знал, что у Эда нет братьев, то непременно бы подумал, что это его близкий родственник.

– Сер Редрик! В корпус, в корпус его!
– кричал мой друг, не отрывая взгляда от жаркой схватки.
– Да пихайте же!

Осторожно подойдя поближе, стараясь не наступать на хрустящие под ногами маленькие веточки и еловые иголки, я заметил рядом с ним необычайной красоты девушку, что очаровательно улыбаясь, с обожанием смотрела на Эдварда. У нее были длинные платиновые волосы, очень бледная кожа, большие синие глаза и пухлые алые губы. На голове у девушки красовался словно сотканный из тонких серебряных веточек, с сияющими на свету листиками, венок, с нежно-голубыми каплями-росинками, пленительную фигуру скрывало полупрозрачное перламутровое платье... Не девушка - а нереальное создание, нимфа, словно сошедшая со страниц древних легенд...