Живое божество
Шрифт:
– Центурион…
– Да, сэр? – повернулся к нему Хардграа.
– Вам письмо, – протяжно произнес трибун. – Только что доставлено вместе с имперской почтой из Ангота.
Так вот какие это были новости! Хардграа взял пакет и рассмотрел его. Печать была цела.
– Спасибо, – сказал центурион и сунул письмо в карман.
– Вы не собираетесь его прочесть? – нахмурившись, спросил Гудвин.
– Я уже его прочел, сэр. То есть я хотел сказать, что получил сообщение. Это почерк Ило.
Судя по досаде, отразившейся на лице трибуна, это он уже знал. Наверняка кто-нибудь из сигниферов узнал почерк.
– Письмо
– Да, сэр. Это послание.
Трибун побагровел.
– Центурион!
– Смотрите! – гаркнул Хардграа, повернулся к столу и ткнул в карту кончиком кинжала, которым пользовался вместо указки. – Они вот здесь. С точностью до лиги. Вероятно, на какой-нибудь из этих ферм. Мы окружили их со всех сторон, и теперь они об этом знают. Вот дорога на Ангот.
– Значит, он от нас ускользнул!
– Нет, сэр, не ускользнул. Он выбрал какую-нибудь женщину, ехавшую в Ангот, поулыбался ей и попросил отправить письмо. Это послание, сэр. Он хочет сказать: «Я здесь, придите и возьмите меня!» Но это неправда. Он не в Анготе. Он здесь. Именно здесь! – Хардграа вонзил кинжал в карту, да так его там и оставил.
Гудвин нетерпеливо оскалился:
– Прочтите письмо!
Хардграа слегка пожал плечами. Они тут все, наверное, битый час спорили, о чем говорится в письме и что бы это могло значить. Центурион отошел и встал рядом с костром. Взгляды всех присутствующих были прикованы к нему. Центурион достал пакет и сломал печать. Тяжелый пергамент хрустнул. Хардграа ожидал увидеть шифр, которым пользовался Шанди при переписке со своими доверенными людьми – с самим Хардграа, с лордом Ампили, с господином Акопуло, с принцем Ралпни, а позже – с Ило…
К негодованию центуриона, письмо было написано открытым текстом и постыдно нарушало все представления о безопасности.
«От сигнифера Ило (в отставке) центуриону Хардграа, в XII легион.
Приветствую!
Мы были друзьями. Если Сговор поработил тебя, то мне искренне жаль. Но если ты все еще обладаешь свободой воли, то как тебе могло взбрести в голову, что наш бывший командир стал бы ценить что-либо выше, чем благополучие своего ребенка? Он всегда утверждал, что каждый человек имеет право…»
И дальше в том же духе. Хардграа швырнул письмо в огонь и вернулся к столу. Он перебрался к северо-восточному углу карты, подождал, пока ему не освободят место, и посмотрел на багрового от ярости трибуна.
– Лошадиная моча, сэр. Единственной полезной информацией была печать анготской почты, но я вам уже объяснил, как он это сделал. – Хардграа выбросил из головы мысли о письме и снова сосредоточил внимание на карте.
«Теперь ты получишь свое, распутник Ило! Я всегда знал, что разврат тебя погубит».
– Мы можем двинуться сюда и обыскать каждый дом. Тогда он окажется зажат между горами и…
И Тхамом. В этом чувствовалось что-то неправильное.
Хардграа поднял глаза и пробежался взглядом по окружавшим его лицам, пока не выудил из толпы оптия, знающего здешние места.
– Что у нас в Тхаме?
– Ничего, сэр.
– А точнее?
Юнец был чем-то встревожен.
– Деревья, сэр. Там никто не живет. Я хотел сказать, туда никто никогда не ходит.
– Тогда все в порядке, – сказал Хардграа. И посмотрел на трибуна. – Нам нужно сосредоточить наши силы вот здесь вот, сэр. Тогда мы зажмем его между горами и границей Тхама. Седьмую когорту надо перевести сюда, чтобы она перекрыла этот сектор. Тогда… Оптий, эту реку можно перейти вброд?
– Какую, сэр? Брандрик? Я полагаю, что можно. Но ведь на той стороне ничего нет, сэр…
Хардграа хотел спросить, чего именно там нет, но вспомнил, что об этом он уже спрашивал. Боги, как же он устал! А едва рассветет, нужно будет вести отряд дальше. «Еще пару дней, красавчик Ило, и я спущу с тебя шкуру!» Возможно, ему удастся урвать еще несколько часов сна. Но все-таки что-то было не так, и центурион это чувствовал.
– А почему туда никто не ходит? – требовательно спросил он.
– Куда, сэр?
– Через Брандрик. В Тхам.
– Ну… Там ничего нет, сэр. – Оптий выглядел до того растерянно, словно вопрос Хардграа был совершенно бессмысленным.
Уж не в этом ли дело? Центурион подумал и решил, что на такой простой вопрос вполне можно ответить почетче.
Хардграа положил руки на стол и посмотрел на юношу.
– А что бы произошло, – грозно спросил центурион, – если бы я приказал вам переправиться через реку?
Юнец так задрожал, что звенья его кольчуги задребезжали.
– Я б-б-бы в-выполнил п-приказ, сэр.
– И что бы с вами после этого было?
– Не знаю, сэр. Мой дядя побывал там и сошел с ума. Один парень отправился туда поохотиться и вернулся с обезображенным до неузнаваемости лицом. Но большинство вообще не возвращаются, сэр.
– Почему вы не сказали мне об этом раньше?
– Я… Я не знаю, сэр.
Хардграа хмыкнул и посмотрел на трибуна, но тот, похоже, был сильно заинтересован чем-то в стороне. Тогда Хардграа выбрал одного из центурионов – хороший мужик, отличился в битве под Крутым Откосом.
– Приятель, подыщи несколько эльфов следопытов, ладно? Если беглецы сумеют ускользнуть в Тхам, мы последуем за ними.
«До края земли, распутник Ило. До края земли!»
4
Входить в долину, не проверив окрестных возвышенностей, довольно глупо, но иногда просто нет выбора. Халифу пришлось избрать эту дорогу, иначе бы все, включая верблюдов, пришлось затаскивать на скалы при помощи лебедки. Халиф подробно расспросил своих разведчиков, даже выехал вперед в сопровождении одной лишь кавалерии Пятого отряда, чтобы лично все осмотреть, и вернулся вполне довольный. Склоны долины были слишком крутыми для внезапного нападения и слишком высокими, чтобы опасаться обстрела. В верхней части долины располагалось довольно большое озеро, а за ним виднелся крутой подъем в еще одну долину, но ее не поздно будет проверить и завтра. Фуркар сообщил, что магии здесь не чувствуется, не считая продолжающегося наблюдения Сговора. Азак выставил у входа охрану и ввел основные силы своей армии в эту долину на ночевку. Превосходное место. Долина ровная, лесистая, а главное – в ней протекал ручей. Это был первый хороший источник, встретившийся армии с момента выхода из Кверна.