Живи и давай жить другим
Шрифт:
Несмотря на то что мы с Афрой, сидя дома, рискуем осточертеть друг другу, я, в общем, смотрю на безработицу не слишком мрачно.
Как говорится в духе современных коучей: думай не о трудностях, но о возможностях.
19
– Как дела с домишком в Италии, Йост?
В один прекрасный сентябрьский полдень мы сидели на террасе гольф-клуба, осушая вторую бутылку вина. Стейн только что распрощался, он обедает дома. А мы втроем изучали меню.
– Хорошо. Очень хорошо, – отозвался Йост.
– Значит, в ближайшее время празднуем
– А что?.. По-хорошему, я не прочь его организовать, – ответил Йост и после небольшой паузы добавил: – Как насчет будущей весны? Говорят, в мае там красотища.
– Значит, месяцев через восемь, – подсчитал я.
– Звучит классно, – кивнул Ваутер, – но как мы это устроим?
Повисла долгая пауза.
– Что, если обставить это дело как небольшую вылазку гольф-команды в чисто мужском составе? – предложил Йост.
– Гениально. И просто, как все гениальное, старина, – польстил ему Ваутер.
За десертом мы все обговорили: организуем в мае так называемый гольф-тур на неделю в Алгарви [6] , чтобы отвлечь внимание от Тосканы. Запланируем его на время, когда нет школьных каникул, чтобы не брать с собой Стейна. Заодно проведем передислокацию кое-каких вещей. У Ваутера есть «свой человек в автосервисе». Он временно поменяет «ауди» Ваутера на пикап «фольксваген», чтобы было на чем ехать в Италию.
6
Алгарви – португальская провинция, международный центр отдыха.
– Алгарви при ближайшем рассмотрении неудобно, – засомневался Ваутер. – Туда придется лететь, а тогда дамы, возможно, пожелают проводить нас до аэропорта Схипхол.
– А может, скажем, что едем в Южную Германию? – предложил я. – Тогда мы сможем с дороги отправить домой фото.
Поскольку мы предпочли ехать через Францию, то сошлись на юге Франции.
– И кормят там лучше.
Недалеко от Авиньона знакомые Йоста, французская супружеская пара, хозяева мотеля типа «постель и завтрак», сдают отличные номера.
– Пошлем оттуда фото с видом на знаменитый мост.
Мы выпили по стаканчику за успех нашего прекрасного предприятия. Потом еще по стаканчику.
– Так. Ну, опять повеселились?
Афра сидела на диване в пижаме, с чашкой травяного чая в руках.
– В общем, да.
Я решил немного подождать с объявлением о нашем гольф-туре.
20
Мой тесть высморкался и внимательно изучил результат в своем носовом платке. Он всегда так делает.
– Надо следить, нет ли там крови.
– ПАПА!
Афра терпеть этого не может, вот уже сорок лет.
– В точности, как тот тренер немецкой сборной, который всегда совал руку в штаны, ощупывал яйца, а потом обнюхивал руку. Проверял, не нужно ли срочно принять душ, – с усмешкой прошептала теща.
– МАМА!
– Извини, дорогая, это очень забавно.
Герда может говорить только шепотом. Она держится на болеутоляющих, уже не встает с постели, но остается такой же, как всегда, остроумной, душевной и сердечной женщиной. Искренней и все понимающей.
На прошлой неделе она решила, что настрадалась достаточно, и попросила доктора дать ей спокойно умереть. Дочь и муж приняли это с трудом. Я тоже. Когда дело заходит так далеко, решение понятно, но примириться с ним нелегко.
– Буду считать, что вы все поступите благородно, если не станете возражать, а поддержите меня в моем решении, – сказала Герда тихо, но убедительно.
Теща понравилась мне с первого взгляда, с той минуты, когда я увидел ее впервые.
Если хочешь знать, кем окажется твоя подруга, присмотрись к ее матери – таково было мое убеждение, когда я познакомился с Афрой. Я дал маху. Надо было хорошенько присмотреться к ее отцу. Но мне это и в голову не пришло, он был для меня чем-то вроде пустого места. А теперь лежащая при смерти мать мне ближе и дороже, чем женщина, с которой я состою в законном браке. Надеюсь, я не должен испытывать по этому поводу слишком сильного чувства вины, ведь если бы Афра могла безнаказанно обменять меня на щенка лабрадора, она бы сделала это не задумываясь. Муж и щенок несовместимы, так как у меня аллергия на собак. Точнее, на кошек, но тесть весьма настойчиво уверял меня, что если ты сверхчувствителен к кошкам, то не переносишь и собак. Я не стал возражать. Прав он или несет чепуху – я уже много лет не спорю. А в данном случае я только выиграл. Поэтому мы не держим ни кошки, ни собаки, ни морской свинки и никакого другого волосатого зверя.
– Он очень хорошо относится к рыбкам, дорогая, – весело заметила однажды Герда, когда Афра в сотый раз пожаловалась, что из-за меня не может взять собаку.
– Перестань, мама! – оборвала ее Афра.
В любом случае, если она и сможет о ком-нибудь заботиться, то о животном. Золотая рыбка вполне бы сгодилась.
Домашний врач – человек либеральный, широко мыслящий. Несколько месяцев назад он, по просьбе моей тещи, начал процедуру оформления эвтаназии. Теперь все улажено, в том числе и консультация второго врача.
Была достигнута договоренность, что когда Герда об этом попросит, то, прежде чем ее просьба будет исполнена, она обязательно возьмет еще несколько дней на размышление. Эти дни истекли, и Герда снова попросила врача положить конец ее мучениям.
Он сделал приготовления. Завтра все кончится. Такое чувство, что внутри у меня огромный бетонный блок.
21
В палате было душновато. Тесть поставил термостат на 23 градуса.
– Не хочу, чтобы ей было холодно умирать.
– Такая жара, наверно, тоже ни к чему, – осторожно возразил я. Возражение было оставлено без внимания.
Герда с закрытыми глазами лежала на высокой больничной койке, которую по этому случаю отодвинули от окна на середину палаты. Чтобы мы могли сесть вокруг. Мы – это ее муж Пит, Афра, сестра Пита, врач и я. Медсестра держалась на почтительном расстоянии.
Я знаю, сестра Пита не любит Герду. Она никогда ничего не понимала в любви, юморе и иронии, а Герда из них состояла.
Однажды я слышал, как она внушала Питу: