Живодерня 2
Шрифт:
— Во! Хозяин, видать, пришел, — сказал один из мужчин преклонного возраста, небольшого ростика и небритый. Второй был помоложе первого, но тоже по виду бомж.
— Сережечка! Наконец-то!!
Воскликнула Карина и, вскочив с дивана, бросилась к нему обниматься. Такой ласки Сергей впервые удостоился от Карины, и она была ему небезразлична.
— Тут такое! Такое без тебя было!.. — восклицала Карина, освобождая его из своих объятий.
Да Сергей и сам уже заметил, что здесь что-то было. В комнате царил невообразимый беспорядок: оба кресла лежали на боку, журнальный столик вверх ножками, на ковре валялась битая посуда…
— Снова Транс придурок приходил? — спросил Сергей, оглядываясь по сторонам.
— Ну что-ты!
— Подожди, Карина. Ты, что характерно, успокойся, — глядя на свежий фингал под ее глазом, проговорил Сергей. — Сядь и все по порядку с самого начала расскажи. А вы, спасители, тоже садитесь. Вон по креслицу себе поднимите и садитесь.
Бомжи-спасители подняли по креслу. Карина пристроилась на диване рядом с Сергеем и стала рассказывать:
— Я тебе уже говорила, что Басурман в последнее время каким-то козлом стал. Да у него и на роже написано это было. Вдруг страсть у него проснулась, никогда не было, а тут пожалуйста, приставать стал, пока по роже не схлопотал. Да и я тебе говорила, что ходит он за горбуном по квартире. Как Бредовик заводит свою шарманку, так Басурман к нему прилепляется и слушает — за уши не отдерешь, говорил даже с ним чего-то. Не знаю, уж чего там Бредовик понимал… Последнее время Басурман письма писал к себе в басурманию. Ну я, конечно, думала родичам, чтоб деньги мне на подарки слали. А тут вдруг вижу в окно, Басурман с каким-то таким же басурманом разговаривает. Ну поговорили они, разошлись. Сам знаешь, у него спрашивать бесполезняк. Я тебе говорить не хотела сначала, я ведь дня два назад у него, стервеца, вражеский передатчик обнаружила. Пытала его, говнюка. Да разве чего-нибудь поймешь, лопочет фигню какую-то. Из передатчика тоже наверное на его языке бубнеж. В общем, бардак. А тут сегодня, часа два назад, звонок в дверь. “Телеграмма,” — говорят. Открываю. Вламываются жлобы-мордовороты, Басурман рацию схватил и ну чего-то говорить в нее. Тут один мордоворот, увидев такое дело, пихнул его; Басурман, конечно, по слабости организма упал. Ну ты же знаешь, я ведь терпеть не могу, если его при мне обижают. Ну я мордовороту ногой по яйцам и зафигарила. Жлобы на меня, я еще одному — в то же место. Они меня скрутили, думаю, может хоть изнасилуют, да где там — импотенты. Те-то двое, которым я перепаяла, теперь точно импотенты. Ну, думаю, дождались разбойного нападения, сейчас твой хрусталь прессованный да столовый алюминий тырить начнут. Но не за этим оказывается они вломились. Меня один мордоворот за грудки хватает. Рожа у него поганая такая, вот тут на щеке родинка продолговатая и, знаешь, такая волосатая… Ну, мерзость! Меня чуть от одного этого не вырвало! А он у них видно за главного. Схватил меня за грудки, свирепую рожу скорчил и спрашивает, оскалив зубы золотые:
“Где горбун?” — думал, я его испугаюсь. Ну я наглая, ты ж меня знаешь, насилия не терплю. Ну плюнула я ему в рожу, между нами мальчиками говоря. Он, сволочь невоспитанная, мне фингал засветил. А тут сам горбун проявился вдруг. Ну, тебе не надо говорить, — его нет-нет, а потом раз и проявился. Они его увидели, бросились к нему, а он как рванет от них… не от них — хрен его знает. Жлобов четыре человека было, это умора, как они, придурки, за ним гонялись. От этого и бардак весь. Нет бы сели и подождали, когда Бредовик проявится. В общем, минут десять по всей квартире гонялись, я тут уржалась. Басурман битый в углу стонет, его тоже связали. Поймали они горбуна, скрутили и драпалять.
