Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга первая. Сентябрь

Ростовский Святитель Дмитрий

III

Тогда как в северной Руси памятники древней письменности и между ними жизнеописания святых сохранялись невредимо, церковь Южно-Русская вследствие нашествий татарских, а также польских и литовских разорений лишена была многих драгоценных духовных книг, а вместе о ними и житий святых. Поэтому любителям душеспасительного чтения приходилось здесь довольствоваться западными мартирологами, переведенными на польский язык и во многом несогласными с духом Православия. Желая устранить такие горестные неудобства, Киевский митрополит Петр Могила²³ был весьма озабочен изданием житий святых на славянском языке. Для этой цели он задумал сделать новый перевод греческих жизнеописаний и уже выписал с Афонской горы жития Симеона Метафраста. Но преждевременная кончина знаменитого киевского первосвятителя не дала ему совершить задуманный труд. После него с большим усердием заботился об издании житий святых архимандрит Киево-Печерской лавры Иннокентий Гизель²⁴. В дополнение к материалам для этого труда, приготовленным уже Петром Могилой, Иннокентий попросил у Московского патриарха Иоакима великие Минеи-Четьи Макария, первые три месяца коих и были ему высланы. Но по причине военных смут того времени, не позволявших спокойно заниматься учеными делами, и Иннокентию не суждено было совершить это великое дело. Его преемник архимандрит Варлаам²⁵, вполне сочувствуя предположенному изданию житий святых, приложил все старания к его осуществлению. Он не решился, однако, принять этот труд на себя, а стал искать человека, более к этому способного и менее отвлекаемого другими делами. Выбор его пал на инока Батуринского Крупицкого монастыря Димитрия (в миру Даниила Туптало) и составил эпоху в истории русской агиографии. Даровитый и необыкновенно трудолюбивый, и скромный студент Киевского училища, военными обстоятельствами времени вынужденный покинуть его до окончания курса, Димитрий в ранней молодости принял монашество. Рано выйдя из школы, он сохранил живую связь с религиозным настроением народа, чутко понимал его духовные нужды. При наклонности к уединению и созерцательном направлении духа, при горячей любви к научным занятиям, Димитрий нашел в монастыре достаточно досуга для самостоятельного довершения начатого в школе образования и для обработки своих прекрасных дарований. Когда архимандрит Варлаам обратился к нему с своим предложением, Димитрий был уже знаменитым в Западной Руси проповедником, которого наперерыв звали к себе епископы и монастыри, чтобы послушать его задушевного слова. Димитрий приступил к возложенному на него труду, как начинал он всякое важное дело, с самоотверженным воодушевлением и с недоверием к своим силам. «Нача трудолюбец, — писал о нем архимандрит Варлаам, — аще и по долгом смиренномудром отрицании, возложив надежду на помощь Божию и на молитвы Пречистыя Живота Матери и всех святых, врученное ему дело совершати». Из повествования самого Димитрия видно, что он иногда до заутрени просиживал за работой, продолжавшейся и во сне, в знаменательных видениях²⁶. Святой Димитрий приступил к своему великому труду в 1684 году. В 1685 году совершилось окончательное подчинение Киевской митрополии, до этого

