Живой позавидует мертвому
Шрифт:
– Проверим, насколько они готовы к применению, – сказал Анвар и недобро ухмыльнулся.
– Они полностью готовы к применению, – поспешил заверить Волошин.
– А вот это мы сейчас и посмотрим. Убедимся, как у вас, учёных, говорят, на практике, – промолвил главарь.
Охранники вопросительно посмотрели на своего хозяина, не отваживаясь что-либо предпринимать без его приказания.
– Чего вы стали, как истуканы?! – крикнул им хозяин. – Давайте мне живо сюда маску, перчатки, шприц и клетку.
Один из верзил тут же сорвался со своего места. Все названные вещи находились на столике у двери. Русские с изумлением наблюдали за происходящим. Они смутно догадывались, что должно было случиться дальше.
Охранник притащил всё, что было сказано. Затем он принялся услужливо помогать Анвару надеть защитные перчатки. Сделав это, он напялил на лицо хозяина маску и вручил шприц. Тем временем второй детина взгромоздил на стол плексигласовый ящик с замыкающейся крышкой и рядом мелких отверстий на стенках.
– Да что же вы, в конце концов, собираетесь делать? – на этот раз с явным непониманием спросил Кобзев.
– Подождите немножко, и всё своими глазами увидите, – деловито заявил верховод и кивнул охраннику.
Тот взял Молли, посадил ее в ящик и закрыл крышку. Обезьянка смотрела по сторонам и била лапками по стеклу. Ей определённо не нравилось место, куда ее запрятали. Но судя по всему никто не собирался вытаскивать её наружу.
– Каким образом я могу набрать пробу этих козявок в шприц? – не спрашивал, а буквально приказывал русским Анвар.
– Зачем вам это надо? – закричал Егор, осознав весь ужас задумки террориста.
– Прекратите издеваться над животным! – поддержал товарища Волошин.
В ответ охранники мгновенно направили на русских автоматы и синхронно щелкнули затворами. Эта была сильнейшая аргументация. Егор и Алексей Николаевич осеклись и перестали протестовать.
– Я повторяю последний раз, – жестким тоном промолвил Анвар. – Каким образом я могу набрать пробу этих козявок в шприц? Если вы не скажете, мои люди нажмут на спусковой крючок. И сделают это с большим удовольствием. Правда ведь?
– Да, – немедленно отозвались детины, а один из них еще и добавил: – Я после Чечни русских вообще ненавижу.
– Закрой рот! – резко рявкнул главарь. – Об этом тебя сейчас никто не спрашивает.
Охранник трусливо втянул голову в плечи. Хозяин грозно смотрел на заложников, ожидая выполнения приказа.
Кобзев от бессилия что-либо изменить закрыл лицо руками и стал нервозно массировать веки. Волошин после некоторых сомнений подошел к главарю и показал, что и как нужно делать. В те секунды он ненавидел себя самой лютой ненавистью, но ничего другого поделать не мог.
– Сейчас мы точно выясним, надули ли вы меня или нет, – усмехнулся Анвар, готовясь ввести инъекцию обезьянке.
– Погодите! Это ведь бесчеловечно... – попытался взывать к гуманности Егор.
Алексей Николаевич дернул его за рукав, останавливая от свершения глупостей.
– Да сколько в лабораториях по всему миру таких обезьянок дохнет! Не сосчитать! Да ты и сам в России наверняка не одно такое животное угробил, – издевательски проговорил лидер «Лиги». – Так что не надо мне читать этих дурацких нотаций о человечности. Ты вот беспокоишься о какой-то обезьянке. Да? Однако забываешь, что изготовил зелье, которым будет поражено большое количество людей. То есть ты поступил гуманно?
Своими хитрыми рассуждениями Анвар поставил эпидемиолога в тупик. Тот просто не нашёлся, что ответить. Да и Алексей Николаевич снова дёрнул его за рукав, намекая, что спор бесполезен я, а главное, опасен.
Верховод террористов презрительно фыркнул и просунул шприц в одно из отверстий ящика, где сидела изумленная обезьянка. Появление нового предмета она восприняла с пытливостью и даже попробовала поиграть с ним. Однако Анвар сделал резкое движение. Игла вошла в тельце Молли. Зверушка издала жалостный звук. Главарь без колебаний нажал на поршень шприца, вводя вибрионы холеры.
Молли почти сразу обмякла и свалилась на дно ящика. Объём вибрионов, введённый в ее организм, был чрезмерным. Воздействие бактерий на кровь отличалось особой быстротой. Обезьянка слегка подёргивалась и смотрела сквозь запотевшее стекло. Глаза ее нервно бегали, словно пытались, что-то уловить. Через пять минут она перестала подавать какие-либо признаки жизни.
Поняв, что обезьянка умерла, Анвар радостно засмеялся. Ему еле удавалось сдерживать себя от того, чтобы не запрыгать в неописуемом восторге. Обернувшись, он стянул и бросил на ящик с трупом обезьянки перчатки. Туда же полетела маска. Охранник, недавно признавшийся в ненависти к русским, стоял наготове с большой пластиковой бутылкой какой-то жидкости. Вторая бутылка находилась рядышком. Главарь подставил руки, и детина принялся поливать. В воздухе запахло медицинским спиртом. Тщательно обмыв руки спиртом, а затем водой, Анвар вытер их полотенцем, которое услужливо подал второй охранник. Радостный оскал не сходил с его лица.
– Ну, вот теперь я точно знаю, что у меня есть бактериологическое оружие! – возбужденно воскликнул он. – Я смогу совершить задуманное. И никакой шайтан не сумеет мне помешать. А если и попробует это сделать, то пусть пеняет на самого себя! Мы сметем любого, кто встанет на нашем пути! «Всемирная лига джихада» непобедима! С нами Аллах!
– Воистину так! Аллах велик! – неожиданно для русских вскричали все присутствовавшие в лаборатории арабы.
Зрелище, представшее перед глазами заложников, обескураживало. Казалось, что еще немного и очередная реплика Анвара перерастёт в настоящий исламистский митинг. Однако главарь был вынужден прервать свою импровизированную речь. В лабораторию вошел кто-то из его подручных. Судя по тому, как человек держал себя, русские предположили, что это один из наиболее приближенных к главарю людей.
– Анвар, я прошу прощения за своё вторжение и за то, что вынужден прервать тебя, – несколько витиевато извинился он.
– Только не говори, что что-то случилось, – промолвил лидер «Лиги».
– Прости, но этого я обещать не могу, – учтиво ответил подручный.
– Ну, что там стряслось? – спросил Анвар, полагая, что ничего серьёзного произойти не могло.
Подручный молча покосился на русских. Главарь понял, что это означало, и сказал:
– Хорошо, давай на всякий случай выйдем.