Житие Одинокова
Шрифт:
— Я заметил, топоры и мечи выдавали без учёта. Это же вредительство.
— Садитесь, Трифонов, — и Миловидов указал рукой на другого бойца: — Вас попрошу.
— Красноармеец Петров Игорь! Я почему называю имя, товарищ старший политрук, — потому что у нас тут ещё два Петрова. И мне выдали сапоги не по размеру. А как воевать в таких сапогах? В них даже до сортира не дойти.
— Старшина! — вызвал Миловидов. — Где старшина подразделения?
— Здесь! Старшина Нестерович!
— Старшина! Чтобы сегодня же красноармеец
— Так точно!
— Лично проверю… Вернёмся, товарищи, к фильму. Кто заметил реплику Александра Невского про меч? Когда один из дружинников удивился, что меч тройной закалки плохо рубит, князь сказал: «Не в закалке дело. Меч плечом крепок».
Заметили многие, что и подтвердили одобрительным ворчанием.
— В чём тут дело? Вы, товарищ.
— Красноармеец Козенко! Дело в том, что нужно овладевать оружием!
— Совершенно верно.
Дальше красноармейцы вспомнили, что ремесленники устроили соцсоревнование: копейщики дали тысячу копий, бондари — пятьсот щитов. Кто-то обещал мечи. «Веди, Ярославич!», «Ни пяди чужой земли, но и ни пяди своей»…
— А багры! — вспомнил кто-то. — Как они немчуру с лошадей баграми сдёргивали, а?
— Ещё бывают багры сложные, — сообщил другой. — Сверху древка штык, под ним багор, ещё ниже топорик. А вот мне понравилось, как дружинники надели немецкие халаты с крестами и вёдра на голову, а когда рыцари побежали, они к ним с той маскировкой и проникли. И побили многих.
— Это воинская смекалка, — сказал старший политрук. — Без неё в бою никак нельзя.
Он опросил всех, никого не пропустил. Вася Одиноков пожелал выступить, когда заговорили о рогатых немецких шлемах. Встал и объяснил, что рога приделывали к металлическому колпаку для защиты плеч от ударов меча. А на шлеме орденского магистра рога завёрнуты неправильно, вверх.
На это старший политрук заметил, что военных консультантов по средневековью сейчас крайне мало. Вот если бы режиссёр Эйзенштейн позвал красноармейца Одинокова, то они вместе завернули бы магистру рога куда надо. Вася обрадовался и поделился своим наблюдением, что и вёдра с дырками для глаз никак не закреплены на рыцарских головах.
— Правильно, — сказал Миловидов. — Русская дружина победила, потому что князь Александр заботился о качественном вооружении армии. А немецкий магистр даже на самого себя напялил негодный шлем. Вот ему рога-то и пообломали. Форму современной советской каски конструкторы рассчитали так, чтобы сабельный удар уходил от плеч.
Красноармеец Бакулин переживал, что немцы детишек в огонь покидали. Ефрейтор Шпынов отметил, что тогда, как и сейчас, был мир с немцами, а они его нарушили.
В завершение разговора всех насмешил красноармеец Коля Рытиков, здоровенный детина с детским лицом.
— А вот неправда была показана, товарищ… дык, как это… старший, это… политрук.
—
— Дык, вот же… Как же? Показали нам тама… Две незамужние. Я почему понял, ведь к ним же сваталися в конце! А вот ежели сваталися, то незамужние.
— Ну? Рытиков, где неправда?
— А вот, у них же у обеих по две косы! — и он показал пальцами: две. — А нельзя. Две косы только замужние плетут! А ежели ты незамужняя, одну плети. У нашей дярёвне так.
— У вашей дярёвне так, — сухо ответил ему Миловидов, — а у той, где происходит действие фильма, не так.
— Как же? — не понял Рытиков.
— Наоборот, — пояснил старший политрук.
— Разрешите спросить? — воззвали с последних рядов. — Когда нас на фронт?
— Фронт от вас никуда не уйдёт! — оглушительно крикнул Миловидов и встал из-за стола. — Мы с вами только что обсудили: надо учиться, осваивать оружие, укреплять физическую подготовку. Пока ещё фашисты наступают. И вы пойдёте в бой! Но пойдёте подготовленными, чтобы фашистов прогнать. Понятно?..
Верзила Коля Рытиков подошёл к Васе и Мирону, когда те перед сном, после ужина, сидели на лавочке возле статуи волейболистки. Робко поинтересовался, можно ли с ними поговорить. Ребята подвинулись, он сел и шёпотом обратился к Василию:
— Вы вот сказали про рога на шлеме. Неправда показана. И я увидел неправду. Вот… Вот что главное… — он задумался, подбирая слова. — В кине в этом князь Александр даже на храм ни разу не перекрестился. И перед битвой не осенял себя. Я как заметил, сердце прямо зашлось. Будто не русский он… И на хоругвях евоных крестов православных нету. И на щитах нету. Только львы хвостатые. А немцы все с крестами… Как же это?
Василий пожал плечами:
— Художественный вымысел. Режиссёр, видать, партийный.
— На каком-то стяге была икона, — сказал Мирон и протяжно зевнул.
— Была, — согласился Рытиков. — Лик Спасителя краешком. Почему так делают?
— А в твоей деревне что, все веруют? — спросил Василий.
— Все. Кроме председателя, конешно.
— И церковь есть?
— Церковь — она в селе, три версты от нас. Николинская, с приделом в честь святителя Тихона Амафунтского.
— У вас там что, колхоз? — лениво поинтересовался Мирон.
— Колхоз. Богатый! Мы хорошо жили. Школа-семилетка.
— Стало быть, ты образованный.
— Дык… Ходил в школу-то. Много знаю.
Мирон усмехнулся:
— Мало, если продолжаешь верить сказкам про Бога и Тихона Арифмудейского.
— Амафунтского.
— Учиться, Коля, надо всерьёз. Овладевать современными теориями мироустройства. В них нет места Богу. Человек сам властитель своей судьбы, сам строит новый мир. Пора уже оставить в прошлом веру в сверхъестественное вмешательство. Ты ведь наверняка в школе читал Пушкина, про попа и работника его Балду. Там хорошо показано, как на шею трудовому человеку норовят сесть бесы…