времени находившейся в зависимости от патриарха Константинопольского, Московскому патриарху. Последний тотчас же потребовал, чтобы все важнейшие действия иерархические и ученые предприятия в Киевской митрополии происходили не иначе, как с его благословения. Ввиду этого, когда для святого Димитрия потребовалась следующая четверть Макарьевских Миней (месяцы: декабрь, январь и февраль), архимандрит Варлаам, прося патриарха выслать эти книги, дал обещание представлять ему на благословение и пересмотр новые жизнеописания святых. Вскоре, однако, патриарх потребовал выслать Минеи назад. Отправляя требуемые книги в Москву с нарочным, святой Димитрий послал патриарху следующее письмо (1688 г.): «Пред святительство ваше, отца и архипастыря нашего, и аз овча пажити твоея, аще и последнейший, и нималоже знаемый, этим худым писанием моим (понеже сам собою не возмогох) прихожду и к стопам святых твоих ног припадаю, да сподоблюся у святейшаго ми Архипастыря знаемый и глашаемый быти по имени… Святительство ваше… изволил писати о книгах…. Тыи книги в монастыре Батуринском в моих недостойных руках доселе бяху держимы и со вниманием чтомы. От них же многую приемши пользу и согласившися со святых житиями, в них написанными, отдаю оныя святыне вашей с благодарением и извествую, яко в послушании святом, от Малороссийския Церкви мне врученном, с Божиею помощию потрудившися, по силе моей в немощи совершающейся преписующи от великих блаженного Макария, митрополита Московскаго и всея России, книг и от иных христиан историков, написал житий святых месяцев шесть, начав от септемвриа перваго числа до февраля последняго числа, согласующейся со святыми теми великими книгами во всех историях и повестях и деяниях, святыми содеянных, в подвизех их и страданиях. И уже написанный тыи святых жития чтомы бяху по большей части и рассуждаемы от некоторых благородных людей, а наипаче во святей лавре Печерстей. Ныне же, належащу многих благоволению и желанию, хотех бы, к душевной Христианом пользе, типом издати, к чесому наипаче возбуждаем есмь частыми писании от преподобнейшаго архимандрита Печерскаго. На таковое убо дело, Церкви Божией (якоже мню) не непотребное, вашего верховнейшаго архипастырского ищу благословения. Да тем вашим архипастырским благословением управляемый, наставляемый и пособствуемый, возмогу предлежащее ми дело добре совершити, рассуждению церковному вдая и типом издая оные шесть написанные месяцы, яже егда Божиею помощию и благословением вашим архипастырским совершатся и издадутся, то (аще Господь восхощет и живы будем) и на прочие простремся и вашему святейшеству челом бити станем и о других святых книгах». Ответа на это письмо, однако, не последовало. Тогда в следующем, 1689 году Киевская лавра приступила к печатанию первой четверти Миней-Четьих и в том же году его окончила, приняв издержки и ответственность на себя. Вопреки обещанию, архимандрит Варлаам не посылал патриарху приготовленных к изданию рукописей, а предоставил окончательное их рассмотрение себе и соборным старцам. Патриарх немедленно отправил обличительную грамоту, в коей выразил неудовольствие за напечатание книги без его рассмотрения и благословения, указал несколько ошибок в издании и велел заменить те листы, на коих оказались ошибки, другими исправленными и впредь без его разрешения других книг Миней-Четьих не печатать. Эти упреки, впрочем, относились только к издателям. Что же касается составителя Миней, то в конце того же 1689 года он лично получил от патриарха благословение продолжать свой труд. А в следующем, 1690 году Варлаам, уже митрополит Киевский, привез Димитрию из Москвы благословение и похвальную грамоту от нового патриарха Адриана. В своем благодарственном ответе святой Димитрий просил патриарха выслать ему вновь Минеи Макарьевские за декабрь, январь и февраль. «Аще бы изволил архипастырство ваше, — писал он, — согласия ради пишемых нами святых житий, тыя же святыя книги триех реченных месяцей на время к моему недостоинству повелети