Живи
Шрифт:
Забегу наперёд, сказав, что я простила и отпустила ему все то, что он делал по отношению ко мне. Но я не могу забыть ему того, что он сотворил с психикой наших детей. Разумеется, отчасти в том есть и моя вина. Я слишком долго тянула, позволяя ему изо дня в день разрушать хрупкое естество детской души. Тогда я была слаба. Тогда я ещё хотела верить в чудо. Я мечтала о счастье с этим человеком.
Мы не долго встречались и почти сразу начали жить вместе, ведь я жила одна в огромной дедушкиной квартире. Я твёрдо знала – это Любовь! Та самая моя долгожданная любовь! Наконец-то рядом есть Человек, для которого Я – весь мир!
Тогда я и знать не знала, а скажи мне кто – не поверила бы, что любви с первого взгляда не бывает. И даже со второго, и даже с третьего. Любовь формируется в течении (хотя бы) двух лет. Все, что ранее – это влюблённость. Химия, и не более того. Период, когда мы идеализируем выбранный нами объект, даже если тот приносит нам страдания. Время, когда не видим и не хотим замечать недостатки в том, в кого влюблены. Когда мы закрываем глаза на недостойное поведение по отношению к себе или другим людям, списываем все на горячий темперамент избранника, на случайное «сорвалось», «встал не с той ноги», на ретроградный Меркурий. Во время влюблённости мы согласны искать изъяны в себе, но никак не в противоположном объекте. И, если в тот период наша самооценка мирно отдыхает где-то на уровне плинтусов, мы не сможем сказать: «Мне не нравится, мне больно, мне неприятно, мне с тобой плохо, я ухожу». О, нет! Напротив: мы будем создавать семью, вступать в брак, рожать детей, чтобы пострадать самим и ещё и детишкам по наследству передать вагон неврозов. Мы выставляем красивые картинки безупречных отношений в социальные сети, чтобы окружающие даже не заподозрили неладное, а сами плачем вечерами в подушку. Будь у меня в мои восемнадцать-тридцать лет правильная самооценка, уважение и любовь к себе, мне бы не пришлось писать эту книгу. Мне бы, возможно, не пришлось проходить шесть курсов химиотерапии, дважды терять волосы и водить своих детей к психологу. Да, была бы скучная, по меркам невротика, жизнь. Скучная и счастливая. Но, как говорится: знал бы, где упал, соломку б подстелил…
До свадьбы мы прожили вместе почти год. Сказать, что за этот год были «звоночки» – это не сказать ничего. Возле моих ушей просто с бешеной громкостью били колокола. Это видели все, кроме меня – влюблённой дурочки, попавшейся на крючок гормональный зависимости. Я через день применяла на себя две роли: спасателя и жертвы. Я верила, что помогу будущему мужу стать добрым, успешным, заботливым. Я верила, что своей заботой и любовью разбужу в нем те же чувства, побуждающие к подобному действию по отношению ко мне. Я верила, что приведу его к Богу, ведь я много лет до него (все сознательно детство и юность) посещала церковь. Я верила. Но, оценивая наши отношения даже в их начале, священнослужитель сказал мне однажды, ещё до свадьбы: «Залезь на стол и дай ему, стоящему рядом со столом, руку. А теперь попробуй затащить его к себе наверх. У тебя это не получится, сколько бы усилий ты не прилагала. А вот ему достаточно одного рывка, чтобы ты упала вниз». Это было сказано мне много лет назад. Но моя память хранит эту мудрость в каталоге воспоминаний. Ох, если бы я тогда прислушалась к этим словам…
Однако я не могу жалеть о пройденном. У меня есть мои безмерно любимые дети – и это дар, которого у меня могло не быть. К тому же именно все те испытания, через которые мне пришлось пройти, сделали меня такой, какая я есть сейчас, одарили меня опытом, которым я делюсь в своей практике тренера каждый день, а теперь и пишу о нем. Каждый человек в нашей жизни – это учитель.
Я не помню, когда он ударил меня впервые. Правда, не помню. Даже первые полгода совместной жизни стали первым кругом ада: бесконечные угрозы спрыгнуть с крыши, вскрыть вены, утопиться или просто уйти от меня, первые унижения и оскорбления в мой адрес. В одном из своих припадков (иначе это назвать сложно) он бросил массивный деревянный стул в дедушкин сервант: потом я с его матерью долго выбирала стекла из ковра. В квартире дедушки (тогда их старенький дом ещё не был газифицирован) в те годы была обычная угольная печь. Мой бывший, сколько я его знала, жил компьютерным играми. В семейной жизни мы ругались из-за этого миллион раз. Однажды он, видимо, в очередной раз проиграв, сломал клавиатуру пополам и бросил её в огонь в печь. Компьютер, как и клавиатура, был мне подарен дедушкой. В то время он ещё не стоял в каждом доме… Один раз мы шли вечером домой (он встречал меня с работы, к тому времени я работала кассиром в сетевом магазине бытовой техники), была зима – память сохранила мой образ в длинной коричневой дублёнке. Мой муж (тогда еще гражданский) шёл справа и, замахнувшись правой рукой, ударил меня всей ладонью по лицу. Было скользко, и я упала назад. Очки я ношу с тринадцати лет, он разбил их прямо на мне. На правой скуле тогда остался синяк. Помню, как врала потом на работе, что поскользнулась, упала и ударилась сама. Если мне не изменяет память, причиной конфликта стала ревность (не в первый и не в последний раз). Ревность к кому-то из коллег. Он запрещал мне отвечать на телефонные звонки в нерабочее время, запрещал оставаться на корпоративы и собрания.
