Живодерня 2
Шрифт:
— Да нет, но…
— Тогда подписывай по-быстрому, не писай — отмажем тебя и иди домой. Ну давай, давай.
Он снова толкнул Илью под локоть.
— Эй! Михаил Михалыч, я жду! Где признание?! — послышался сквозь дверь голос следователя.
Он не зашел, а, должно быть, только приоткрыв дверь своего кабинета, кричал через коридорчик.
— Сейчас, сейчас, Николай Степаныч! — Сию минутку, не найти в столе никак! — в ответ, усилив голос, прокричал Михаил Михалыч. — Ну давай скорее, слышишь! — зашептал он Илье. —
Илья дрожал, внутреннее напряжение в нем достигло предела, он готов был расплакаться, забиться в истерике… А следователь все подталкивал его под локоть.
— Ну давай, давай, подписывай!.. Скорее подписывай!..
— Я жду! — опять кричал из-за двери Николай Степанович.
У Ильи в ушах поднялся звон, он побледнел, слегка пошатнулся; листок с его признанием поплыл перед глазами.
— Тебе плохо? — забеспокоился Миша, подставил стульчик. — Ну нельзя же так доводить себя, подпиши и дело с концом — отдыхай.
Илья уже даже не в состоянии был говорить, он помотал головой и выронил ручку. Следователь ловко поднял ее с пола и снова вложил Илье в руку, но пальцы Ильи не держали, и он снова выронил; и снова упорный следователь всунул ее в руку. А Илье было уже все равно. Он словно плыл в тумане, и уже крики из-за двери никак не волновали его душу, перегруженная, она спала. Сколько еще времени Миша уговаривал его подписать бумагу и что говорил, он не понимал. Потом в кабинет врывался Николай Степанович и пытался утащить Илью к себе, оскорбляя его на все лады. Миша даже чуть не подрался с ним из-за Ильи. Но самого Илью это уже как-то не волновало. Это драматическое представление его уже не трогало.
Пришел он в себя уже в камере. Что было в кабинете следователя, он помнил смутно — он даже не знал, подписал ли он какую-нибудь из бумаг или подписал обе. Он был в одурманенном, ватном состоянии. Потом его снова вызывали. Грозный Николай Степанович топал на него ногами, орал и сквернословил, но Илья уже слабо реагировал на него. Потом его отвели в камеру и снова вызвали…
Миша, добродушно улыбаясь, сознался в том, что сам не раз участвовал в изнасилованиях, даже в групповых, и до сих пор ничего — жив и на свободе. Уговаривал, пугал, снова уговаривал… Но Илья только молчал. Он больше не произнес ни слова.
Г л а в а 11
К ВАМ МУЖИК ВЛАМЫВАЛСЯ?
Вернулся Сергей поздно вечером. Илья так и не появлялся. Это могло означать только то, что с ним случилась беда. Целый день Сергея не оставляла надежда, что он вернется. Но прошло слишком много времени. Карина как видно тоже о чем-то догадывалась.
— Слышь, Сергуня, позвони крале Ильевой, пусть отпустит человека.
— Да звонил уже, — мрачно ответил Сергей, теребя ус.
— И что, ты хочешь сказать, что он не у нее!
— Кто его знает… Жанна в командировке, что характерно.
— Так что, ты хочешь сказать, что его могли чик, того, — Карина провела указательным пальцем по горлу. — Те же кто на тебя штукатурку сверзил.
Разговор происходил в кухне в присутствии сидящего в углу Басурмана. При последних словах Карины и ее недвусмысленном жесте он вздрогнул и посмотрел на Сергея. В последнее время Басурман сильно изменился — и не только ставшим загадочным поведением, но и внешне. Возможно фингальное новообразование под вторым глазом, появившееся совсем недавно, так изменило его лицо.
— Вздрагивает, — заметив непроизвольное движение Басурмана, бросила Карина. — Вздрагивай, вздрагивай…
Басурман поглядел на нее с испугом.
— Так что делать будем. Илью-то, где искать? Между нами мальчиками говоря, не нравится мне это. А почему ты в милицию с делом своего отца обратиться не хочешь?
— Милиция слишком прямолинейна, тут мягче подходить нужно.
— Да уж, мягче — одни покойники и больше ни фига. Ты сам-то чудом уцелел.
Раздался телефонный звонок. Сергей пошел в прихожую, снял трубку.
— Я хочу предупредить тебя об опасности. Этим делом нельзя заниматься, это верная смерть.
На сей раз голос переменил тональность и звучал глухо, словно через большую трубу.
— Послушай, уважаемый, ты мне уже надоел. Сергей нажал пару кнопок, на табло АОНа высветился номер, с которого звонили. Сергей удовлетворенно ухмыльнулся.
— Зря ты голос поменял, мне тот больше нравился, и скоро ты заговоришь своим собственным голосом.
— Я обязан предупредить об опасности, — не обращая внимания на слова Сергея, снова заговорил он. — Это верная смерть. Пойми, он может вернуться.
— Кто? Кто вернуться?
— Этого я сказать не могу, но лучше не пробуждать эти силы. Тебе все равно не добраться до них…
— Сначала я до тебя доберусь, — Сергей бросил трубку. — Вот мразь.
Мимо прошмыгнул неутомимый горбун. Удивительно завела его жизнь, и вот мечется он в пространстве планеты без устали, пока не кончится завод.
— Опять доброжелатель звонил?
Из кухни выглянула Карина.
— На сей раз он не зря позвонил, — проговорил Сергей, переписывая номер телефона в лежавшую здесь же на тумбочке книжку. — Завтра позвоню Свинцову, он теперь снова в милиции работает. Узнаю, что характерно, адресочек телефонного хулигана и…
Довольный Сергей хлопнул в ладоши и потер руки.
В дверь раздался долгий звонок.
— Кого это принесло? Уже почти двенадцать, — сказала Карина. — Может, Илья.
Она направилась к двери.
— Тихо!.. — прошептал Сергей, — Быстро назад, в кухню. Там сидите.
Карина послушалась. Сергей тоже зашел в кухню и из-за угла, стилизуя свой голос под старушечий, спросил.
— Кого принесло-то? Кто ломится?
С лестницы послышалось нечленораздельное мычание и снова длинный звонок.