прислать, потщался бых, помощию Божиею, приседя им нощеденственно, почерпсти многую пользу и ту в мир типом издати». Получив просимые книги, святой Димитрий вскоре приготовил к изданию вторую четверть Миней (декабрь, январь и февраль) и 9 мая 1692 года сам привез ее в типографию Киево-Печерской лавры. Но книга вышла в свет только в феврале 1695 года. Причиной такой медленности был, вероятно, внимательный пересмотр этих книг митрополитом Варлаамом. Кроме того, сам составитель, получив из Данцига «книги Болланда», желал сличить с ними приготовленный к печати текст и тщательнее его обработать. В предисловии ко второй четверти Четьих-Миней святой Димитрий исправил некоторые сомнительные места и погрешности первой. Книги были отправлены в Москву к патриарху, коему святой Димитрий при этом между прочим писал, что приносит книгу во знамение благодарения за превысокую милость архипастыря, благоволившего письменным благословением ободрить «недостойного» составителя, чтобы он потщился исполнить возложенное на него послушание, трудясь по силе над писанием житий святых и «подавая пишемое мною церковному рассуждению, изряднее же богомудрому архиерею преосвященному митрополиту Киевскому Варлааму. Благословение же то ваше архипастырское, — писал далее святой Димитрий, — дерзнух и в эту книгу новую вложити ради лучшаго ее украшения и несумнительного вероятия чтомым в ней святым чудесным деяниям, от святаго Симеона Метафраста и иных многих историографов собранным». Такового же благословения святой Димитрий испрашивал у патриарха и на следующую, третью часть книги с тем, чтобы митрополит Киевский Варлаам «прочитовал рассудительне та, яже аз грешный имам, Господу поспешествующу, благословением вашим архипастырским, написати, якоже и первые две тримесячные книги он прочитовал есть, и о сем благоволи святейшество ваше к его преосвященству особно писать. К предлежащему же мне делу и великих Миней-Четьих блаженнаго Макария, митрополита Московского и всея России, в соборной кафедральной вашего святейшества церкви обретающихся, триех месяцей — марта, апреля, мая, — зело требуя, покорственно молю, повели святейшество ваше послати ко мне тех на время, якоже первые месяцы посылаеми мне бяху, согласия ради пишемых святых житий». После этого святой Димитрий получил новую одобрительную грамоту от патриарха Адриана, который писал: «Молим Господа, да и прочее шестимесячие пособствить всем вашея любви сыновской в каковом-либо образе труждаяся благосмотрением совершити и в конец богоугодное и Церкви полезное дело это привести, тем же и благословение на то паки и паки даем. Ты же яко сын Церкве и нашея мерности христианом ради общия пользы и нашего прошения потщися… в вечную славу и в память вечную зачавших оныя исперва, ибо желаем, да во здравости и благоугождении и благополучии… совершенныя лета поживеши и сподобишися на небе во святых богоопределенном лике стати пред Господом». Обрадованный и ободренный Димитрий начал готовить к изданию третью четверть Миней-Четьих, которая и была напечатана в 1700 году. Последняя четверть была окончена уже в Ростове, среди великих архипастырских трудов, и в сентябре 1705 года вышла в свет. В состав Миней-Четьих святителя Димитрия, кроме жизнеописаний святых, вошли синаксари на праздники Господские и Богородичные, на празднества по случаю перенесения мощей, а также и поучительные слова, содержание коих заимствуется из истории праздника; слова сии принадлежат или кому-либо из древних отцов Церкви, или самому святому Димитрию. Как видно из двух списков «учителей, списателей, историков и повествователей», помещенных перед первой и второй четвертью Миней-Четьих, святой Димитрий пользовался многими и различными источниками. В этих списках приведен длинный ряд знаменитейших отцов и учителей Церкви, писания коих дошли до нас на греческом или латинском языке, — древних историков церковных и многих современников и очевидцев описываемых событий. Кроме того, святой Димитрий и при самых житиях указывает источники, коими