Живая: Принцесса ночи
Шрифт:
– Я? – девушка растерянно улыбнулась. – но что?
– Он просил передать, что предпочел бы, чтобы Вы прочли ему что-нибудь из Писания.
Произнеся это, Ретт ухмыльнулся.
– Он верно, и над нами издевается, и над собой, – пробормотал молодой человек себе под нос, так, что его никто не услышал. Он имел лишь примерное представление о том, что происходит в поместье, но охотно делился своими догадками с отцом при всяком удобном случае.
Мистер Тауэр давно не был в кругу своих молодых друзей. Этот вечер должен был стать первым за долгое время. Но не стал: когда Тауэр вошел в гостиную,
– Прочь, прочь, нечисть! – кое-как смог выдавить он.
– Ему плохо, – послышался голос Ретта Кинга. – дайте место! Вивиана, откройте окно! Расступитесь!
И над Тауэром склонилась самая отвратительная бесовская рожа из всех, что Тауэр мог себе вообразить.
– Как Вы? – спросил демон голосом Кинга, щелкая зубами. Тауэр приподнялся на локтях и попробовал собраться с силами, чтобы произнести молитву или хотя бы плюнуть в отвратительную харю, но на следующем же вдохе потерял сознание.
Глава шестая
Ничто не помогало: кто чувствует
грозу, тому не надо видеть молнии,
не надо слышать грома, чтобы страдать от нее.
Александр Амфитеатров, «Зоэ»
Ретт Кинг поднял голову, когда в гостиную ворвался Эдмунд, что-то с энтузиазмом намурлыкивая, словно тот гул, производимый им сквозь сжатые зубы, обязательно должен свести окружающих с ума. И Ретт, потерев висок, решил, что мистер Купер близок к успеху.
– Эдмунд, Ваш энтузиазм поразителен. В чем причина? – поинтересовался он, сложив газету.
Молодой хозяин перестал оглядываться и улыбнулся.
– Я просто ищу… одну книгу. Мисс Тауэр забыла ее сегодня утром. Она ждет меня в библиотеке, – Эдмунд взял со стола крохотный томик и показал его собеседнику, как бы говоря «видишь?». – а теперь прошу меня извинить…
– Постойте, – Ретт указал рукой на пустующее кресло подле себя. – задержитесь на мгновение, уделите мне минутку.
Эдмунд пожал плечами и сел, закинув ногу на ногу. В нетерпении он похлопывал себя книжкой по колену.
– Вы и мисс Тауэр. В последнее время вы общаетесь друг с другом чаще, чем кто-либо в Ламтон-холле. Это становится неприлично.
Эдмунд дрогнул губами, глазами – всем лицом словно разом моргнул и вернул на него беспечное выражение.
– Что ж, я знал, что это долго не останется незамеченным.
– Вот именно, – Ретт поднял палец. – и если пока в курсе только наш тесный круг, безмолвный, это я обещаю, то вскоре к нам прибудет компаньонка миссис Купер, леди Кларисса… э-э-э, я забыл ее фамилию.
– Не важно.
– Действительно. В любом случае, я хотел сказать, что ваше общение, Эдмунд, нужно прекратить.
– Что? – молодой доктор засмеялся. Звук был такой, какой слышен у насмерть перепуганного ребенка, взлетевшего на качелях выше собственной головы, – как бы Вы и леди Кларисса не смотрели на это, но я не могу ограничить общение с собственной невестой.
– Эдмунд, Вы вовсе потеряли разум! А что, если она не вдова?
– О, разумеется, она не вдова! Я знаю это точно.
– Тогда Вы вдвойне умалишенный. Как можно жениться на женщине, уже кому-то принадлежащей по закону?
– Она никогда не была замужем. Я могу поклясться.
Мистер Кинг откинулся на спинку кресла, словно внезапно захотел оказаться подальше от Ламтон-холла.
– И как же, позволь спросить, ты узнал об этом? Разве что… – Кинг в ужасе закрыл рукой рот.
– Да, Ретт. Ob turpem causam 4 . Мы любовники.
– О Господи, – теперь Кинг схватился за сердце. – я знал, что вас опасно оставлять вместе…
4
Из-за постыдной причины, повода (лат.)
– Еще разразись тирадой насчет благочестия, Ретт, – насмешливо заметил мистер Уолтерс, войдя в комнату. – я слышал конец разговора, уж простите.
Эдмунд смущенно потупился.
– Ах, чопорная Англия! Давно ли женщины этой страны мечтали отдаться королю? Давно ли девицы позволяли увлечь себя в лес на Самайн?
– Не будь вульгарен, – отмахнулся Кинг. – дело-то серьезное.
– Да неужели? – поднял одну бровь Рэндалл, сев в кресло. – ну, утешил Эдмунд молодую вдовушку, что с того?
– Она не вдова, – снова произнес Эдмунд, на этот раз – с какой-то ноткой отчаяния в голосе. – она была девицей.
Рэндалл остался все так же невозмутим, разве что плечами пожал.
– Того проще. Женись на ней, как собирался. Благословляю вас, как грешник грешников.
Зоя с Айкеном испытывали друг к другу что-то удивительное, они боготворили друг друга и старались не разлучаться ни на минуту, и в то же время их отношения не походили на лихорадочную, маниакальную страсть, которую можно было бы предположить, зная о пылкой натуре обоих. Казалось, они уверены в своем будущем – счастливом и таком долгом, что почти вечном. Айкен действительно в это верил, а Зоя только делала вид. Ради него. Чтобы не портить настроение своими дурными предчувствиями. Ведь последние полгода они были вместе и так близко, как никогда раньше. Никогда – и ни с кем.
А прогулки после посещения Симонетты в больнице были будто бы каким-то подтверждением того особенного нереального бытия: словно, если бы молодые люди находились всегда только дома, за расписанной рунами дверью, можно было допустить мысль, что они сами себе выдумали это счастье. Беда с Симонеттой отрезвляла и удручала их, заставляя еще глубже погружаться в свой маленький рай, едва выходя из больницы. Как правило, на путь «туда» молодые люди тратили немногим больше сорока минут, путь же обратно занимал более часа. А порой – и нескольких часов. Если Айкен и Зоя возвращались не слишком поздно, то делали крюк, проходили через парк и покупали или цветы, или каждый – по мороженому, или сигареты… Даже когда им не хотелось есть или курить.