Живая мишень
Шрифт:
Его первым шагом стало поголовное увольнение всех служащих. Он начал с напыщенного маленького метрдотеля, уволил швейцаров в шелковых цилиндрах и красных сюртуках, пожилых камердинеров, гардеробщиц и носильщиков, штат кухонных работников и официантов в крахмальных белых рубашках и визитках, главного повара и его помощников и, наконец, Анри, наперсника самого Черчилля, который стоял у главной барной стойки еще с довоенных времен. Последним был уволен генеральный директор заведения.
«Кровопролитие в “Бошамп” — так назвали происходящее бульварные газеты. Это был возмутительный произвол. Представитель Букингемского дворца заявил, что
Сней бин Вазиру случилось быть в хорошем настроении той ночью, и он расценил комментарий этого репортера как комплимент. На следующее утро Сней позвонил ему и поблагодарил за то, что он оказался единственным корреспондентом в городе, у которого хватило духу взять в самый критический момент его сторону.
Если бы вы взорвали Тейт, Национальную галерею и британский Музей в один день, на вас едва ли осыпалось бы больше камней, чем на бин Вазира в те бурные времена.
Но господин бин Вазир был заранее предупрежден аль-Нассаром о том, что ему следует ожидать такой реакции от чопорных и закостенелых лондонцев, и поэтому он продолжал ходить по городу с обычным апломбом, улыбаясь в злобно глядящие на него лица, которые встречал повсюду, игнорируя оскорбительные выкрики, словно показывая всему миру — он всего лишь человек, попавший в сильный летний ветер, который скоро утихнет.
Эта история быстро перелетела через океан, где ее подхватили американские газеты и телевидение. С другого берега Атлантики тоже послышался оглушительный шум. Поколения богатых американцев называли «Бошамп» их «домом за пределами дома», и сколько их уже выросло, зная служащих отеля по именам. Теперь письма, полные ненависти и смертельных угроз, достигали дверей бин Вазира с обоих берегов Атлантики.
Невозмутимый и нисколько не напуганный, бин Вазир продолжал осуществлять свой проект. И вскоре вокруг здания уже высились мостки, а армии строителей и группы рабочих-подрывников начали усердно работать. Все окна и двери были забиты, внутренняя и внешняя реконструкции начались точно по графику.
Бин Вазир в течение всего этого неспокойного времени горячо верил, что однажды для него наступит искупление, и его новый отреставрированный дворец заставит высшее общество Лондона взглянуть на вещи по-иному, — оно поймет, как на самом деле должно выглядеть истинное великолепие. Он нанял лучших архитекторов и проектировщиков и дал им карт-бланш. Естественно, за исключением некоторых основополагающих принципов.
Должны были исчезнуть отвратительные посеребренные зеркала Жоржа Браке, скульптуры и картины века джаза и старые полотна кубистов.
Он представил новые горизонты для своих дизайнеров. Здесь должно быть царство башенок и куполов, колонн и фронтонов в бесконечных мозаиках из цветного камня; флаги всех стран должны трепетать с вершины каждой сверкающей бронзовой башенки, приглашая весь мир к дверям бин Вазира. Да. Когда мир, наконец, увидит его роскошный дворец во всем блеске и великолепии, бин Вазир получит по заслугам. Вполне возможно, даже рыцарский титул, о чем он иногда подумывал.
Первая мысль
В окружении кричащих репортеров и клацающих камер бин Вазир потянул шелковый шнур, и фиолетовый бархатный занавес, закрывавший новый фасад и новое название, упал на тротуар.
Все собравшиеся дружно раскрыли рты. Потрясенная толпа стояла в абсолютной тишине, пристально глядя на фасад гостиницы и не веря своим глазам.
Там, на самом верху, чтобы видели все, массивными золотыми буквами, составляющими дугу над отделанным небесно-голубой плиткой входом в самую великолепную гостиницу Лондона, красовалось ее новое название. И, конечно, оно было точно таким, каким его и задумывал бин Вазир.
Чтобы читалось легче.
БИЧАМС.
13
Остров Нантукет
Вскоре после того как «Киттихок» вылетел в штат Мэн, Стокли Джонс, Росс Сатерленд и сержант Томми Квик завтракали в мерцающем нержавеющей сталью камбузе, где хозяйничал кок «Блэкхока» Сэмюэль Кеннард.
— Кок, — сказал Сток, набивая полный рот еды, — приземли свою задницу рядом с нами и составь нам компанию за завтраком. Ты на ногах с пяти утра.
— Блестящая мысль, дружище, — сказал Сэмюэль и принес на главный обеденный стол тарелку картофельного пюре, заваленного сверху сосисками. — Если не возражаете, благодарю.
Внушительные размеры кока вполне соответствовали его порции.
— Так-то лучше, — сказал Сток. — Не могу переваривать пищу, когда кто-то стоит у плиты. Должно быть, это у меня с детства. Слушай, кок, ты получил увольнительную на берег этим утром? О, тебе обязательно нужно поглядеть на городской музей китобоев. Говорю тебе, брат, те старые задницы были настоящими чудищами.
— Тебе лучше поверить ему, кок, — заявил Квик. — Джонс никогда слов на ветер не бросает и не говорит «задницы» зазря.
Том Квик, всегда вооруженный до зубов, подчинялся непосредственно Сатерленду и нес полную ответственность за безопасность яхты «Блэкхок». Квик был человеком среднего роста, худым, с копной выбеленных солнцем волос и парой откровенных, любознательных серых глаз. Он работал на Хока уже более двух лет. Алекс встретил лучшего снайпера армии США в снайперской школе в Форт Худе. Хок пообещал сержанту Квику потрясающую карьеру и сдержал слово. Сержант помог Хоку спастись в очень многих, казалось бы, безвыходных ситуациях.
— Мне кажется, он повторяет слово «задница» постоянно, Сатерленд? — сказал кок. На большинстве лучших яхт мира работали повара, переманенные из самых знаменитых четырехзвездочных ресторанов Европы. Алекс перехватил Кеннарда в одном пабе в Клэпхем Коммон, где, как он утверждал, готовили лучшую еду во всем Лондоне. Кок был прирожденным кулинарным гением и мог готовить буквально все в совершенстве. Даже соленые стружки из акульего мяса, которые сейчас пережевывал Сатерленд.
— Чертовски вкусная акула, кок, — сказал Росс. — Ну ладно, Сток. Я пошел в библиотеку. Пробегусь глазами по тому списку, который мы составили вчера вечером.