Живи и ошибайся
Шрифт:
Дальше ещё занимательнее. Не думаю, что Данненберг привирал, если где и добавил от себя, то незначительно. В двух словах — Лисин и сам разорился, и крестьян загубил.
Отчего-то пахать и рвать жилы бывшие крепостные не стали. Урожаи сократились вполовину. Поскольку барщину отрабатывать не нужно, даже за оплату к помещику на работу не пошли. Кто-то вообще в город уехал, кто-то прибился к свободным артелям и купцам. Но основная масса крестьян оказалась чрезвычайно ленивой. Даже себя не хотели кормить, не говоря о «благодетеле»,
— Этот мелкопоместный грубиян Лисин вначале кичился теми свободами, а после продал, что осталось, и по слухам уехал на юг. Вот так-то, батенька, — завершил свой познавательный рассказ помещик.
Насчёт лености крестьян мне каждый второй рассказывал. Вначале я не верил, но, столкнувшись с этими горе-работниками в собственных деревнях, с сожалением констатировал, что почти так оно и есть. Не поголовно, конечно. Какая-то часть деревенских старается, чтобы жить чуть лучше. Особенно те рыбаки из Александровки. Вероятно, на их мировоззрение повлияло то, что ходили мужики на отхожие промыслы, видели немного больше, чем собственный быт. Как результат — имели желания и не ленились.
Данненбергу я еще много наводящих вопросов о помещиках и крестьянах задал. Собственно, для того и в гости приехал. Мне не только вписаться в местную жизнь нужно, но и разбираться в том, где могут возникнуть проблемы. Ростислав Андреевич тему про ружья и охоту временно оставил и с удовольствием поучал меня, посвящая в дела своего и соседских поместий. Играли в карты, бильярд и слушали хор крепостных. Личного театра у Данненбергов не было, но музыкантов и певцов хватало. Они еще на охоте помещика сопровождают, чтобы господа не заскучали. В целом познавательно.
Единственное, в чем мы не сошлись во мнении, так это наказание крепостных плетьми. Тут я уже ничего поделать не мог. Напоследок намекнул, что готов выкупить, если у Ростислава Андреевича появятся лишние людишки.
В том, что голод будет, я уже не сомневался. Возвращались мы с Петей домой мимо унылого зрелища в виде высохших стеблей не то ржи, не то пшеницы. Поля были соседские, но веселее от этого не стало. Круг по дороге пришлось делать вынужденно. Я же всем сообщил, что отправляюсь в Бузулук, а сам вскоре развернул своих сопровождающих, велев возвращаться домой и не терять бдительности.
Петю пугать не стал, но он и сам зорко поглядывал по сторонам. Не иначе, ружьё хотел по прямому назначению использовать. Слава богу, такой случай ни ему, ни мне не представился. На будущее я, конечно, учту, что с Данненбергами расслабляться не стоит.
Уже в поместье переговорил с управляющим по поводу безопасности и охраны. Он предложил нанять несколько человек из бывших казаков, проживающих в Самаре. Зима ожидается сложной. Пусть не наши, но соседские крестьяне могут начать разбойничать.
— Дмитрий Николаевич, вы за продовольствием снова ведь поедете, пригласите людей на службу в охрану, — попросил я.
Потом
На себя крепостные с таким рвением не работают. Не то сил не хватает, не то времени или, что я склонен больше думать, желания. Не везде, но в большинстве хозяйств такая картина. Вот и думай, как с такими крестьянами поступать. Так-то я за свободу и равенство людей, но реальность совсем иная, чем хотелось бы.
Алексей, по словам управляющего, поехал вдоль реки Мойки налаживать оросительную систему. Ну и я вслед за ним отправился. Чего зря дома сидеть? Огород и без моих команд польют и устроят прополку.
Этой речки, протекающей по моим землям, на новой карте не было. Там вообще ближайший приток Самарки — это Боровка (на противоположном берегу), и много мелких озёр. Предположу, что деятельность человека сказалась на окрестностях не самым лучшим образом. От того бора, давшего названия реке, в наше время остались весьма скудные лесные угодья. Пока же мелких речушек в этом регионе хватало.
Жаль, задумка с водяным колесом у Алексея не получилась по той причине, что не нашлись умельцы его собрать. К тому же там какие-то железные детали требовались. Алексей поступил проще. Всё равно крестьяне ничем полезным не заняты. Травы сохнут, косить будет нечего, урожай уже видно, что тоже особых хлопот не доставит из-за своей скудности. В общем, Лешка организовал мелиорационные работы самым примитивным способом.
Из грубоватых досок крестьяне собрали подобие поливальной системы. Чуть приподняли и повели в сторону полей этот деревянный рукав. Недалеко, метров на пятьдесят всего. Мужики, сменяя друг друга, по-простому зачерпывали воду из реки, наполняя ею отвод. Бабы и девки с ведрами стояли у того конца, откуда вода выливалась, заполняли ёмкости и шли поливать свои наделы. Брать на полив воду из колодца нельзя. Там от силы вёдер двести и дальше самим пить будет нечего. А так переставляя рукав, каждый день на сто метров, поливали огороды.
Придуманная система орошения была спорной. Что-то в ходе этой поливки на огороде банально затаптывалось, и будет ли прок, я не брался предсказать. Совсем уж плохо посевы не выглядели. Небольшой дождик был неделю назад, до этого даже два раз полило. Так-то с середины мая сильных дождей не было, но рядом с водоёмами бедственное положение растительности несильно заметно.
— Хорошо, что приехал, — обрадовался мне Алексей. — Давай Херосимовку и Любовку проверим.
— Я бы и до Несмеяновки прокатился, — согласился с его предложением.