Тогда нам было по девятнадцать лет – я старше на пять месяцев. Все его «концерты», вся его агрессия и проявление физического насилия были безосновательными и беспочвенными: возможно, в целях «профилактики», возможно, основываясь исключительно на своих домыслах. Основная его претензия ко мне, как я уже говорила, была ревность. Все мои доводы о том, что я воспитана не так, что для меня измена – это недопустимое действие, что даже до него у меня никого не было – это все для него было пустым звуком. За всю нашу семейную жизнь я ни разу не подала ни единого повода. Я боялась, когда со мной заговаривали мужчины. Я боялась им не нарочно понравиться. Я боялась его.
Сейчас я прекрасно понимаю его поведение. Он был настоящим психопатом, которому было необходимо получить острые ощущения, получить чувство удовлетворённости от того факта, что он полностью владеет мною и контролирует мою жизнь. У него была жуткая и больная гормональная зависимость, которую он пресыщал, «выпуская пар». Сегодня такого человека я не стала бы терпеть рядом и дня. Даже часа! Тогда же для меня это было проявлением любви. Уверена, что, к сожалению, для многих девушек и женщин, такое «проявление любви» является нормой и сегодня. И вместо того, чтобы стремглав бежать из таких абьюзивных отношений, они углубляются в них еще больше, пуская корни, мечтая исправить своего избранника своей великой и чистой любовью.
Ну-ну…
Он всегда очень быстро успокаивался. Я же – наоборот. Обида поедала меня. При этом и чувство собственной вины не отпускало, ведь меня всегда обвиняли в развязывании конфликта: спровоцировала, дала повод, накрутила, довела. После скандала он просил прощения, искренне недоумевая, почему я не хочу прощать, злился по этому поводу ещё больше, и этот порочный круг не размыкался почти четырнадцать лет.
Самое большое заблуждение миллиона девушек: ОН ИЗМЕНИТСЯ! О, какой обман… Но страшнее этого утверждения может быть только следующая мысль: «Я рожу, он увидит ребёнка, полюбит и его, и меня, и так я точно привяжу его к себе». Что я могу сказать (и имею на это право, ведь когда-то сама так мыслила): «рука/лицо».
Посмотрите статистику: сколько пар разводятся через год-два после заключения брака. Чаще всего они уже к тому времени успевают обзавестись потомством. Эта статистика ещё раз подтверждает, что первые два года отношений – это чистой воды химия. Гормоны. Эйфория. Под этими опиатами люди создают семьи, берут ипотеки, кредиты для проведения шикарных свадеб, рожают детей и, не излечившись ещё сами от своих неврозов, передают детишкам полный букет родовых неправильных установок, сдабривая все отменными детскими психологическими травмами. И так было всегда. Просто раньше женщин учили молчать и терпеть, и целые поколения привыкли создавать иллюзию счастья. Лишь единицы женщин смогли обрести себя. К счастью, процент осознанности растет с каждым годом.
На прежней работе мне часто говорили, что мне стоит уйти от мужа, который таковым даже не являлся. Нас ещё не связывались узы брака и общие дети. Но я решила «схитрить» и родить ребёнка, пребывая в полной уверенности: вот теперь-то заживём!
Я впервые заявляю об этом открыто, и да, я много лет обманывала мужа. Но призываю девушек не делать так никогда, а парней – не полагаться на девушек и контролировать эту ситуацию самим, ведь ребёнок, зачатый без обоюдного согласия, может оказаться нежеланным второй стороне, а в последствии – не очень любимым. Но тогда я была уверена, что поступаю правильно, а сейчас, на момент написания этих строк, моей дочери пятнадцать лет. Да – я выбрасывала противозачаточные таблетки в раковину. Мне было почти двадцать лет, гормоны играли, я хотела ребёнка. Муж не хотел. Я на коленях просила у Бога о дочери, и Он мне её дал. В марте 2008 года я узнала, что беременна.
Когда я сообщила новость гражданскому мужу, его первой реакцией был, разумеется, шок. Он потребовал, чтобы я делала аборт. Ну уж нет. Во мне уже заговорила Мать. Я ещё, пожалуй, в юности решила для себя, что никогда в жизни не сделаю аборт добровольно. И даже немного позже, когда моему сыну, находящемуся у меня в утробе, поставили диагноз гидроцефалия головного мозга, я даже не рассматривала возможность прерывания беременности.
Возможно, мысль о том, что ребёнок – это не конец света, а, возможно и вовсе его начало, донесла до моего, на тот момент будущего мужа, его мать. Как и полагается свекрови, она меня никогда особо не любила. Но я не могу сказать, что она плохой человек. Ни за что. Она несчастная женщина с очень сложной судьбой. И, будь у неё немного больше красок в жизни, мы бы с ней неплохо поладили. Но почти сразу после официальной женитьбы мой муж заявил мне следующее: «Я не общаюсь со своей матерью, ты – со своей. Я не встречаюсь со своими друзьями, ты – со своими». Так меня приучали к клетке и к короткому поводку.