Живший когда-то…(сборник)

Алехин Артур

«Действительно, глупый поступок», – подумал Вася.

– Это я так, развлекался…

– Вот послушай, Василий, в общем-то непростой у тебя выбор: либо в дальнейшем тебе придётся доказывать, что ты живой, либо просто признай, что ты умер, и начнёшь жизнь сначала. Вот тебе всё как будет, без прелюдий.

В темноте ничего не изменилось, но возникло ощущение, что это нечто, с которым только что общался Василий, ушло или улетело. Он поднялся, отряхнулся, будто лежал в каком-то пыльном месте, и отправился спать в свою комнату.

Проснувшись утром, Василий оделся и пошёл умываться. Он прошёл мимо сестёр и матери, ничего им не говоря. После он зашёл на кухню, где его мать и две

сестры сидели и что-то считали, записывая на бумаге.

– Что считаете? – спросил Василий.

Ответа не последовало. На него вообще не обращали внимания, будто его и не было.

– Ладно, я понял. Берите мою долю и делайте с ней, что хотите, если вопрос ставится таким образом.

Никакой реакции всё равно не последовало.

– Ау! Может, хватит!? – повысив голос, прикрикнул Василий. В этот раз отреагировала его мама, печальным усталым голосом:

– Не кричи, Вась, у нас горе, не до тебя сейчас. Вечно ты не к месту встреваешь.

– Какое у вас горе?

– Сынок мой, Васенька, вчера днём скончался, – сказала мать и снова заплакала.

Тут же сестры подхватили плач, и на кухне невозможно стало находиться. Женский плач вперемешку с визгом и истерическими воплями – Василий не выносил этого. Он вышел из кухни. «Значит, вот так, да? Решили превратить эту идиотскую шутку в абсурд? Хорошо!» Василий вновь вошёл в кухню.

– Мама, а скажи мне, когда меня будут хоронить?

– Завтра, сынок, в девять утра.

– Не против, если я приду? – с иронией спросил Василий.

– Конечно, сынок, Васенька был бы рад, – серьёзно и так же опечаленно ответила мать.

Весь следующий день Василий лежал на кровати у себя в комнате. Он слышал, как его мама и сёстры по телефону решали вопросы о похоронах, узнавали расценки, какие-то документы, относящиеся к этому. «Что за бред? Да что за чушь? – снова раздражаясь, думал Василий, – в чём шутка? Где тот момент, когда я должен буду засмеяться? Надо же, устроить такой спектакль из-за того, что я не пожелал отдать свою часть денег! Зачем же мне тогда давать право голоса? Такой закон, такие правила! Какие, к чёртовой матери, правила! Если я пользуюсь своим правом иначе, чем хочет большинство, меня хоронят заживо. Интересные правила! Всё потому, что нет никаких правил. Они просто должны быть, поэтому есть. Ну, ладно! Бог им судья. Меня больше интересует другой вопрос: что будет завтра в девять утра? Они что, на самом деле пойдут и будут проводить целую процедуру захоронения? Интересно, интересно. Интересно, когда всё это закончится. Я чувствую, чувствую, что моя внутренняя сила иссякает. У меня нет сил бороться с ними. Я понимаю: всё, что происходит в последние два дня, – это бред. И вся моя семья, вся моя жизнь – это полный бред. Но этот бред, он будто впитывает меня. Сначала я его на протяжении всей жизни, а теперь – он меня».

Внезапно у Василия появилась мысль, которую он сразу назвал предательской: «А может, я и в самом деле умер? Нет, конечно, нет. Кстати, а кто в гробу-то завтра лежать будет?»

Мысли Василия прервал знакомый голос, с которым он общался вчера:

– Слушай, а может, тебе в самом деле просто признать, что ты умер, и продолжить жить?

Василий удивился не голосу, а предложению:

– Как это так? Признать, что я умер? Я же жив!

– Жив – мёртв, какая разница? Тебе-то что? Ну решили, что ты умер, теперь так и должно быть. Признай себя мёртвым, и закончится тот сумбур.

– Это невозможно, – возразил Василий, – это чушь! Человек не может быть живым и мёртвым.

