Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века
Шрифт:
Протоиерей Михаил Польский писал об Антонии: «Говоря об Иване Васильевиче, нельзя не вспомнить его»душеприказчика», прекрасного юношу Антония Тьевара, с которым они вместе прибыли на Соловки, — так иногда в шутливой форме назывались молодые кандидаты на профессорскую должность, которых старики профессора готовили на свои кафедры, передавая им по возможности все свое ученое достояние, свои познания. Антоний Тьевар (предки его — французы) был учеником и другом профессора. Вместе они жили, занимали кровати рядом, вместе кушали, гуляли. Ученик работал над учением о Христе… святителя Афанасия Великого и писал и читал в свободные от работы минуты».
В конце декабря 1927 года у Антония Максимовича окончился срок заключения, и в январе 1928 года он выехал в Москву и поселился с матерью. В это время вместе с Натальей Дмитриевной в квартире жили ее брат и сестра. Заработком Антоний избрал литературную работу по договору.
После возвращения с Соловков во время Великого поста 1928 года Антоний Максимович отправился в Дивеево и Саров и Страстную неделю пробыл в Арзамасе. На Страстной неделе епископ Серпуховской Арсений (Жадановский) постриг Антония в мантию с именем Серафим, а затем он был рукоположен во иеромонаха. Наталья Дмитриевна приняла монашеский постриг с именем Пантелеимона. Они поселились в Москве в своей квартире, где иеромонах Серафим стал совершать келейно богослужения.
В начале 1931 года в связи с усилением гонений на Русскую Православную Церковь были проведены аресты священнослужителей, монахов и мирян. В ночь с 14 на 15 апреля был арестован и иеромонах Серафим. Отвечая на вопросы следователя, иеромонах Серафим сказал: «Я, Тьевар Антоний Максимович, сознаюсь перед органами ОГПУ в том, что я действительно принял тайное монашество. Постриг я принял от руки епископа Арсения (Жадановского) в городе Арзамасе. Мое монашеское имя Серафим.
В силу своих религиозных убеждений я в 1920 году поступил в Богословскую академию, каковую не окончил вследствие ее закрытия. Посещал я академию параллельно со службой в политуправлении Реввоенсовета, — конечно, о моем пребывании в академии не знала моя служба.
Из церковников я никого не знаю. Посещаю систематически одну только церковь Вознесения на улице Герцена.
Отношение мое к советской власти отрицательное в плоскости вопросов, а именно: ссылки духовенства, закрытия и уничтожения церквей и т. п. Я — антимилитарист, следовательно, в случае нападения на Советский Союз врагов — защищать его с оружием в руках я не буду, но согласен служить в санитарных».
По этому же делу были арестованы архимандрит Гавриил (Игошкин), священник Феодор Алексинский, благодетельница многих ссыльных Татьяна Гримблит, — всего было арестовано тридцать девять человек.
«Привлеченные по делу обвиняемые, — писал в обвинительном заключении следователь, — бывшие монахи и монашки ликвидированных монастырей, члены церковных советов, попы и бывшие торговцы, будучи активными церковниками — антисоветчиками… группируясь вокруг реакционных московских церквей, проживая группами и в одиночку, занимались активной антисоветской деятельностью, выражающейся в организации нелегальных антисоветских»сестричеств»и»братств», оказании помощи ссыльному за контрреволюционную деятельность духовенству, произнесении проповедей контрреволюционного характера, антисоветской агитации о религиозных гонениях, якобы чинимых советской властью, и распространении всевозможных провокационных слухов среди населения. На основании изложенного полагаю: 1. Предъявленное вышеуказанным лицам обвинение по 58/10 статье УК считать доказанным. 2. Дело о них передать на рассмотрение Особого Совещания при Коллегии ОГПУ».
30 апреля 1931 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило иеромонаха Серафима к трем заключения в концлагерь, и он был отправлен в Вишерские лагеря в Пермскую область. Тем же этапом в Вишерский лагерь был отправлен архимандрит Гавриил (Игошкин) и Татьяна Гримблит. Иеромонах Серафим (Тьевар) скончался 6 декабря 1931 года в 1–ом отделении Вишерского исправительно–трудового лагеря. Все любили кроткого и ревностного подвижника, над его могилой был поставлен крест, и долгое время еще она с любовью украшалась находившимися в лагере исповедниками.
ИСТОЧНИКИ:
ЦА ФСБ России. Д. Р-45797, д. Р-1086. Протопресвитер М. Польский. Новые мученики Российские. Джорданвилл, 1949. Т. 1. С. 201.
Ноября 23 (6 декабря) Исповедник Иоанн (Васильев)
Составитель священник Максим Максимов
Исповедник Иоанн родился в 1869 году в селе Мартьянково Серпуховского уезда Московской губернии в семье рабочего–слесаря Сергея Васильева.
С 1884 года он работал в харчевной лавке фабрики Рябова, где стал со временем приказчиком. После увольнения он в 1922 году открыл свою торговлю.
С 1919 года Иван Васильев был церковным старостой Никольского храма в селе Бутурлино Серпуховского уезда Московской губернии, а настоятелем в храме являлся священник Константин Уаров.
В 1927 году комсомольцы в селе Бутурлино решили установить радиоприемник на церковной колокольне, однако верующие воспротивились этому, и затея молодых безбожников не удалась.
В июле 1929 года в селе умер 18–летний комсомолец Аксенов. Родители купили гроб и все необходимое для похорон, пригласили священника отпеть умершего, договорившись это сделать на следующий день утром у себя дома. Накануне похорон к матери пришел председатель комсомольской ячейки Белоусов и сказал, что комсомольцы желают хоронить товарища сами, для чего ими собраны деньги на венок и духовой оркестр, куплена красная ткань для обивки гроба. При этом Белоусов настаивал, чтобы похороны были без священника. Мать не согласилась, «так как я уже купила гроб за свои деньги, а если бы они раньше сказали, то я бы согласилась», — сказала она впоследствии следователю.
В 11 часов утра отец Константин пришел совершать отпевание. Брат покойного, активный комсомолец, не дождавшись окончания отпевания, вместе с другими комсомольцами взяли гроб и понесли в красный уголок.
Отец Константин шел какое-то время с кадилом за гробом. Белоусов сказал священнику: «Довольно тебе кадить, ты, может, с нами и в красный уголок пойдешь?» Батюшка остановился и, ничего не сказав, пошел к себе.
Придя в красный уголок, комсомольцы обили гроб красным полотном, устроили почетный караул. Через четыре часа пришел фотограф и сфотографировал их с гробом, а когда пришел оркестр, с музыкой понесли гроб на кладбище.
Первый митинг был устроен комсомольцами около красного уголка, присутствовало до 100 человек. Из села Левашово понесли гроб в Бутурлино. На площади против церкви был устроен еще один антирелигиозный митинг. Выступавшие говорили о том, что гражданские похороны лучше церковных. Из народа, которого собралось человек 500, стали разноситься реплики: «Отдайте покойника священнику, что вы так хороните, как скотину». Уверенные в своей вседозволенности, комсомольцы понесли гроб на кладбище, где снова хотели устроить митинг.