Живое и мертвое
Шрифт:
Или он нагнал лысого? Лысый где-то рядом.
— Его здесь нет, — поведал из темноты голос.
От неожиданности Винни подпрыгнул и вытаращился до такой степени, что еще немного и глаза выкатились бы из орбит.
Не разу понял, что голос знакомый. И бояться его глупо.
— Он ушел другим коридором. Их здесь много, — тихо добавил мягкий женский голос.
Нана.
— Нана, — позвал он.
— Да, — отозвалась темнота.
Винни вспомнил звук удара и догадался, что волчица перекинулась. Конечно, говорить-то она в хвостатом обличье не может. А в человеческом никому не дано видеть в такой темноте. Даже оборотню.
Он представил себе ее. Стоящую рядом, абсолютно обнаженную. От этой фантазии вспыхнули щеки.
— Мне… — промямлил он, пытаясь скрыть смущение, которого она не могла видеть. — Я должен извиниться. Мне просто очень…
Винни сбился, понимая, что запутался, за что хочет извиниться. За то, что увидел, а точнее, представил себе девушку обнаженной или за то, что, как обиженный мальчишка, побежал неведомо куда, непонятно зачем. Или за то, что брякнул, убегая.
Окончательно запутавшись, он замолчал.
— Митрик, — произнесла Нана. — Кто он?
Она была в темноте. С мягким, ласковым голосом. Ей не надо было смотреть в глаза, и думать, куда деться от ее взгляда тоже было лишним. И Винни ощутил неимоверный прилив благодарности за это. За то, что Нана говорит с ним именно в этой темноте. Именно сейчас. И, наверное, именно о том, о чем надо.
— Он был моим лучшим другом. Я его знаю с самого детства.
Винни почувствовал, что улыбается, представляя себе живое светлое лицо соседского мальчишки. Улыбается, хотя в горле комок.
— К старику Лорину вместе бегали. Все вместе, — повторил он. — Он ведь мне как брат был. Хотя я не знаю, у меня брата никогда не было, но если б был, то…
Он сбился.
— Я понимаю, — мягко отозвалась темнота. — И я знаю, как тебе сейчас больно.
Винни всхлипнул. Скорее потому, что надо было всхлипнуть. Или потому что хотелось. Слез не было. Да и откуда у мертвяка слезы?
— Я понимаю, — повторила Нана. — И я знаю, как бывает больно, когда ничего не болит. Только запомни вот что. Что бы ни случилось, жизнь продолжается. Всегда. Нравится она тебе или нет, но она идет дальше, а не застывает на месте. Даже если случилось что-то очень плохое — это не конец. И всегда может случиться что-то очень хорошее.
Винни кивнул, будто его могли увидеть.
— И вот еще, — добавила темнота. — Митрик был лучший, я не сомневаюсь в этом. Но ты, пожалуйста, знай, что у тебя есть и другие друзья. Те, кому ты не безразличен. А теперь идем, нас ждут.
— Спасибо, — искренне сказал он.
Темнота ответила глухим ударом человеческого тела о землю. Через секунду в ладонь ткнулся мокрый собачий нос. Или волчий?
Винни погладил оборотня по голове. Волчица переместилась неуловимым движением, и рука юноши оказалась на холке.
Он вцепился в жесткую клочковатую шерсть. Зверь затрусил вперед. Винни пошел рядом.
Метания в темноте закончились. Появилась ясность и уверенность, с которой он шагал следом за перекинувшейся в волка девушкой. У него есть друзья. И хотя он вроде как знал это, когда они шли в Лупа-нопа. И потом, когда поселились в гостинице. И позднее, когда он умер, а они вернули его к жизни и вместе с ним пошли в Витано, чтобы снова вернуть ему человеческий облик… Но ясное осознание того, что он не один, что ему есть, на кого опереться, появилось только теперь. Возможно, виной тому была темнота, а может, еще что-то. Какая-то неуловимая магия, которая безо всякого волшебства возникает между людьми, если они хорошо друг к другу относятся.
20
Вскоре впереди забрезжил свет. Винни напрягся. Под пальцами скользнула мохнатая спина. Коротко вильнул хвост, и Нана исчезла где-то в темноте. Шлепнулось со знакомым звуком. Как она себе только не отобьет ничего. Каждый день о землю так кидаться, да по несколько раз… Она должна бы вся в синяках ходить.
Винни напряг память, но ни одного синяка у девушки не припомнил.
— Чего стоишь? Иди, тебя ждут.
Повинуясь голосу и ругая себя за несообразительность, Винни пошлепал на свет. Мог бы и сам догадаться, что девушке надо одеться.
Светил факел, который сжимал в руках Деррек. Еще несколько факелов болтались на стене возле входа. Вот у Мессера и вампира хватило ума зажечь свет, а он ломанулся в темноту не глядя, очертя голову. О чем только думал?
— Где ты ходишь? — поинтересовался Мессер. — Мы тебя уже заждались.
Оба вели себя так, будто бы ничего не произошло.
— Извините, — попросил прощения Винни. Не за то, что где-то ходил и заставил себя ждать, а за устроенный на болоте разворот.
Мессер сделал вид, что ничего не услышал. Только проворчал что-то, мол, где Нана ходит, и почему всех надо ждать. Деррек мягко улыбнулся и благосклонно кинул. Вампир прекрасно понял, за что извиняется Лупо. А Винни понял, что на него не таят обиды.
Появилась Нана, на ходу поправляя одежду.
— Куда теперь? — поинтересовался Деррек.
Нана кивнула в сторону, противоположную той, с которой пришли они с Винни.
— Он пошел туда.
Винни огляделся. Ступеньки от входа вели через короткий коридор в огромную залу. От этого подземного вестибюля веером расходилось четыре туннеля.
— Откуда знаешь, что туда? — не понял Винни.
Нана спустилась позже него, значит, видеть, куда ушел советник, не могла. Впрочем, она и его видеть не могла, но нашла же.
— Волчий нос надежнее, чем любая карта, — улыбнулась Нана. — Пошли.
Деррек не стал ждать приглашения и первым двинулся в указанном направлении. Спина вампира исчезла в нешироком проходе. Отсветы от факела заплясали по стенам. Следом двинулась Нана. Мессер подтолкнул Винни. Тот посмотрел на мага.
— Давай топай, — подбодрил лорд. — Если б я мог, я б тебе подмигнул. Но, знаешь ли, физиология не позволяет. Так что считай, я приободрил тебя мимикой и жестом. Шевели ножками.
В голосе Мессера чувствовалась улыбка. Не издевательская, а мягкая. Винни улыбнулся скелету и пошел в тоннель.