Животное. У каждого есть выбор: стать добычей или хищником
Шрифт:
Я выехала по Пасифик-Коуст-Хайвей на Сансет. Если бы кто-то сказал мне, что это и есть ад, я бы не удивилась; эти пальмы вполне могли вздыматься из-под земной мантии. Но если это был ад, то приятный – ощущение перейденной границы. Я вспомнила одно из последних унижений с Джоном Фордом: как я чувствовала себя каналом, по которому проходил этот маленький лысый человечек. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как его подлые гляделки забегали, точно барабаны слот-машины, когда он кончил.
Ты проститутка? – как-то раз спросил меня незнакомый мужчина. Я сидела одна у стойки в дорогом ресторане и ужинала. У меня был полный рот бургера. Бургер
Я любила только одного мужчину. Любила – неподходящее слово. Он меня не любил. И по сей день я не могла себе в этом признаться. Он полюбил бы Элис.
Я ужинала с этим мужчиной, единственным, в ком я души не чаяла, когда пришел Вик и застрелился. Он выстрелил себе в нос. Я говорю – в нос, потому что подробности важны. Брызги крови на стене имели форму кленового листа. От лица Вика остался один намек. Однажды я, когда работала в больнице, видела плод, его изображение на ультразвуке, и у этого младенца не было носа. Мать, тяжеловесная бразильянка, отреагировала на новость, переведенную ей молодой медсестрой. Безмятежно кивнула. Como Deus quer, сказала бразильянка.
Все по воле Божией.
Солнечный свет в Беверли-Хиллз был белым, в то время как в Топанге он был оранжевым и газообразным. Я постепенно начинала понимать, что Лос-Анджелес составлен из разных государств, которые разделены считаными минутами езды. Даже не государств, а экосистем. Бездомные просят милостыню по-разному в каждом городке.
Я вошла в бутик «Ланвен». На мне по-прежнему было все то же белое платье. Оно позволяло мне чувствовать себя молодой. Еще при мне была парусиновая сумка, которую носят поперек туловища. На ногах – старые грязные босоножки. Женщины умеют определять уровень достатка по обуви и сумке. На тело можно натянуть хоть брезентовый мешок, но туфли и сумка должны соответствовать. Я это понимала, когда меня поприветствовала молодая блондинка в боевом раскрасе.
Было время, когда мне хотелось иметь много денег. Я желала самого лучшего во всем, потому что пришла к осознанию, что дорогие вещи на самом деле сделаны качественнее, дольше живут сами и помогают дольше жить тебе. Средства для уборки по более высокой цене не провоцируют рак. Лак для ногтей от «Шанель» держится как минимум на четыре дня дольше, чем тот, что используется в обычных салонах.
Это по-прежнему было так, но теперь я думала о жизни иначе. Больше всего в тот период – который, как я чувствовала, мог оказаться последним годом моей жизни – я хотела быть бедной, с ребенком. Подъезжать к окну для автомобилистов в ресторане фастфуда и заказывать две позиции из секретного меню и одну кока-колу на двоих. Сидеть в «Додже» вместе на передних сиденьях, притворяясь, что мы едим культурно, словно на чаепитии у королевы, а не на парковке все той же закусочной. Желтый выплеск света от вывески освещал бы грязь в держателях. Утром мы завтракали бы молоком и печеньем – тем, которое дают бесплатно на завтрак в домиках для туристов.
В магазине я примерила красивые изумрудно-зеленые замшевые слингбэки. Продавщице ничего не оставалось делать, кроме как следить за мной. Ступни у меня были пыльные. Я приподняла платье, чтобы посмотреть, как будут смотреться в этих туфлях мои лодыжки.
Я стала расхаживать в изумрудных слингбэках туда-сюда. Пыталась чувствовать себя нормальной или даже не нормальной, а как минимум той девушкой, которой я являлась до знакомства с Виком. Разумеется, я знала, что к моменту встречи с ним уже была наполовину мертва: очень-очень
К тому времени как я добралась до Калифорнии, стало еще хуже. Я ощущала стыд даже просто за мысль, что я могла бы быть матерью. Стремление быть красивой вытеснила низменная боязнь выглядеть уродливо. Но встреча с Элис сотворила что-то такое, чего я никак не ожидала. Ее красота заставила меня вспомнить мою собственную.
Запиликал телефон, и я ответила, потому что номер выглядел знакомо, и мне вдруг показалось, что это может быть моя тетка, хоть она и умерла.
Звонила женщина, с которой я никогда не разговаривала, зато много о ней знала.
– Это Джоан, – сказала она. Не вопрос – утверждение.
– Кто это?
– Меня зовут Мэри. Я жена… Я была женой Вика.
В первый раз секс у нас с Виком был в Шотландии, но секс имеет мало отношения к любому первому разу. Для некоторых он означает положить руку на колено. Убрать прилипшую прядь с чужого лба.
Весь коллектив приехал на конференцию на остров Джекилл. Я уже начала воспринимать номера с видом на океан как должное. В первое утро я пропустила общий завтрак и отправилась одна в столовую под названием «Жасминовая веранда», заказала там сладкий чай, кукурузную кашу и кусок окорока по-деревенски с подливой. Я сидела в просторном зале и смотрела на всех этих людей, которые не так много жили. В основном они были старше меня, но я видела, что они впервые в жизни пьют из бокала с глазированной орхидеей внутри.
Я была загорелой, юной и беспечной. Официант наполнил мою большую кофейную чашку из полированного серебряного кофейника. Я увидела женщину лет тридцати с небольшим, которая вошла в ресторан, опираясь на две трости. Муж и ребенок шли впереди нее, следуя за старшей официанткой к столику, а старуха, наверное, ее мать, поддерживала женщину под локоть. У меня возникло импульсивное желание прислать им что-нибудь в подарок, например французские тосты. В конце концов, наше питание оплачивала компания. Я подозвала официанта, но не успела обратиться к нему с просьбой, как материализовался Вик.
Жаль, что я не могу вставить сюда его фотографию. У меня нет ни одной. Иногда Вик был скорее ощущением. Красивые, но великоватые ему костюмы. Столько костюмной ткани, целая фабрика.
– Привет, ребенок, – сказал Вик, маяча передо мной.
– О, привет.
– Наслаждаешься в одиночку?
– Не хотелось компании.
– Мне тоже. Не против моего вторжения?
У меня был с собой номер журнала Departures, и я отчаянно жаждала одиночества. Я знала, какого именно цвета кофе люблю и как получить оргазм меньше чем за тридцать секунд. Все в мире – включая официантов – были нужны мне меньше, чем я была нужна им.
– Конечно, – сказала я.
– Конечно, против или?..
Вик ужасно боялся меня. Он был самым потрясающим слушателем на всем белом свете.
– Конечно, не против.
Как Вик меня нашел? А как он всегда меня находил? Однажды – необъяснимо – этот мужчина обнаружил меня на втором этаже гастронома с островками старой, но поблескивающей курицы в апельсиновом соусе.
Вик уселся, и я позабыла о том, что хотела послать французский тост той женщине-калеке. И вспомнила об этом только поздно вечером в гигантском номере моего начальника, где прямо под нами дышал океан. Я никогда не жила в таких отелях вместе с родителями.