Живодер
Шрифт:
— Элен, вы не могли бы открыть окно в моем кабинете? — одними губами проартикулировал он через двойное стекло.
Элен встала, перешла в кабинет Клайва и открыла окно, куда он с благодарным видом и забрался.
— Спасибо… огромное спасибо. А теперь, пожалуйста, никаких звонков в течение получаса.
— Конечно, Клайв, — ответила она и вышла из кабинета.
Клайв целеустремленно подошел к столу, сел, положил кейс перед собой и достал из него большую красочную коробку с надписью "Муравьиная мини-ферма Радужной долины" и баночку меда. Потом, весело напевая, он двинулся в угол, где стояли большой телевизор и видеомагнитофон. Встав на колени, он вынул из коробки мини-ферму и открыл ее, после чего налил разбегавшимся муравьям меду. Затем с помощью пинцета он начал запихивать муравьев в видеомагнитофон, после чего залил туда еще немного меду. Затем он повторил ту же операцию с несколькими кассетами, которые лежали рядом. Удовлетворенно оглядев свою работу, он вернулся к столу, снял телефонную трубку и набрал внутренний номер.
— Пола Клайро, пожалуйста, — попросил он. — Это Клайв Хоул.
В ожидании, когда Пол возьмет трубку, он продолжал что-то напевать себе под нос.
— Пол? Привет, это Клайв… я по поводу кассет, которые ты передал мне, с пробами актрис на эпизодические роли… Нет, не посмотрел… Знаешь, произошла странная история, когда я попытался включить видеомагнитофон, ничего не получилось, а когда я заглянул в него, то — разрази меня гром — там оказалось полным-полно муравьев! Да, муравьев и меда!.. Ничего не понимаешь? И тогда я вспомнил, что ты как-то рассказывал, что у твоих детей есть формикарий… и поэтому я догадался, что они залезли в кассеты, когда те находились у тебя дома, а потом уже перебрались в мой видеомагнитофон… но дело не только в твоей кассете — погиб еще целый ряд кассет с пилотными программами, которые я должен был просмотреть и решить, будем ли мы запускать их в серии. Теперь придется отложить решение… как неприятно! А?.. Да нет, ты не виноват, дружище… нет… Ты просто подожди и пришли мне запись со своими актрисами где-нибудь через месяц, потому что раньше Элен не удастся добыть мне новый видеомагнитофон… ты же знаешь, какая она беспомощная… не надо, не надо, не извиняйся. — Он весело рассмеялся. — Просто попроси своего пацана, чтобы он больше не распускал своих муравьев. Увидимся… будь здоров.
Он положил трубку, с минуту смотрел на нее, после чего взял снова.
— Элен… вы не могли бы связаться с агентом Монти Файфа? Я решил запустить эту историю о выдрах.
Секретарша тут же соединила его.
— Бетти? Как дела? Это Клайв Хоул… отлично, отлично… У меня есть хорошие новости для Монти: я решил дать зеленый свет "Беспризорным источникам". — Выражение его лица резко изменилось. — Что?.. Умер? Когда?.. Полтора года назад?.. Ну, тогда я, наверно… нет… — Он ненадолго задумался. — А что насчет выдр?.. Вымерли? Правда?.. Ну, тогда будь здорова.
Он повесил трубку и уставился на телефон с таким выражением, словно тот был капризным неуравновешенным псом.
На следующий день Клайв сидел за своим большим письменным столом, сделанным из леса, выросшего в Нью-Мексико. Он, однако, вовсе не хотел сидеть за своим большим письменным столом, он хотел диетической кока-колы из холодильника, спрятанного за потайной дверцей шкафа напротив, который его поставщик дважды в неделю загружал винами, соками и другими напитками. Прошло несколько минут, прежде чем та часть его мозга, которая отвечает за инстинкты и обычно решает такие проблемы, не привлекая к себе особого внимания, распорядилась: "Ладно, вставай и иди к холодильнику, спрятанному за потайной дверцей шкафа в ново мексиканском стиле, и добудь нам диетической кока-колы". Он было уже совсем собрался это сделать, когда другой голос, голос, который месяцами не давал ему принять решение, бесконечно взвешивая все "за" и "против" по малейшим пустякам, решил воспользоваться этим моментом и расширить сферу своего действия, подчинив себе другие стороны его жизни. "Минуточку, Клайв, — произнес он, — а ты уверен в том, что действительно хочешь диетической кока-колы? Откуда ты можешь знать, чего ты на самом деле хочешь? Может, на самом деле ты хочешь фруктового сока? А может, на самом-самом деле ты хочешь встать и помочиться на свой ковер, сотканный индейцами навахо? Оттуда ты вообще можешь что-нибудь знать, Клайв?" И ему пришлось снова сесть, и двадцать минут он пребывал в состоянии мучительной нерешительности, пока раздавшиеся снаружи крики не отвлекли его от ада бурлящих мыслей.