он пользовался. В этих частных указаниях всего чаще встречается имя Симеона Метафраста. Что касается житий русских и славянских святых, то их святой Димитрий заимствовал из Макарьевских Миней-Четьих, Прологов, Печерского патерика и различных сборников Киево-Печерской лавры и других русских монастырей. Кроме перечисленных пособий, святой Димитрий имел под руками «Жития святых» Сурия²⁷ и «Деяния святых», изданные Болландистами²⁸. Первый из этих трудов был важен тем, что в нем были напечатаны жития, известные с именем Метафраста, а во втором, появившемся значительно позднее первого, помещены греческие подлинники повествований о святых. Составляя свои Минеи-Четьи, святой Димитрий часто буквально переводил подлинные повествования на славянский язык или исправлял старинную славянскую речь, с целью сделать ее удобопонятной, без всяких изменений в содержании. Но по большей части ему приходилось составлять сказания из различных источников. В таких случаях, сводя в одно целое различные материалы, святой Димитрий то дополнял недостающее в одном источнике из другого, то изменял форму подлинника, обращая, например, надгробное или похвальное слово в простой исторический рассказ, то приводил в подтверждение повествования свидетельства других историков или только указывал их. Очень часто святой Димитрий сокращал подлинный текст. Сокращения состояли в опущении предисловий и заключений, а иногда и некоторых подробностей в описании событий и обстоятельств жизни святого. Признавая сокращения эти необходимыми, Димитрий так говорит об этом в предисловии ко второй четверти своих Миней-Четьих: «Вся написанная в книзе сей, якоже и в первой, сокращение писана суть, и аки от превеликих наводненных рек, от истории церковных премногих малым сосудом, книгою сею почерплена. Аще бо вся святых деяния, и повествования и чудеса, по единою, простертою речию писати кто восхотел бы, то не достало бы тому все жития его время, еже и древним писателем церковным случися. К этому же и немощи ради человеческия сокращение вся зде написашася, дабы коегождо святого житие в память его неленостно было прочтено. Аще бо краткого коего слова ослабленнии людие чести или послушати не брегут, кольми паче долгими чтении стужают си. Суть же многих святых жития так пространна в великих Четиях и в иных рукописных книгах со излишеством словес написанныя, яко коегождо от них в два или три дня едва прочести возможно, аще и прилежно чтущи. Тоя убо ради вины сократишася в книзе сей, единое святых действо описующей, излишество же словес и речей продолжение оставляющей». Еще в то время, как святитель занят был последней книгой Миней-Четьих, архимандрит Киево-Печерской лавры Иоасаф Кроковский просил его принять на себя новый труд. Об этом сам святитель писал своему другу Феологу²⁹ следующее. «Извествую чести твоей, писал к моему недостоинству отец архимандрит Печерский, желая, чтобы первую трехмесячную книгу септемвриа, октовриа и ноемвриа паки начать исправляти ко вторичному печатанию, полнее, нежели первее, с приложением житий святых тех, иже преминушася». Вследствие такой просьбы святитель не переставал до самой своей кончины заботиться об усовершенствовании своего труда и сделал в нем некоторые исправления. Эти исправления были введены во второе издание Миней-Четьих, к которому лавра Киевская приступила чрез год после кончины святителя. Первая четверть была напечатана в 1711-м, а вторая — в 1714 году — обе при архимандрите Афанасии Миславском; третья была выпущена в 1716 году при архимандрите Иоанникии Сенютовиче. Что касается до четвертой, то она, еще не будучи окончена печатанием, сделалась жертвой пламени во время пожара, совершенно истребившего в 1718 году Киевскую типографию и библиотеку. Двести лет грамотная Русь всех состояний набожно читала, а неграмотная слушала Четьи-Минеи святого Димитрия Ростовского, находя в них неисчерпаемый источник нравственного назидания и церковно-исторического познания и с благоговением произнося имя их составителя.

