Живое божество
Шрифт:
– Я полагал, что ты помнишь о былой славе, чародей. Илрэйн всегда мог гордиться своими героями, в числе которых есть и твои предки, Денна'риэйн и…
– Замолчи! – потребовал эльф. – Мы не нуждаемся в поучениях какого-то жалкого полукровки!
– А по-моему, нуждаетесь! – твердо произнес Рэп. – Менее двух лет назад эльфы готовы были пожертвовать жизнью, чтобы помешать вторжению врагов, а теперь ты уступаешь дварфу, жалкому дварфу! Удивляюсь, как это до сих пор ваши небесные деревья не рухнули от такого позора!
– Сопротивляться бесполезно! – взревел эльф. –
– Есть такая сила, – вмешался Рэп. Эльф замолчал. Он был потрясен, хоть и старался это скрыть.
– Где?
Рэп засучил рукав, чтобы показать татуировку.
– В Тхаме. Правда, специальное заклятие отвлекает от него внимание чужаков.
Рэп заговорил громче, чтобы перекричать возгласы протеста.
– После Войны Пяти Колдунов это заклятие нельзя не заметить.
– Чепуха! Бессмыслица! В Тхаме ничего нет!
Эльфы дружно согласились с Лит'риэйном.
– Нет есть! – настаивал Рэп.
– Нет! Я не верю.
– А я верю.
– Тогда ступай и сам разыскивай то, чего уже давно не существует! – огрызнулся Лит'риэйн. – Оруженосец Фиал'риэйн, убери этого низкородного с наших глаз, вышвырни его отсюда.
Рэп отпрянул от стражника.
– Постой! – крикнул он. – Ты же сказал, что Сговор следит за этой территорией. Ты намерен выдать гостя врагам? Разве таковы обычаи эльфов?
Лит'риэйн, раскачиваясь, стоял на краю возвышения.
– Будь по-твоему. Оруженосец, сделай так, чтобы наш незваный гость ушел отсюда незамеченным.
– Постой! – снова крикнул Рэп. – Допустим, я смогу уйти отсюда незаметно, но меня мгновенно обнаружат, когда я окажусь там, куда ты меня отправишь.
Чародей рассмеялся:
– Ошибаешься! Мы отправим тебя, как посылку, указав место прибытия. С тобой все будет в порядке, даже если ты нарвешься на магию. Прочь!
Рэп молча удалился.
«Неужели Рэп меня покинул? – подумал Дарад. – Какой же он после этого товарищ? И все из-за того, что я прикончил вшивого эльфа? Да кому нужен этот мерзкий эльф? Я и не таких убивал сотнями».
Лит'риэйн хмуро уставился на Дарада.
– А теперь твоя очередь, – сказал чародей.
В стране эльфов:
Ни слова не произноси,Что б ни случилось здесь с тобой,Иначе больше никогдаНе возвратишься ты домой.Глава 6
Когда дни были долгими
1
В то время как ее муж вместе с менестрелем Джалоном странствовал по залитым солнцем дорогам Илрэйна, направляясь к небесному древу Вальдориана, королева Иносолан шагала среди унылых холмов Гувуша, ведя за собою осла. Погода была неласковой, окружающий пейзаж – мрачным, а настроение королевы – отвратительным. Как она неоднократно замечала его императорскому величеству Эмшандару V, больше всего ее раздражало его постоянное, несколько истеричное веселье. Шанди, имевший склонность к тягостным раздумьям, только усмехался и пояснял, что его расстроила излишне обильная и жирная еда.
Они менялись – пока один тащился по грязи, ведя осла под уздцы, другой сидел в повозке, подскакивавшей на каждом ухабе. А осел, если его не вели в поводу, вообще отказывался двигаться.
– Откровенно говоря, Эмшандар, вы меня разочаровали, – заметила Инос однажды вечером, когда путников так одолели комары, что оба предпочли идти пешком.
– У вас куда меньше изысканности и лоска, чем можно было бы ожидать от человека, чьи предки на протяжении тысячелетий правили Империей.
– К несчастью, – ответил император, – я пошел в моего дедушку по материнской линии, центуриона. По нем еще в юные годы петля плакала. Ну а вы-то сами, королева Иносолан? Ваши предки веками правили своим крохотным королевством. Конечно, по сравнению с нашим семейством они лишь заурядные выскочки, но все же у вас мог бы быть чуть более царственный вид.
– Увы! Я, как и вы, унаследовала худшие черты нашей семьи.
– И по чьей же линии?
– По линии Тана Келькора.
– О! Разбой или изнасилование?
– Конечно же разбой. Я нахожу изнасилование чересчур утомительным.
Ничего себе шуточки! Инос подумала, что в них обоих говорит кровь предков.
Дорога превратилась в болото. Окрестности выглядели так, словно по ним одна за другой прошли три-четыре армии, причем каждая грабила, – поломанные изгороди, заросшие сорняками поля, полуразрушенные лачуги, утопающие в грязи. Впрочем, гномам их родные места, возможно, даже нравились.
Шанди прозвал их норовистого хромоногого осла Зиниксо – возможно, из-за его тускло-серой масти, и это было сомнительной честью для бедного животного. Старая разбитая телега поминутно подскакивала на ухабах и так скрипела, что ее страдания разносились на много лиг окрест. Судя по небу, до захода солнца дождя не предвиделось.
Император Пандемии был худ, грязен и нечесан. Инос знала, что и она выглядит не лучше. Из-за груза, который везли, они не осмеливались останавливаться на постоялых дворах, тем более что деньги у них были на исходе. Несколько ночей они провели в сараях, а то и вовсе под открытым небом. Она уже не мечтала ни о горячей воде, ни о чистой одежде – поесть бы досыта!
По нескольку раз на дню мимо проносились почтовые кареты, обдавая их фонтанами брызг. Отряды имперской кавалерии не удостаивали путников ни единым взглядом.
Эта область была более или менее законопослушной и официально именовалась умиротворенной. Инос называла подобное умиротворение подавлением и, хотя редко разговаривала об этом с императором, дабы не испытывать его терпение, была уверена, что теперь он разделяет ее мнение.
Наконец Инос нарушила затянувшееся молчание:
– Скажите-ка мне еще раз, сколько осталось до Рандпорта?