Дверь распахнулась, и вбежавшие Татем и Черри заставили Элен оторваться от работы. Не успела она открыть рот, как Татем выпалил:
— Ладно, Элен, мы пришли на четырехчасовую встречу с Клайвом, и только не говорите, что его нет, потому что мы наблюдали за его кабинетом с тех пор, как он вернулся с ланча, и знаем, что он никуда не уходил.
— И пусть не говорит, что мы не договаривались, как он это делал последние пять раз, потому что я записала наш разговор на магнитофон, — добавила Черри, вынула свой личный органайзер и нажала кнопку.
Сначала раздались какие-то приглушенные крики, а потом послышался возбужденный голос Клайва: "Пожалуйста, Черри, ради бога, я стараюсь тут выжать сперму для внутривагинального введения своей жене, я… о-о-о господи… черт… поздно". Последовала пауза, после чего снова заговорил Клайв: "Ну что, довольна? Теперь замшу будет никогда не отчистить от этого". Потом снова послышалось невнятное бормотание, за которым последовало: "Ладно. Это глупо, но я согласен… куда говорить? Я, Клайв Хоул, даю честное слово, что встречаюсь с Татемом и Черри в четыре часа дня в четверг в своем кабинете… Довольна? Верните мне мой журнал, если вы закончили".
Элен склонилась к селектору:
— Клайв? К вам Татем и Черри.
С другой стороны донесся голос Клайва.
— Хорошо, пусть войдут через пару секунд.
Татем и Черри торжествующе улыбнулись, чуть помедлив, вошли в кабинет Клайва и остановились в полном оцепенении: внутри было пусто, летний ветерок, влетавший через открытое окно, слабо шевелил занавески.
Татем был вне себя и во всем обвинял Клайва. "Мы написали детективную историю "Сальное спокойствие'', — рассказывал он одному юнцу, — об отце и сыне, которые объезжают рынки Ланкашира и продают с лотков сало, — там еще остались потрясающие викторианские рынки… в Престоне и Ланкастере… но они торгуют не только салом, но и преступлениями! К тому же дело происходит в семидесятых, так что для озвучки можно взять все великие хиты того времени. Нам потребовался почти год, чтобы написать шесть часовых серий, я отдал Клайву сценарий девять месяцев тому назад, и с тех пор ни звука! Я ему звонил, посылал сообщения по электронной почте, отправлял шутливые открытки на Валентинов день, но он ни гу-гу! Пару недель назад я совершенно случайно столкнулся с ним на улице, и он сделал вид, что он турист из Португалии".
Но юнцу это явно было неинтересно, и они пошли на кладбище. Отыскав удобное надгробие, юнец встал на колени, расстегнул Татему брюки и начал делать ему минет. Однако в течение всего этого процесса Татем мог думать только о Клайве Хоуле. Мысли его витали где-то далеко, а на лице сохранялось отсутствующее выражение, и он совершенно не мог сосредоточиться на приближающемся оргазме.
Футбольная площадка располагалась в спортивном центре, принадлежащем "Арсеналу". В соответствии с английским стилем, здание было лишено каких-либо эстетических излишеств. Это был огромный уродливый ангар с металлическими фермами, поддерживавшими крышу, и безжалостными неоновыми лампами, освещавшими с десяток мужиков, которые сопя и пыхтя носились за мячом. Их вопли и крики тренеров эхом отдавались от блестящих кирпичных стен. Некоторые из игроков были в корсетах, ноги других были затянуты в ярко-голубые эластичные трико, но ни хлопок, ни синтетика не могли скрыть обвисшие мышцы. В самые впечатляющие доспехи был облачен Клайв Хоул. Он изображал бомбардира, скрывающегося за двумя нападающими и оттягивающего на себя защитников, но на самом деле он был просто пожилым человеком, неуклюже бегающим по полю.
Татем и Черри сидели за боковой линией, наблюдая за игрой. На Татеме была надета футбольная форма.
— Только подумать, руководители всех главных телевизионных каналов и студий страны, — заметил он. — Интересно, что они о себе думают?
— Наверно, считают, что выглядят вполне прилично, — ответила Черри, — ну не то чтобы настолько замечательно, как в дни своей молодости, но вполне достойно. Думают, что по крайней мере держат себя в форме. А это означает, что до тех пор, пока они будут держать себя в форме и будут играть в футбол, смерть им не грозит. Они ведь играют не друг с другом, а со смертью.
Но Татем ее не слушал.
— И ты думаешь, это подходящее место для того, чтобы заставить его поговорить?
— Ему будет некуда деться, если ты окажешься на поле вместе с ним.
— Откуда ты знаешь, что мне удастся войти в игру?
Черри рассмеялась:
— Ты только посмотри на них. Могу поклясться, что через пять минут кто-нибудь из них получит травму.
И Татем наконец произнес то, о чем только и мог думать в течение нескольких последних месяцев:
— Странно, почему он ничего не может решить?