Житие Одинокова
Шрифт:
Марьев с ещё двумя геологами приехал через час. Начальник экспедиции оказался молодым мужчиной лет так тридцати пяти, бородатым и загорелым. Остальные двое — Коля и Серёга — были много моложе, почти ровесники Василия.
Они привезли образцы найденных пород для анализа. Но главной целью молодых был поход в театр. Во всяком случае, о театре они завели демонстративный «культурный» разговор: де, «Гамлет», Шекспир, высокое искусство. Потом один, подмигнув второму, сменил тон, помянул девчонок с меланжевого комбината: «Хе-хе, скучают,
— Какие вы все охальники! А ещё образованные!
— Галюнчик! — радостно взвыл Серёга. — Я тебя не заметил! Дай облобызаю!
— Уйди со своими руками, нечего меня лобызать. Девчонок с комбината лобызай.
Они затеяли возню, и слегка притихли, лишь когда Марьев прикрикнул на них. Он практиканту обрадовался, хотя был недоволен, что прислали одного. Вася объяснил ему ситуацию, правда, без ругани в адрес хитрована Вяльева. Марьев коротко поведал ему о геологических разработках недр Алтая — было похоже, что он заготовил для практикантов хорошую речь, но из-за малости аудитории скомкал её. Затем спросил, чем бы хотел заняться Одиноков. Рекомендовал ему Акташ: там летом 1935 года открыли месторождение ртути и сейчас активно это месторождение развивают, строят площадку для развёртывания производства.
— Это очень важно, Вася, — говорил Марьев. — Единственный источник ртути у нас — в Донбассе, Никитовское месторождение. А ртуть нужна. Знаешь, зачем?
— Из неё градусники делают.
— Балда. Это стратегически важный металл для производства боеприпасов.
— Мне Галя говорила, здесь мрамор есть. А для метро подходит?
— Наверно, подходит. Чего бы ему не подходить? Но месторождения пока не разрабатываются. Вот у села Пуштулим — уникальный тонкозернистый мрамор, всех цветов, любых оттенков, очень красивый. Могу тебя туда записать, там нужен человек. А то и впрямь: почему это для Москвы весь мрамор везут с Урала? Надо и здесь развивать.
— А я слышал, с Украины везут.
— Оттуда тоже везут… Можно от нас возить… Да! Ещё у нас есть отличные граниты!
— Разрабатывают? Месторождения-то?
— Да. В Новосибирск увозят. В 1937 году собирались гранитный завод строить. Приехала команда строителя Ухватова, но потом заглохло.
— Ухватова? — обрадовался Вася. — Ивана Абрамыча? Я с ним знаком! Он здесь?
— Нет его здесь, — Марьев напрягся, нахмурился, ушёл в себя. — Вообще, у меня сейчас дел выше крыши. Завтра с утра грузимся и поедем. Будешь помогать.
— Что грузим?
— Продовольствие повезём. Извини, мне надо бумаги оформлять, образцы отправлять. Вопросы есть? Вопросов нет. Подходи утром к девяти часам.
Вася пошёл к Мирону. Уже опять было жарко.
Новый друг показывал ему вчера, где редакция газеты, и это здание Вася нашёл без труда, но вот редакцию в нём — не сразу. Тут были и горсуд, и горсвет, и много чего.
Мирон Васе обрадовался, пододвинул свободный стул:
— Садись, читай последний номер газеты. Я статью добью, пойдём обедать. Минут через двадцать. У нас обед с двух тридцати до трёх пятнадцати.
— Как вы тут живёте с тремя стульями? А если вдруг посетитель придёт?
— Какое «вдруг»! У нас каждый день посетители! Рабкоры, жалобщики всякие.
— И стульев нет?
— Есть у нас стулья. Они пачками газет завалены… С утра развезём, будут тебе стулья.
Вася читал без интереса. Ни названия сёл, ни фамилии упомянутых лиц ничего ему не говорили. Вот написано, что на профсобрании выступил Савоськин, а Турлай отказался. Хорошо это или плохо? Пёс его знает. А где эта река, через которую возвели мост? Радостное событие для местных, но его оно не задело. Даже фотографии нет.
Посмотрел рубрику культурной жизни. Действительно, «Гамлет»! Крикнул Мирону:
— Слышь, у вас тут «Гамлет» в театре!
— Есть такое дело! — отозвался тот из соседней комнаты. — Хочешь, сходим?
— Можно… А билеты есть?
— Смеёшься? Мы — пресса!
Вскоре они шагали к Мирону домой, обедать. Автобусом было бы быстрее, но Мирон любил гулять.
— Я забыл отдать Марьеву предписание из вуза, — говорил на ходу Вася. — Не забыть бы завтра. А то уйду в горы…
— Завтра?
— Да. Сговорились на девять часов по местному времени.
— А ты часы-то перевёл?
— У меня нет часов. Я так, на глазок время определяю.
— Смотри, у нас с Москвой разница во времени — три часа. Понял? В Москве скоро полдень, а у нас уже три часа. Ты, вообще, про часовые пояса знаешь?
— Знаю. Что ж я, по-твоему, дикий? А вот скажи: ты в Москве был, Сталина видел?
— Нет.
— А слышал, что он по ночам не спит, работает?
— Да! Я однажды нарочно пошёл ночью в центр, посмотреть. В наркоматах во всех окнах свет горит. А как Сталин — спать, так и наркомы на боковую. А вот какой ему интерес? Я этого понять не могу.
— Хэх! А берёшься объяснять мне про часовые пояса. Сталин страной руководит. В Москве рабочий день закончился, к примеру, в шесть часов вечера, а на Камчатке в это время уже новый начинается. Вот он и сидит ночами, чтобы со всеми вопросы порешать.
Мирон выслушал, засмеялся и начал фантазировать:
— Ввести бы везде одинаковое время, чтобы наркомы в Москве не перетруждались.
— Тогда что? Тем, кто к востоку, придётся днём спать, ночью работать. Беда…
— Ну и что! За Полярным кругом так и живут. У них полгода ночь, полгода день. Интересно, как они ведут делопроизводство? В полярном колхозе не трудодни должны начислять, а трудогода какие-то…