Живое божество

Этой летней ночью в старинном доме было нестерпимо жарко. Его наглухо закрытые окна надежно удерживали накопившееся за день тепло, а в бесчисленных комнатах и коридорах пахло пылью, как и раньше, до приезда гостей. Теперь-то гости далеко – все уехали: знатные дамы и господа, их лакеи и горничные. Камины остыли, двери вновь заперты, вернулась тишина. Почти полгода в доме жили люди, а теперь он опять превратился в склеп, в памятник своему долгому прошлому.

По залам и коридорам, скудно освещенным лунным сиянием, едва пробивавшимся сквозь грязные окна, бродила старуха.

– Что это вы всполошились, духи? – воскликнула она.

Ни слова в ответ. Ночь была безветренная, однако старый дом, остывая после долгого жаркого дня, чуть слышно поскрипывал и постанывал, и среди этих едва уловимых звуков старуха различала озабоченные голоса.

– Не понимаю я вас, – ворчливо пробормотала она. – Говорите громче!

Бледно-голубой свет косыми лучами падал на стол. Оседали стропила, потрескивали балки.

– Нет его, – вздохнула старуха. – Тайком сбежал со своей возлюбленной, как вы и предсказывали. Увез ее вместе с ребенком. А за ним и остальные разъехались. И тот человек, который появился здесь позже, преследуя их, тоже уехал. Осталась, как прежде, только я. Так что же беспокоит вас, духи? Теперь можете поведать мне обо всем.

В ответ раздались поскрипывания и стук.

– Опасность, говорите? Так вот в чем дело! Он в опасности или его милая? Громче, не слышу! Ребенок? Ее ребенок? А при чем здесь ребенок?

Стоя в темноте рядом с лежавшим на полу пятном лунного света, старуха напряженно прислушивалась, склонив голову набок.

– От кого исходит опасность? От того типа, которого они звали центурионом? Это он опасен? Никогда ему не доверяла. Да, конечно, вы предупреждали, чтобы я остерегалась этого человека. Мерзкий буян! Пришлось запереть его в погребе, чтобы дать им сбежать.

Стук. Треск.

Вдруг старуха громко расхохоталась:

– Ребенок? Еще один ребенок? Что ж, это совсем другое дело, верно? Не зря же они занимались любовью!

Она зашаркала по истертым коврам, двинувшись в обратный путь.

– Ничего не поделаешь, духи. Мы с вами ничем им не поможем. Теперь они далеко, и пусть сами о себе позаботятся, правда? – Старуха хрипло хихикнула. – Второй ребенок! Ну а вы чего ожидали! – И побрела к лестнице, половицы на все лады скрипели под ее ногами.

– Быстрее! – поторапливала Майа. – Пусть лошадь бежит быстрее!

Сидя на коленях у Ило, девочка изо всех сил дергала вожжи, которые тот крепко держал в руках. Крупный серый конь, вероятно, и не догадывался, что им управляют двое. А если догадался, то и ухом не повел. Безропотно выполняя предназначенную ему Богами работу, он размеренно трусил вперед. Привычное дело: один день тащишь повозку на вершину горы, а назавтра возвращаешься вниз с новым пассажиром. И даже Ило, прослывший умелым возницей, при всем желании не смог бы заставить лошадь бежать быстрее.

Небрежно накинув на плечи меховой плащ, в котором не было надобности уже много месяцев. Эшиала с несказанным удовольствием глядела по сторонам. Как хорошо, что некуда торопиться! Такие дни, как этот, продолжайся они хоть вечно, ни за что не наскучили бы ей. За последний час извилистую дорогу плотно укутал туман, и теперь видны были только великолепно подогнанные камни дороги, которую сотни лет назад построили легионеры. По обочинам поблескивала мокрая жесткая трава да редкий кустарник, словно стая хищных призраков, прятался в сизой дымке. Время от времени Эшиале попадались на глаза островки не успевшего растаять снега. В горах лето наступало позже, чем на равнине.

– Ты обещал мне красивый пейзаж, когда достигнем перевала, – заметила она, желая поддразнить Ило. Тот ослепительно улыбнулся ей в ответ. Сердце Эшиалы, как всегда, на мгновение замерло от его улыбки, от взгляда темных глаз из-под длинных ресниц. Одна его улыбка говорила больше, чем все стихи поэтов Империи.

– Я сказал, что ты никогда не видела ничего похожего. Ну разве я не прав?

– Прав, конечно прав, – рассмеялась Эшиала.

– Согласись, такое впечатление, словно плывешь на облаке, да?

– Да, – кивнула она.

– Ну вот.

– Быстрее! – вновь потребовала Майа.

– Бедный конь, – напустив на себя деланно строгий вид, сказал Ило, – ему приходится тащить нас на такую высоченную гору. И ведь как усердно выполняет свою работу, хотя очень, очень стар, даже шерсть уже побелела. Так что тебе, толстушка, придется слезать и идти пешком, чтобы наш старина не надорвался.

Со своей шуткой Ило попал впросак, потому что Майа немедленно вознамерилась пойти пешком и затеяла спор, когда ей не разрешили слезть. Эта непревзойденная спорщица временами вела себя так, будто была законной правительницей государства. Впрочем, со временем Майе и впрямь предстояло стать императрицей Пандемии, хотя пока об этом никто не догадывался.

– Не устроить ли нашей малышке день рождения, – примирительно предложил Ило. – Раздобудем пирог и две с половиной свечки, а, дамы?

За все утро на дороге им не встретилось ни души, но сейчас сзади послышался стук копыт. Эшиала обернулась и глянула в маленькое окошко. Через мгновение из тумана возник призрачный всадник – серый на сером коне, когда же он приблизился, оказалось, что на нем алый плащ и шляпа с золотым плюмажем. Не сбавляя скорости, он обогнал фаэтон и легким галопом умчался вперед, исчезнув так же быстро, как и появился. Вскоре туман поглотил стук копыт. Всадник был имперским курьером, но коль скоро скакал всего лишь легким галопом, значит, подъем на гору был труден для лошади.

Эшиала украдкой взглянула на Ило. Ей показалось, будто он нахмурился. Может, предчувствует опасность? Вот и утром на постоялом дворе Ило явно был чем-то встревожен, однако так и не признался в этом. Эшиала подумала, уж не встретил ли он кого-то знакомого, но промолчала, решив не приставать с расспросами – не хотелось омрачать свое счастье.

Ведь совсем скоро все кончится, – через день-два они приедут в Гаазу. Эшиала боялась даже думать о том, что потом произойдет. Она была влюблена, безнадежно влюблена. Зрелая двадцатилетняя женщина, уже мать и вдова, она влюбилась безоглядно, словно пятнадцатилетняя девчонка, хотя и чувствовала себя виноватой в том, что смерть Шанди сделала ее такой счастливой. После встречи с Ило весь мир преобразился. Теперь она ночь напролет готова была лежать, прильнув головой к груди любимого, и слушать стук его сердца. Это ровное сердцебиение придавало ей уверенности, успокаивало.