IV

В 1741 году Киево-Печерская лавра намеревалась вновь приступить к печатанию Миней-Четиих святого Димитрия Ростовского. Незадолго перед тем лавра получила от Святейшего Синода указ, чтобы «вновь никаких, кроме церковных прежних изданий, не печатать; а и оныя церковныя старые книги с такими же церковными книгами справливать прежде печати с великороссийскими печатьми, дабы никакой розни и особаго наречия в оных не было; других же никаких книг, ни прежних, ни новых изданий, не объявив об оных в Духовной коллегии и не взяв от оной позволения, не печатать, дабы не могло в таких книгах никакой Церкви Восточной противности и с великороссийской печатью несогласия произойти». Вследствие такого распоряжения Киево-печерский архимандрит Тимофей Щербацкий обратился к Святейшему Синоду с просьбой разрешить лавре печатание третьего издания Миней. Разрешение было дано, но с тем условием, чтобы «оныя книги жития святых отец, прежде издания в печать, архимандриту с другими учеными и в Священном Писании, и в церковных историях искусными людьми со всяким опасным смотрением достоверно освидетельствовать и ежели что в них как Священному Писанию, Духовному Регламенту и указам противное сыщется, так и недостоверное и церковными учительми и историками веры достойными не утвержденное, но весьма сумнительное окажется, то отметить в конце жития святаго, о котором идет история, или, ежели возможно будет, исправить. Что же касается до просодии и наречия, в том во всем согласить с великороссийскими книгами непременно». Получив такой указ, архимандрит ответил, что он не имеет ни достаточного числа способных людей, коим можно было бы поручить это дело, ни всех древних книг, с которыми нужно было сверять жития святых, так как библиотека лавры в 1718 году сгорела вся без остатка. Святейший Синод приказал архимандриту составить и прислать реестр этих книг, имея в виду, что они найдутся в Москве или в Синодальной, или в Типографских библиотеках. Реестр, однако, составлен не был. Между тем Святейший Синод и Коллегия иностранных дел получили от Черногорского митрополита просьбу об ускорении издания Миней-Четьих. «Понеже, — писал митрополит, — Сербский, Болгарский, Далмацкий и Кроацкий народы все душевно желают достать таковых книг, токмо не имеют откуда». Чтобы удовлетворить этому желанию, Святейший Синод решил сам издать Минеи-Четьи и поручил их пересмотр проживавшему тогда в Санкт-Петербурге ректору Новгородской семинарии архимандриту Иоасафу Миткевичу (впоследствии епископу Белоградскому) и ректору Александро-Невской семинарии иеродиакону Никодиму Пученкову. В пособие им, кроме разных учительных и исторических книг, были даны Аннотации на прологи иеромонаха Стефана Прибыловича³⁰, выписки, присланные из Киевской лавры, и замечания Ростовского митрополита Арсения³¹, которому в то же время поручено было написать житие святителя Димитрия. Иоасаф и Никодим приступили к исполнению возложенного на них поручения 6 ноября 1755 года и окончили свой труд к октябрю следующего 1756 года. Исправления их состояли в том, что они вместо малорусских слов вводили славяно-русские, простую речь заменяли более возвышенным слогом, некоторые выражения и даже целые повествования совершенно исключали. Кроме этих поправок, было признано необходимым произвести в Минеях-Четьих исправление «по великороссийской грамматике, — по свойству славянского диалекта, переменяя порядок речений и окончания». Этот труд был всецело возложен на типографских справщиков. 31 декабря 1756 года в Московской типографии было начато печатанием и в 1759 году появилось в свет синодальное издание Миней-Четьих, которое без изменений повторяется до этого времени. По поручению Святейшего Синода Иоасаф и Никодим составили для нового издания Миней-Четьих особое предисловие, которое также печатается до сего дня. В этом предисловии между прочим предусмотрен вопрос со стороны читателей: «Можно ли кому после святителя Димитрия, мужа великого разумом и учением, святостию жития, напоследок же нетлением и чудесами прославленнаго, исправляти что-либо?» В ответ на это подробно объяснено, «коего ради винословия те Минеи-Четьи Святейшим Синодом были исправляемы». Указав на труды Евсевия Кесарийского, Симеона Метафраста, митрополита Макария, составители предисловия говорят: «И святитель Христов Димитрий со всяким смиренномудрием признает свои в первой книге учиненная недосмотрения и погрешности, и исправив сам оная, другие в книгах его обрестися могущия отдает на рассмотрение и исправление церковное, зная, что всякия историческия правды одна другую превзыти могут достовернейшими доказательствами».