“Господи, — думаю, — кому наш горбатый Бредун потребовался, чтобы мафию нанимать для его похищения. Слышу вдруг во дворе выстрел, потом еще один. И бах! Бах!.. Ту-ду-ду!.. Такое началось! Я просто офигела! Потом как рванет что-то. Настоящая война. Мой Басурман, стервец такой, лежит прислушивается. А там из автоматов поливают, из пистолетов палят. Слышу, вроде, стихло все. И тут открывается дверь и вбегают двое мужиченков чернявых и носатых, как Басурман, оба с автоматиками маленькими такими, знаешь, “узи” кажется называются. Басурмана моего развязали и к дверям бегут. Я кричу ему: “Басурман, мерзавец, развяжи!” Он вроде ко мне кинулся, до они ему не дали, забалаболили на своем языке и увели его. Так что и вся история. А эти вот двое пришли и развязали меня. — Карина кивнула на сидевших в креслах бомжей-спасителей. — Бросил меня жених. Так что я женщина теперь свободная, — она направила лукавый взгляд на бомжей.
— Да, — вздохнул Сергей. — А что же там во дворе случилось? Я проходил сейчас там “Мерседес” взорванный, два трупа, милиции полно.
— А это ты у моих спасителей спроси. Петрович, — обратилась Карина к тщедушному старичку, — расскажи Сергуне. Ведь вы ж в самый бой попали.
— Так, то-се, я ведь уже рассказывал.
Начал повествование Петрович, часто перебиваемый своим молодым другом, который нетерпеливо шуршал курткой. Рассказ их в кратком изложении сводился к следующему:
Вошли они во двор в тот самый момент, когда из парадной четверо мужчин вынесли связанного Бредовика. Возле парадной уже стояла машина. Они только дверцу открыли, чтобы затолкать туда горбуна. Как откуда ни возьмись появились эти люди, низкорослые и носатые. Они сразу вырубили громилу. Но один из похитителей выхватил пистолет и выстрелил в невысокого человека с очень близкого расстояния, но на нем наверное был надет бронежилет, потому что его только слегка качнуло в сторону. И тут же громилу срезала автоматная очередь. Но громилы не желали так, за здорово живешь, отдавать ценного горбуна таким с виду плюгавым людишкам и, укрывшись за машиной, начали отстреливаться. В общем, началась настоящая перепалка. Но чернявый народ стрелял поточнее, да и организованнее они оказались. Вскоре двое громил были убиты, а трое остальных, отстреливаясь, убежали из двора.
Тут во двор влетел микроавтобус, в него посадили горбуна и увезли. Вот и все, собственно, что они видели, но передрефили ужасно. А потом поднялись в квартиру и вот девушку связанную нашли.
— Вот так, то-се, — закончил свой сбивчивый рассказ Петрович.
— Мы ведь за другим шли, — сказал Петя, шурша курткой.
— Да уж за другим, то-се. Теперь уж и не знаем, говорить ли…
— Ну чего там! Говори, дед! — ободрила Карина.
— Да вот, про Илюху мы сказать пришли.
— Так он жив?! — воскликнула Карина.
— Жив, да только лучше бы ему и не жить, то-се… — немного помолчав, дед продолжал: — Мы с ним в камере-то сидели. А сегодня пошли, а он того, значит, то-се. Короче, вроде милиционера он убил, а может двух…
— Да, четверых сказали, — вступил в разговор Петя.
— Ты может, дядя, ку-ку? — Карина покрутила пальцем у виска. — Может у тебя от стрельбы крыша поехала?..
— Да мы сами не поверили, то-се. Сказали нам так. Вот мы тебя, Сергей, и пошли разыскивать. Так что к изнасилованию, то-се, теперь еще четыре убийства пришьют.
Г л а в а 15
ЧЕРНАЯ МЕССА
На разъезжающихся ногах, тяжело дыша Илья брел вдоль реки. Через каждые десять шагов он оглядывался на догоняющего его Транса. Илье казалось, что расстояние между ними сокращается каждую минуту, и он спешил выиграть у безмозглого Транса хоть шаг, хоть два шага времени.
Окончательно вымотавшись от этой дикой буссмысленной гонки, Илья остановился. За все время пути он так и не дошел ни до какого населенного пункта. Поле с правой стороны увеличилось, казалось, еще больше; лес отступил далеко в сторону. Путь был только вперед: сзади за Ильей шел Транс. Но Илья настолько уже устал, что ему было все равно, догонит его безмозглый болван или нет, страх уступил место полному безразличию. Даже присесть и немного отдохнуть было некуда, кругом одна грязь.