– Да может, может. У тебя не хватит сил, Василий. Вот если бы лет семь назад, тогда да. А сейчас уже не хватит.

Голос снова исчез. Василий, погрузившись

в мысли, заснул. Он проснулся в семь утра, за два часа до погребения. Кладбище было недалеко, поэтому он не торопясь привёл себя в порядок. Во время сборов он обратил внимание, что дома уже никого не было. «Ну, что ж, сейчас начнётся финальная часть самого глупого и несмешного спектакля, который я когда-либо видел. И финал этот будет не красочным, потому что я жив». Василий выбежал из дома и с нетерпением пошёл на кладбище. «Иду на свои похороны. Какая интересная, необычная ситуация. Я иду на свои похороны. И, судя по всему, меня действительно намерены похоронить. Даже если они не остановятся, неужели они думают, что я исчезну? Я всё равно живой!» Тут же он вспомнил вопрос голоса, с которым общался вчера: «Жив – мёртв, какая разница?»

«Как это, какая разница? А какая, собственно? – сам себе задал вопрос Василий и понял, что ответа он пока ещё не знает. – Есть разница, есть!» Дойдя до места, Василий увидел много людей, которые принимали участие в уже начавшейся похоронной процессии, хотя время было всего лишь половина девятого утра. Василий прошёл сквозь толпу, встав перед закрытым гробом, у которого в слезах убивалась мать. Рядом стояли сёстры и братья, они тоже плакали.

– Вы знаете, вы все, вы – больные, – яро начал говорить Василий, – вы все тут больные!

Никто не обращал внимания на Василия.

«Не может быть, – поймал он себя на мысли, – не может быть, чтобы все присутствующие тут были в сговоре. Моя семья – да, допускаю. Репетировали, тренировались, допустим. Но все вокруг! Неужели я умер? Нет, я живой. Я жив! А вот сейчас толкну кого-нибудь». Василий в первую же секунду после задуманного толкнул стоящего рядом человека. Это был мужчина. Тот упал, но даже не посмотрел в сторону Василия. В этот момент батюшка известной церкви начал отпевать якобы лежащего в гробу покойника. Василий прервал батюшку новым доводом:

– Стойте! Гроб закрыт. Откройте гроб!

Все присутствующие недоуменно, смутившись, посмотрели на него. Стоящий рядом сосед по дому шёпотом произнёс:

– Василия плитой придавило, ничего не осталось от него.

– Но я, я Василий!

Никто вновь не обратил на него внимания. «Они меня то слышат, то не слышат. Почему так? Почему всё время по-разному?» – Василий стал нервничать, его выводило из себя всё происходящее вокруг. Батюшка начал отпевание, помимо стандартной молитвы он перечислял разного рода проступки, с которыми Василий яростно не соглашался:

– Прости рабу Божьему Василию его гордыню…

– Неправда! У меня не было гордыни! – возмущался Василий, но его не слышали.

– Был замечен и в чревоугодии, прости Господи, – продолжал батюшка.

– Не было и этого! Это всё вранье! – Василий всячески пытался обратить на себя внимание, но все его попытки были безуспешны.

Через несколько минут он потерял сознание. Очнулся Василий к вечеру. Он лежал на земле, всё там же, на кладбище. Не поднимаясь с земли и даже не двигаясь, вспомнив всё произошедшее, Василий размышлял: «Я умер или не умер? Мне не холодно, я не хочу кушать, не хочу пить, но это всё из-за стресса. Это был глупый, плохой розыгрыш. Я всегда был придатком к семье, именно поэтому надо мной и позволили себе пошутить мои родственники. А, собственно, почему бы не пошутить? У нас тут скучно. Изо дня в день одно и то же. Никакого разнообразия. Никакого веселья. Вот и повеселились они за все годы сразу. А, может быть, они хотят, чтобы я признал себя мёртвым, как говорил голос? Может быть, им принесёт это какое-то удовольствие? Но как? Как можно признать себя мёртвым, когда я живой? Зачем и кому это нужно?» – мучил себя вопросами Василий.