Животное
Шрифт:
— Ах ты сука! — зарычал мужчина, ударяя меня головой о койку. — Я же тебя сейчас так выебу, мать родная не узнает!
Перед глазами пляшут разноцветные точки. Смысл услышанного как-то запоздало доходит до моего сознания. И когда уже здоровая лапа хватает меня за ворот футболки, дёргая со всей дури, во мне просыпается дух самозащиты. Я перестала видеть и слышать. Желание выжить и не дать себя в обиду встало на первое место. Словно дикое животное, я зарычала и принялась отбиваться. В ход пошло всё, и руки, и ноги, и даже зубы. Было абсолютно всё равно, что мы находимся в разных весовых категориях. "Спасти себя и не дать им совершить непоправимое!" Я, как заклинание, мысленно повторяла эти
— Да что б тебя! — прокричал мужчина, и устав бороться со мной, зарядил с кулака в висок. — Стерва!
Удар был силён и на несколько минут обездвижил меня. Резкая боль пронзила голову, и закатив глаза, я могла лишь чувствовать. Холодный воздух коснулся кожи. "Подонок!" Всё же разорвал футболку. Я слабо попыталась прикрыть обнажённую грудь, но мои руки были грубо откинуты. Я, словно безвольная кукла, могла лишь терпеть издевательства над собственным телом. Перед глазами по-прежнему плясали точки, всё расплывалось. Я прибывала на грани бессознательного состояния. Не в силах себя защитить, позволяла лапать грудь. Мозолистые, грубые руки цепного пса выворачивали соски до боли. Крутили, вертели, сжимали. Каждый раз я пыталась оказывать сопротивление, но тут же получала очередной удар. Мне даже нельзя было поднять голову, так как волосы были захвачены в плен одним из верзил. Он так сильно тянул их, что, казалось, я точно скоро останусь без волос. Пронзительная боль заставила меня выплыть из состояния овоща. Блондин довольно резко раскинул в стороны мои ноги. Ущипнув за кожу, он оглянулся и сказал свои пособникам:
— Подержи-ка эти ножки. Уж больно необъезженная кобылка попалась.
Те другие загоготали в голос и двинулись в нашу сторону. Главаря я среди них не увидела.
— Уступи-ка старшим, приятель, — проворчал цепной пёс и оставил, наконец, меня в покое.
Блондин тут же встал на его место и принялся расстёгивать брюки. Тот, что стоял у головы, отпустил волосы и положил руку мне на грудь, а потом принялся шлёпать по ней. Удары были сильные и громкие. Укрыться от этого не получалось, парень крепко удерживал цепь, что соединяла мои руки. Я закусила губу, сдерживая крик.
Постепенно ко мне возвращалось сознание. Краем глаза увидела, что к лицу приближается что-то большое и розовое. Повернув голову, я в ужасе заорала. Блондин держал в руке свой немаленький член и пытался ткнуть им в лицо. Я замотала головой в разные стороны и снова услышала весёлый смех мужчин. Блондин положил член мне на грудь и начал им постукивать. Гадко ухмыляясь, он забрался своими пальцами мне в рот. Я тут же сомкнула челюсти, за что получила ещё одну пощёчину.
— Дрянная девка! Ещё такой фокус с твоей стороны, я тебе зубы выбью!
"Всё бесполезно. У меня не получится. Я не смогу выбраться отсюда". Что-то шуршащее упало на пол. Приподняв голову, я уставилась в безумные глаза цепного пса. Он стоял в одной футболке между раскинутыми ногами. Те двое по-прежнему удерживали их. Парни играли с моими пальчиками, достав свои причиндалы. Омерзительно. Я шумно задышала, представляя, что меня сейчас ожидает. Предательские слёзы всё же покатились по впалым щекам. Я снова закричала, как только увидела, что мужчина сделал ещё один шаг в мою сторону.
"Дальше будет ад. Это конец, Ева". Снова завертев в панике головой, я неожиданно для самой себя встретилась с глазами главного. Он стоял у стены и с каким-то поражающе спокойно-безразличным взглядом наблюдал за творящимся. Внезапно в его руке заиграл мобильный. Нахмурившись, мужчина двинулся в сторону выхода, напоследок кинув на меня холодный взгляд. "Ну вот и всё. Моя жизнь была в его руках. Он мог их остановить, но не сделал этого". К промежности прижалось что-то тёплое. Посмотрела на цепного пса
Глава 12
Начало 2014 год.
Алексей.
Я проснулся среди ночи от непонятного шума. Что-то похожее на вой доносилось из коридора. Отгоняя дремоту, потёр глаза и напялил на себя шорты. Я не был взволнован, скорее слегка раздражён, что мой отдых прервали. Вышел в тёмный коридор и прислушался. Всё верно. Вой доносился из спальни матери. Подходя ближе, я уже знал, что увижу там.
Толкнув дверь, безразлично уставился на бившуюся в истерике Оду. Её тонкие пальчики сжимали безжизненную руку матери. Смерть уже изменила цвет её кожи. Мне отчего-то стало противно здесь находиться, но бросить сестрёнку одну в этот момент я не мог. Она ещё слишком юна для таких вещей. Тихо приблизился и попытался поднять девчонку, но она вцепилась в мать словно одержимая. Как бы я ни уговаривал, она пищала, что мамочке будет страшно без неё. Сколько просидела двенадцатилетняя девочка возле мертвеца, я не знаю, но, выходит, что не один час. Только сейчас до неё дошло, что мать отправилась на тот свет и принимать этого не хотела. Я же понимал одно, у Оды шок и нужно как можно быстрее уводить её отсюда.
Тогда я попытался решить всё силой, но Ода начала кусаться и драться. Еле сдержался, чтобы не врезать ей. Мне бы не хотелось видеть синяки на её нежной коже, поэтому пришлось взять себя в руки. Понимая, что мне с ней не справиться, я отправился к отцу в спальню. Как бы мне этого ни хотелось, но я постучал несколько раз в дверь и толкнул её.
— Отец, там мать померла, — я сразу перешёл к делу.
Не поднимаясь с кровати, он недовольно буркнул:
— Нашла время! У меня, мой мальчик, на эту ночь другие планы. Иди-ка сюда в кроватку.
«Чёрт! Вот сукин сын!» Я не ожидал такой реакции от ублюдка.
— Там Ода возле неё уже ни один час. Вызывай скорую, — я ещё пытался найти пути к отступлению, но уже понимал, что всё бесполезно.
— Скорая понадобится тебе, если ты сейчас же не подойдёшь. Ничего с твоей Одой-Евангелиной не случится.
Я искусал губы в кровь, пока размышлял, что мне делать. В ушах всё ещё звучала угроза отца, о том, что он может сотворить с сестрой. Подавив стон, я всё же сделал шаг вперёд и закрыл дверь на щеколду.
— Правильный выбор, мой мальчик, — донёсся до меня голос отца. — А теперь сделай так, чтобы твоему папочке стало приятно.
Спустя только час я смог покинуть его спальню. Давя в себе рвотные позывы, я отправился прямиком в комнату матери. Ода свернулась клубочком возле мёртвого тела и что-то тихо напевала. Я прислушался и узнал мотив колыбельной песни. Сестра раньше часто пела мне её на ночь.
«Жил за шторой на окошке, Паучок на тонких ножках. Никому его не видно, Даже чуточку обидно. Завелись однажды в кухне, Комары и злые мухи. И кусались, и жужжали, Ночью детям спать мешали. Паучок. Паучок. Строит домик, дурачок. Паутину всё плетёт. В тени для себя и для семьи».