V

Древние христиане при чтении житий святых главную цель видели в их нравственно-назидательной пользе. Чтобы устоять против всяких угроз, против всяких обольщений со стороны мучителей во время того или другого гонения, христиане назидали и подкрепляли себя высокими образцами терпения, преданности и любви к Богу, какие они находили в актах мученических. По окончании гонений, христиане также с великой ревностью занимались чтением житий святых — для ограждения себя от соблазнов мира. Духовно-нравственная польза древних житий святых ярко изображена в следующих словах: «Аще бы не видела Церковь Божия в них пользы, не бы их прияла: не ухищренным бо лжесловесием, ни витийством речи составлена суть, но по всему здравая и смиренная имут словеса, могущая сокрушити сердце и умилити душу: сладка бо суть и полезна истинно хотящим спастися». Так было в древней Церкви, так было и у нас. Чего искал в житиях русский читатель, об этом нам сообщает один из писателей древнерусских житий. «Святых жития, — говорит он, — страх Божий вселяют в душу, бесстрашие отгоняют, злых престатие, благих приятие вводят: тех бо жития зряще, в чувство своих дел приходят, престатие злых помышляют; свет бо есть святых жития и просвещение душам нашим». В одном старинном русском сборнике находим такое молитвенное обращение: «Скажи ми безвестная и тайная премудрости Твоея, на Тя бо уповаю, Боже, да Ты ми просветиши ум и мысль светом разума Твоего не токмо чести написанная, но и творити я, да не в грех себе учения и жития святых прочитаю, но в обновление и просвещение и в спасение души моей и в провожение в вечную жизнь». Святой Димитрий заметил, что в его время многие, восстав от сна, почитали долгом своим среди молитв к Господу обращаться с молитвенными воззваниями и к дневному святому, стараясь в то же время припомнить главные события его жизни, хотя по кратким извлечениям прологов³². Действительно, ищущий поучения и назидания духовного всегда найдет в житиях святых обильную пищу для удовлетворения своего желания. Поучительны многообразные явления силы Божией в неустрашимом мужестве и непобедимом терпении мучеников, в знамениях и чудесах, над ними и чрез них совершавшихся. Поучительна и сила убеждения, с какой излагается учение веры ее защитниками. В ответах мучеников на суде слышится живой голос исповедующего истину веры, с полной уверенностью в Божественном ее достоинстве, с готовностью запечатлеть свое исповедание самой кровью. Исповедники веры говорили немного в защиту исповедуемой истины, говорили просто; но их ответы были так искренни, так тверды, что только ожесточенные мучители могли не видеть дышащей в них истины. Подобно тому, как в Писаниях отцов и учителей Церкви, в житиях святых и описаниях мученичеств можно находить подтверждение и раскрытие различных догматических истин и опровержение ложных учений. В житиях святых иерархов и подвижников, защищавших Православие от еретиков и страдавших за верность учению Церкви, можно видеть и ясное изложение тех догматов, за которые они страдали, и предостережение от заблуждений, противоположных этим догматам. В этом отношении особенно поучительны жития и страдания защитников иконопочитания. В житиях святых часто можно находить основания для решения различных затруднений, какие встречает христианин в своей жизни. Поэтому у старцев-подвижников на каждый исключительный жизненный случай всегда имеются пригодные примеры из жизни святых мужей. Припомним, что даже Сам Господь для решения вопроса фарисеев, можно ли в субботу голодным растирать колосья, указал на пример Давида. Отсюда следует, что примерами святых мужей возможно руководиться при всяком сомнении о дозволительности или недозволительности каких-либо действий, в законе ясно не обозначенных. Вообще жития святых представляют богатую сокровищницу, из которой всякий может брать все, что нужно для преуспеяния в жизни духовной. «Книги житий святых, — сказано в предисловии к Минеям-Четьим, — тебе, благочестивый читатель, в пользу душевную предлагаются, одно только ныне усердие и охота к прочитанию требуются, а прочитывая оные, не можеши не удивитися и не почитати премудрости и величия Божия. Увидиши бо оных, коль различные Он человеку предложил стези, ведущие к Его славе. Все и всякого звания и чина люди довольно для себя в книгах этих обрящут примеров: высочайшие власти — подобных себе помазанников Божиих, управивших царство свое милостию и истиною, Церковь Христову защитивших и в приращение приведших; пастыри Церкви Христовой — великих церковных учителей и святителей, добре упасших и подвизавшихся за веру, ныне же с Пастыреначальником ликующих; уединенное житие избрав — постников, молитвенников, добровольных страдальцев и прочих нуждою восхитивших Царство небесное и ныне веселием оного наслаждающихся; военачальники и воины — подвижников, кои, служа земным царям, послужили и небесному и, получая над телесными врагами победы, побеждали и душевных, ныне же с Подвигоположником Христом торжествуют; судьи и гражданские правители — любящих правду и хвалящихся милостию на суде, не мзду и лице приемлющих, но сиру и убогу равно судящих: купцы — не лихоимцев и скверного прибытка желающих, но праведным приобретением Царство небесное купивших; простолюдины — подобных себе в правости души, в неповинных трудех и христианских добродетелях житие свое проводивших и туда достигших, куда многие со всею своею славою и великолепием не достигают. Осталось только всякому подражать своему примеру и шествовать предложенным путем».

День первый (14 сентября по н. ст.)

Слово в первый день индикта, или нового года

Память 1 сентября

Царь веков, Господь Бог наш, «положил времена или лета в своей власти» (Деян. 1:7)³³, Сам установил в эти времена различные праздники для Своего прославления и для отдохновения людей от мирских дел их. Еще в Ветхом Завете Он повелел каждый год особенно праздновать наступление седьмого месяца, чтобы люди, освободившись от житейской суеты, служили в этот день Единому Богу. Ибо так написано в книгах Моисеевых: «Сказал Господь Моисею, говоря: скажи сынам Израилевым: в седьмой месяц, в первый день месяца, да будет у вас покой: никакого дела не сотворите в день этот во всех жилищах ваших, и приносите жертву Господу» (Лев. 23:24–31).³⁴ Как некогда Сам Творец, в шесть дней создавший мир Словом Своим, благословил и освятил седьмой день, почив от дел творения (Быт. 2:2–3; Исх. 20:11; Евр. 4:4); и как впоследствии дал и человеку заповедь: «Шесть дней работай, в день седьмой — суббота Господу Богу твоему не делай никакого дела ты» (Исх. 20:9–10)³⁵, так Он же благословил и освятил седьмой месяц и повелел людям в это время отдыхать от дел мирских. Об этом Господь вторично заповедал Моисею, «говоря, месяца седьмого, когда вы собираете произведения земли, празднуйте праздник Господень» (Лев. 23:39)³⁶.

