Живой позавидует мертвому
Шрифт:
Сообразив, кто является его противником, Боцман продолжал искать решение. Абсолютная неопределённость цели и непредсказуемость дальнейших действий неизвестного аквалангиста не сулили ничего хорошего. К тому же очень отчетливо прорисовывалась перспектива нового столкновения с ним. Каким-либо образом избежать его не представлялось возможным. По показаниям приборов было ясно, что тот готовился повторить атаку. Это лишний раз подтверждало, что противник обладал техникой, позволявшей отлично ориентироваться во мраке ночного моря. Раздумывать над тем, кто он и откуда взялся, у Боцмана попросту не было времени. Куда более важным было найти выход из сложившегося положения.
Подводный мотоцикл бросать нельзя было ни в коем случае. Во-первых, техника могла попасть в руки террористов. Тем самым секретность операции против них ставилась бы под большое сомнение. Во-вторых, бросить его нельзя было чисто из инстинкта самосохранения. Ведь плексигласовый шлем подводного мотоцикла выполнял роль воздушного колокола. Покинуть его и начать всплытие означало неминуемое страшнейшее последствие – кессонную болезнь. Уж о ней Виталий был весьма хорошо осведомлён.
Кессонка, как её называют подводники, – штука опасная. Стоит любому человеку попытаться вынырнуть из глубоководья быстрее, чем предписывается правилами, как его неизбежно ожидает эта болезнь. А всё из-за глубинного давления и газов дыхательной смеси. Чем быстрее поднимаешься наверх, тем ниже давление, а растворенные в крови и тканях организма газы стремительно выделяются в виде пузырьков в кровь. Этим самым у всплывающего разрушаются стенки клеток и кровеносных сосудов, блокируется кровоток. При тяжёлой форме кессонка запросто может вызвать паралич или спровоцировать смерть. Испытывать на себе все её «прелести» добровольно мог только особо изощрённый мазохист или самоубийца. В большинстве случаев экстренное всплытие и последующая болезнь становились последствиями каких-либо нештатных ситуаций.
Наблюдая по приборам за резвым приближением неизвестного противника, Саблин отчаянно принялся выворачивать руль мотоцикла. Занятие это было не из лёгких. Боевой пловец приложил колоссальнейшие усилия, чтобы вручную кардинально изменить направление подводной «мотоигрушки». Казалось, что вода вокруг него бурлит и пенится, а сам подводный аппарат чертит по песчаному дну брюхом. Однако всё это было лишь игрой напряженного разума, желавшего любой ценой решить жизненно-важный вопрос.
Мотоцикл, несмотря на всю свою громоздкость и слабую маневренность, всё-таки не устоял под напором мощи боевого пловца и повернул в нужном направлении. Виталий с облегчением глотнул кислородной смеси и хорошенько поддал скорости. Он не собирался уносить ноги от внезапной опасности. Ему не хотелось уклониться от борьбы и отдать тем самым неведомому противнику техническую победу, как это называют шахматисты. Боцман предпочел сделать ход конём (или морским коньком, как он про себя пошутил): разогнать на всю катушку подводный мотоцикл и пощекотать нервы неизвестному аквалангисту.
Русский боевой пловец увел мотоцикл на несколько десятков метров в сторону от объекта, готовившегося к атаке. Там он в нормальном режиме развернулся, затем сориентировался по приборам так, чтобы направиться прямо на неизвестного. Едва это удалось, как Саблин стал понемногу подбавлять газу. Через небольшой промежуток времени подводный мотоцикл двигался почти с предельной для себя скоростью.
Теперь уже и на самом деле вода за спиной Виталия бурлила. Он не сводил глаз с навигационных приборов. Не хотелось упустить из виду и прошляпить свою цель. Неизвестный, очевидно, понял, что происходит. Он поубавил прыти и даже замешкался на несколько секунд. Видимо, пытался что-то придумать. Когда решение было найдено, аквалангист резко рванул вправо. Он норовил уйти от преследования. Однако в понимании Боцмана это было не столько преследование, сколько погоня с целью взять беглеца на таран.
«Нет, не уйдешь», – мысленно приговаривал Саблин. Невзирая на все свои старания, аквалангист не смог ускользнуть от подводного мотоцикла. Аппарат на всех скоростях ударился об него носовой частью. Неизвестный затрепыхался, пытаясь оттолкнуться и уйти в сторону. Однако боевой пловец не сбрасывал скорость.
