Живи и ошибайся
Шрифт:
Фрол выразительно сопел, не смея поучать господ. Он вообще был против поездки, аргументируя это тем, что сажать-сеять что-либо ещё рано. Мол, что мы вознамерились проверять?
На самом деле поручить руководство по рытью каналов было некому. Тут самим нужно смотреть и думать. Речушка в низине, как оттуда доставить воду на поля? Без насоса никак. К западу от леса есть небольшое озеро. Тоже с топким берегом. Предположу, что это раньше был один из притоков. Там даже подобие русла сохранилось. Так вот если начать от него рыть каналы то… то полная фигня получается.
— Устроить огороды прямо в низине, — размышлял Алексей. — Перепад высот не позволить провести воду на поля.
— Лёш, пусть роют канал в любом случае. Это будет естественный накопитель воды. Пока ещё и снег полностью не сошёл, и дожди идут. Будет мужикам чем скотину поить, да и на полив всё ближе носить.
Вбив колышки и протянув бечёвкой линию, поставили перед мужиками задачу. Те особо не воспылали желанием работать. Но помнили, как я настоял на постройке моста. И ведь поставили, да ещё сытыми всё время были. Кормились все с общего котла, за лошадьми, опять же, был пригляд.
Для этих мужиков железных лопат уже не хватило. Копали они самодельными деревянными. Тихо возмущались, что земля ещё холодная. Так им же не картошку сажать! Пока эти работнички ковырялись, мы проверили лесные угодья.
— Разреши птицу бить, — предложил Алексей, узнав, что там водятся тетерева. — Тебе от этого леса толку мало. Далеко, чтобы претендовать на мясные запасы к столу.
— Так они и на зверьё начнут силки ставить, — возразил я.
— Если Куроедов всё не выбил. Он, подлец, в твоих угодьях охоту устраивает. Якобы свою деревню проверяет.
— И ведь не поймаешь, не выскажешь претензии, — озадачился я. — Крестьянам разрешу охоту и заодно напомню о соседе-помещике.
В тот день проверять, что там мужики накопали, не пошли. Фрол сказал, что дюже землица тяжёлая, нужны кирки, но я не обратил внимания. И только на следующее утро заметил, что для копания канала крестьяне отчего-то топоры и дубины используют.
— Что такое? — не понял я.
— Горючий сланец? — покрутил Алексей кусок камня, вывороченный из ямы.
— Да ну? — не поверил я, разглядывая буровато-серый кусок.
Камень как камень. Я, конечно, не разбираюсь, но с чего Лёшка решил, что это сланец? В большей степени это напоминало окаменевшую глину.
— Если загорится, то сланец, — засверкал глазами Алексей и поспешил в нашу избушку, где как раз буржуйку топили.
Ждали мы нужного эффекта минут пять. Влажный камень не хотел пылать.
— Есть! — наконец воскликнул Лёшка. — Горит!
— Да где горит? — не верил я в такую удачу с роялем в кустах.
— Смотри, смотри, по краям видно более синее пламя. И запах, чувствуешь, как от палёной резины.
— Свезло так свезло, — вскоре и я констатировал, что это горючий сланец.
Мы снова вернулись к работникам и прошлись немного, осматриваясь. Владения Титовых на западе ограничены оврагом и рощей, на юге — лесом. Вряд ли там будет сланец. Значит, восток или северо-восток.
— Копать не перекопать, — оценил Алексей.
— Вообще-то это поля, — напомнил я.
— Подвезём им продукты питания. Пусть складывают сланец где-то в одном месте. Удачно мы мост поставили. Чуть просохнет, начнём вывозить.
— Зачем? Что ты из него делать собрался?
— Нужно ставить завод по переработке, и да… Ты прав, не здесь, не сейчас. Пусть добывают. А завод ставить где-то ближе.
— Еще у нас в планах маслобойня, сахарный завод, — напомнил я.
— Маслобойня — ерунда, — отмахнулся Лёшка. — Это обычная изба, где стоит пресс крупнее, чем у нас сейчас для семени льна. Им раз в год всего и будем пользоваться, пока не распространим подсолнечник. Зато производство сахара нужно сразу закладывать с размахом.
— Ты про серу забыл, что на землях моей невесты и конезавод. Пока жеребят мало, но уже им тесно на конюшне, — добавил я.
— Эх! Так хочется всего и сразу! — покрутился Алексей, оценивая работу мужиков. — Канал-то пусть роют?
— Пусть. Сланцы только нужно складывать где-то ближе к реке. Эти неумехи и подпалить их умудрятся, если летом жара будет.
— Нужно всё же предупредить и пояснить, что это не от дьявола, а нормальное явление.
Вечером устроили лекцию по природным ископаемым. Надеюсь, крестьяне усвоили, что ничего страшно в том, что камень горит, нет. Это такой камень специальный. Из него много чего полезного можно получить. К слову, здесь и глина имеется, которую неплохо бы проверить и в дело пустить. Фролу я показал, где в этом году будут посадки. Если кто задумает рожь сажать, то пусть знает, что я был категорически против. Должны же и сами как-то по приметам ориентироваться. Зима была холодной, малоснежной. Сейчас-то идут дожди, но это ненадолго.
Так что порадовались мы найденным сланцам, да и поехали обратно в усадьбу. Забот и без этого хватало. Тут и крестьяне с огородами, и ремонт в доме, и церковь обновить не мешало бы. У меня же свадьба тридцатого мая. Нужно к этому событию подготовиться. Дядины бывшие покои я не использовал, так и продолжал жить в гостевых, но с появлением жены придётся перебираться на новое место.
Удачно мне (вернее, управляющему) одна артель плотников подвернулась. Тоже крепостные, но на отхожем промысле. Видать, у них зимой в деревне совсем голодно было. Мужики рукастые. Что-то мелкое и изящное не смастерят, но новую кровать мне собрали на загляденье. Хорошую, широкую. К ней и шкаф здоровенный, вполне удобный. Тумбы тоже крепкие, надёжные. Я это всё попросил тёмной морилкой покрыть. Затем лаком. Стиль получился чем-то напоминающий японский. Крепко, функционально и дёшево.
Лёшке тоже понравилось. А то он тут пару стульев сломал. Эта изысканная мебель ни на его комплекцию, ни на вес не рассчитана. Оно, конечно, приятно глазу, но сколько времени потрачено на все эти этажерки? Да и к чему они? Меня вполне простая подвесная полка устроила бы.
Вообще-то дядин кабинет был оснащён полностью. Чего-то добавлять я не стал, менять и переставлять предметы — тоже нарушение стиля. Так что ограничился преобразованиями в личной спальне. Теперь у меня не перина, а многослойный матрас из шерсти и ваты. С непривычки после перины показалось жестковато, потом привык. Бельё, подушки и одеяла у меня все свои, из двадцать первого века. Авдотья лично следит, когда прачки эту красоту стирают да после утюжат.