По какой же причине установлено это празднование?

В этом именно месяце, когда начали сбывать воды потопа, Ноев ковчег остановился на горах Араратских³⁷.

В этом месяце святой пророк Моисей сошел с горы, с лицом, осиянным славою Божественной, и принес новые скрижали, на которых был начертан закон, данный Самим Господом³⁸ (Исх. 34:29).

В этом месяце начато было сооружение Скинии Господней среди стана израильтян (Исх. 35:1–35)³⁹.

В этом же месяце первосвященник, единственный раз в течение всего года, входил в Святое Святых «Не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа»⁴⁰.

В этом месяце народ Божий, смиряя постом души свои и принося Господу жертву всесожжения, принимал очищение от грехов своих, содеянных за год⁴¹.

В этом месяце совершилось торжественное освящение великолепного храма Господня, созданного царем Соломоном, и внесен был в этот храм Ковчег Завета (3Цар. 8:1–66).

В этом месяце все колена народа израильского отовсюду стекались в Иерусалим на праздник, исполняя заповедь Господню: «Это для вас суббота покоя, и смиряйте души ваши» (Лев. 23:32).⁴²

С этого месяца начинали счет годам, особый для каждых пятидесяти лет. В то время как народ израильский вступал в обетованную землю, Господь повелел, чтобы люди особенно праздновали каждый пятидесятый год; и не только сами участвовали в этом праздновании, но и слуги и скот; даже самую землю, где поселились израильтяне, заповедано было оставлять в покое, не распахивать, не засевать, не собирать ни колосьев, ни виноградных, ни садовых плодов: все это предоставлялось в пищу бедным людям, а также зверям и птицам. Об этом так написано в книгах Моисеевых: «Вострубите трубою по всей земле вашей и освятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее; не сейте и не жните, что само вырастет на ней, и не сжинайте ягод с необрезанных лоз ее, чтобы питались убогие из твоего народа, а остатками после них питались звери полевые, так же поступай с виноградником твоим и маслиною твоей» (Лев. 25:9–11; Исх. 23:11). В этот пятидесятый год прощались должникам их долги, отпускались рабы на свободу, и каждый человек особенно следил за собой, как бы не прогневать Господа каким-либо грехом, как бы не опечалить своего ближнего. То был год всепрощения и очищения от грехов. Этот пятидесятилетний круг, по повелению же Господню, разделялся на семь годовых седмин, (т. е. семь раз по семи лет) и каждый седьмой год назывался субботою или покоем. Об этом Господь через Моисея дал такое повеление: «шесть лет засевай поле твое и шесть лет обрезывай виноградник свой, и собирай произведения их; в седьмой год да будет суббота покоя земли, суббота Господня; поля твоего не засевай, и виноградника твоего не обрезывай. Если скажете: «что же нам есть в седьмой год, когда мы не будем сеять, ни собирать произведений наших», Я пошлю благословение Мое на вас в шестой год, и он принесет произведений на три года» (Лев. 25:3–4, 20–21). Все эти годы, в которые Господь установил праздничный покой и для людей и для земли, начинались, также по повелению Господню, с сентября месяца. «И воструби», — сказал Господь, — «год покоя в седьмой месяц» (Лев. 25:9), т. е. в сентябре⁴³, так как сентябрь от марта, первого месяца от сотворения мира, есть седьмой месяц.

Но год начинался с первого сентября не только по ветхозаветным законам, но и по языческому индиктиону. Об этом индиктионе повествуют следующее.