Мотоцикл продолжал двигаться вперед, толкая перед собой трепыхающегося противника. Он никак не мог опомниться от случившегося. Пловец пытался изо всех сил бить рукой по передней части корпуса подводного мотоцикла, чтобы оттолкнуться от него. Однако это ему ничуть не помогало. Разозлённый Боцман сделал вывод, что бедолага вдобавок ко всему еще и чем-то зацепился за «мотик». Тогда тем более не стоило замедлять движение. Приборы показывали, что неподалеку находились рифы. Туда боевой пловец и стал выруливать. Расчет был один – придавить противника к рифу и вывести его хоть на короткое время из игры. А далее он планировал действовать по обстоятельствам.
Какой бы высокой ни была скорость подводного мотоцикла, она не может сравниться со скоростями любого из своих наземных собратьев. Если бы подводный аппарат мчался со скоростью наземного, то зацепившегося аквалангиста расплющило бы в лепёшку. Да и Саблин вряд ли сумел бы отделаться легким испугом, а само плавсредство превратилось бы в кучу никому не нужного хлама. А так подводный мотоцикл двигался, позволяя «водителю» практически полностью контролировать ситуацию. По крайней мере, опасаться за собственную жизнь и целость аппарата особо не приходилось.
Мотоцикл приблизился к рифу. Аквалангист ударился о риф. Виталий не останавливал машину, и она продолжала давить незнакомца. Рассмотреть его опять-таки не получалось – было еще слишком темно. О включении освещения по-прежнему не могло быть и речи. Боцман понимал, что даже в такой ситуации нельзя себя разоблачать. Поэтому противостояние с неизвестным продолжалось вслепую. Лишь считаные секунды перед защитным плексигласовым шлемом мелькали неясные тени.
Через какое-то время Саблину показалось, что противник обмяк и потерял сознание. Боевой пловец сбросил скорость и попытался дать задний ход. Однако в то самое мгновение аквалангист отпружинил ногами от рифа. Он не стал ретироваться, а бросился на мотоцикл. Впервые русский сумел увидеть защитную маску и под ней полные ярости глаза, так как противник вплотную прильнул к плексигласовому шлему. Капитан-лейтенант вздрогнул от неожиданности и обругал себя за беспечность.
Аквалангист не раздумывал ни секунды. Он сразу же взялся стучать в плексигласовый кожух. И это был не просто жест отчаяния, а вполне осознанное действие. По характерному звуку стало ясно, что в руках у него какой-то металлический предмет. Скорее всего, нож. «Только этого мне не хватало!» – возмутился Боцман и без раздумий принялся заново выворачивать руль мотоцикла. На этот раз он делал это таким образом и с таким расчетом, чтобы резко наклонить аппарат на бок. При помощи такого незамысловатого маневра он пытался сбросить противника с мотоцикла, а при удаче лишний раз придавить его. Однако тот упорно сопротивлялся, не желая терять своего преимущества. Он словно приклеился к мотоциклу и не оставлял попыток разбить плексигласовый кожух.
Боцман выхватил свой нож. Вытянув руку за пределы кожуха, он несколько раз ударил им в сторону противника. Задел или не задел, сказать было трудно. Во всяком случае, звук был такой, будто лезвие всё-таки чиркнуло по чему-то мягкому. Противник же молчал и, пуская пузыри, продолжал реализовывать свой замысел. Каплей повторил серию ударов ножом. На этот раз он сделал это не правой, а левой рукой. Аквалангист засуетился. Саблин догадался, что нож наконец-то зацепил неизвестного. Тот отпрянул от мотоцикла и подался налево от рифа.
Виталий заподозрил очередной маневр со стороны незнакомца, а также его скорое возвращение. Такой настырный парень должен был обязательно вернуться для нового нападения. Однако пока Боцман пытался выровнять мотоцикл, настырный аквалангист исчез, словно растворился в воде. Приборы не фиксировали его присутствие в радиусе пятидесяти метров. То ли он успел так быстро оказаться за пределами действия приборов, то ли прильнул к одному из рифов и стал для приборов совершенно неразличимым. Искать точный ответ русский не собирался. Интуиция подсказывала ему, что нужно немедленно убираться из этих мест. На этом настаивал и таймер, предупреждающий об уменьшении запасов кислородной смеси в баллонах.