Когда Август⁴⁴, кесарь римский, одержал победу над Антонием и Клеопатрой⁴⁵, обладавшими Египетской страной, и стал единым властителем для всей вселенной, то, для более удобного собирания податей со всех стран он установил индиктион на пятнадцать лет⁴⁶. Этот индиктион Август разделил на три срока, по пять лет в каждом, с тем чтобы в продолжение всего индиктиона три раза, в каждый пятый год, были собираемы подати. Такой закон был издан, главным образом, для отдаленных окраин государства, с которых трудно было собирать подати каждый год, так как собранные подати и через пять лет едва успевали достигать столицы — Рима. Каждое пятилетие называлось люструм, т. е. светлое, потому что, воздавая кесарю кесарево (Лк. 20:25), люди в это время предавались веселью и жгли свечи. Народ не тяготился данью, потому что подати были небольшие и легкие, и платились добровольно. Продолжался же индиктион пятнадцать лет по следующей причине. В первое пятилетие платили дань железом и медью, которые употреблялись на изготовление мечей, копий, шлемов, щитов, панцирей и всякого военного оружия; во второе пятилетие собиралась подать серебром на жалованье войскам; в третье же пятилетие приносили в Рим дань золотом на украшение идолов. Окончив пятнадцатилетний круг индиктиона, начинали его снова, и первый год индиктиона называли новым годом. Такой обычай установлен был с первого сентября, потому что именно в этот день была одержана победа над Антонием и провозглашено единодержавие Августа. Приняла и святая Церковь обычай праздновать первого сентября начало индиктиона. Это было установлено по той причине, что в то время, когда праздновалось новолетие в Иудее и по всей вселенной, Господь наш Иисус Христос пришел в Назарет⁴⁷, где был воспитан. Это было в субботу, а в этот день иудеи имели обыкновение собираться в синагоге и проводить время в чтении книг пророческих. Господь «по обыкновению Своему», также вошел в синагогу⁴⁸ и встал среди учителей. Ему подали книгу пророка Исаии⁴⁹; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: дух Господа на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам — открытие темницы, проповедовать лето Господне благоприятное (Ис. 61:1–2)⁵⁰. И, закрыв книгу и отдав служителю, Он начал говорить, что прочитанное пророчество исполнилось на Нем, что Он есть истинный Мессия⁵¹, посланный от Бога Отца для спасения людей и обновления их жизни. «И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его» (Лк. 4:16–22).

Праздник новолетия был установлен святыми отцами на I Вселенском Соборе, в Никее⁵². Это было в то самое время, когда царь Константин Великий, победив Максенция⁵³, просветил вселенную светом благочестия, искоренил идольские празднества, освободил веру Христову от тяжких гонений и установил свои индиктионы. Тогда святые отцы установили праздновать новолетие, как начало христианской свободы, в воспоминание посещения Христом в этот день иудейской синагоги и проповеди Его о приятном лете Господнем. С того времени и мы празднуем первый день сентября месяца. Но это уже праздник не Ветхого Завета, а новой благодати⁵⁴. Ибо в этот день Сам Законодатель, снисшедший с небес и носящий в себе Духа Отца, явил Себя миру и начертал закон Божий не перстом, но Своим Божественным языком и пресладкими устами, и не на каменных скрижалях, а «на плотяных скрижалях» (2Кор. 3:3)⁵⁵. Созидая Свою Церковь, которую только прообразовала ветхозаветная скиния⁵⁶, Он принес Богу Отцу за наши грехи жертву не без крови, Самого именно Себя. Сам Великий Первосвященник, прошедший небеса (Евр. 4:14), очистив нас от грехов Своей кровью, пролитой за нас, сделал нас святыми храмами, по словам апостола: «храм Божий свят, а этот храм — вы» (1Кор. 3:17)⁵⁷.

Принося за все это благодарение Господу, мы празднуем лето Господне приятно: мы приняли от Него много неизреченных благ, поспешим же и сами быть Ему приятными. Мы ведь празднуем индиктион, не римскими царями установленный, а узаконенный Небесным Царем славы — Христом. Христов же индиктион — это Его святые заповеди, которые мы должны соблюдать и исполнять. Царь наш Христос не требует от нас ни меди, ни железа, ни серебра, ни золота, как объяснил Давид, сказавший некогда: «Ты Господь мой; блага мои Тебе не нужны» (Пс. 15:2)⁵⁸. Но вместо железа и меди Господь требует от нас добродетели твердой и крепкой, православной веры в Бога. Ибо вера наша основана на крови истерзанных железным и медным оружием святых мучеников, из которых о каждом можно сказать, что «в железо вошла душа Его» (Пс. 104:18). Небесный Царь и Бог наш повелел нам, чтобы мы веровали в Него правым сердцем и благочестиво: «потому что сердцем веруют к праведности» (Рим. 10:10)⁵⁹. Будем же и мы побеждать врага этой верой, как оружием железным и медным щитом. Последуем нашим святым праотцам, которые «верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих» (Евр. 11:33–34)⁶⁰.