Живущие дважды

Голубев Анатолий Дмитриевич

Ральф медленно, волокно за волокном, жевал куриное мясо, стараясь то ли продлить удовольствие, то ли боясь, что пища, столь страстно желаемая, вызовет новые спазмы в желудке.

Так они и ехали с минуту под удивлёнными взглядами из судейской машины. Ехали, будто на короткой загородной прогулка, решив из озорства перекусить на ходу.

Потом Луи и Вест разом дружно припали к рулям и так же молча заработали вновь.

«Хоть бы поблагодарил, — как-то равнодушно подумал Луи. — Всё-таки я ему отдал самый большой кусок…»

Теперь Ральф напоминал гоночную машину, только что заправленную высокооктановым бензином. Не говоря Луи ни слова,

он полез вперёд и, не давая себя подменять, начал наращивать скорость. «Маршал», проехавший с доской, ещё больше убедил обоих гонщиков, что решение Веста заработать в полную силу весьма своевременно. «Поезд» приблизился к ним на три с половиной минуты. Это известие подхлестнуло и Луи. Они неслись, экономно прижимаясь к заборам, длинным рядом зелёных декоративных кустов, к стенам домов, чтобы укрыться от встречно-бокового ветра и хоть на йоту, ещё на одну йоту увеличить и без того высокую скорость.

Лозунг «До финиша 20 миль» появился внезапно — зелёной лентой ом переметнулся над дорогой. Вест, не оборачиваясь, показал на него поднятой рукой. Луи ответил таким же жестом. Потом мелькнул следующий знак — «До финиша 10 миль». Потом — «До финиша 5 миль».

Когда пошла последняя миля и они каждый по-своему начали в лихорадке наращивать почти финишную скорость, Вест поравнялся с Луи. Показав растопыренные пять пальцев и проведя ладонью по горлу — «До финиша пятьсот метров» — понял Луи, — он согнул ладонь в крутую скобу. «Разворот перед финишем на 180 градусов, — расшифровал жест Луи. Затем Вест приложил к губам палец — «Надо быть осторожнее» — перевёл Луи. Он согласно кивнул головой.

Но когда они подлетели к крутому повороту — Вест впереди, оказалось, что Луи понял Ральфа не совсем точно. Ральф остановился и, балансируя на колёсах, жестом показал Луи, чтобы он первый выезжал на аллею городского парка, в трёхстах метрах по которой лежал финиш.

Аллея шла сквозь сплошной многорядный людской коридор. Луи ещё толком не понимал, что происходит. Как взведённая пружина, готовый к финишному спринту, он осторожно косил взглядом на Веста, ожидая от него коварного броска — вполне обычного явления на финише.

Когда до белой линии и клетчатого флага осталось с десяток метров, Луи не выдержал и рванулся в спринте, ещё не веря, что выигрывает этап. Он боялся, что именно сейчас, на последних метрах, может кто-то или что-то отнять у него победу.

Французский механик с помощью десятка восторженных зрителей уже снимал Луи с машины, когда тот оглянулся. Вест спокойно переезжал белую линию, улыбаясь во весь рот и скромно покачивая рукой в приветствии. И только он, Луи, знал, что этот жест адресован не зрителям, приветствующим своего кумира, — этот жест адресован только ему, Луи Гери, человеку, который поделился куском курицы.

ПОГОНЩИКИ ДВУНОГИХ МУЛОВ

(Очерк)

Поначалу толпа у экономического трона на велосипедном Олимпе кажется настолько пёстрой, что и не поддаётся классификации. Но присмотревшись внимательно и окунувшись с головой в атмосферу велосипедного бизнеса, даже непосвящённый легко обнаружит строгое деление всех жаждущих вкусить от жирного пирога на три группы.

Две из них почти всегда антагонистичны: это работодатели и работоискатели. С одной стороны, владельцы крупнейших фирм, содержащих команды, владельцы уже специализированных велосипедных предприятий, устроители больших туров и многодневных трековых гонок. С другой — гонщики, огромное пёстрое

стадо мулов, которых гонит по дорогам и трекам призрак золотого тельца, нещадно корёжа физически и нравственно. Приласкав одного, он исхлёстывает до крови сотни и сотни рядовых гонщиков, похожих на солдат действующей армии, на то пушечное мясо, у которого есть только одно право — право рисковать всем, в том числе и жизнью.

Было бы наивным представлять себе дело так, будто в империи велосипедного бизнеса царит этакий натурообмен — ты мне победы и накатанные километры, а я тебе деньги. Обладая сложной и вполне современной системой организации, велосипедный бизнес использует в своём арсенале все известные формы и средства экономических отношений буржуазного общества. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, поскольку индустриальное предприятие — а собранием таковых и является мир профессионального велосипедного спорта, — если оно хочет выжить, должно соответствовать уровню и характеру развития производительных сил и производственных отношений.

В жизни профессионального велогонщика есть десятки самых различных аспектов деятельности, которые отнюдь не ограничиваются работой в седле велосипеда. На условиях работы гонщика сказываются экономические факторы. Они могут быть личными — количество гонорара, устанавливаемого за гонку. Могут быть и глобальными — жестокие катаклизмы время от времени сотрясают велосипедный мир.

Так, крупнейшая в мире профессиональная велогонка «Тур де Франс» пережила немало тяжких минут, которые попортили нервы не только устроителям, но и искорёжили судьбы многих выдающихся гонщиков. Со времени рождения «Тур де Франс» в гонке неизменно участвовали команды крупнейших концернов, заводов, смешанные команды двух и более предприятий. На заинтересованности большого бизнеса практически и жила эта популярнейшая гонка. Только с кризисом 1929 года, потрясшим весь деловой мир западных государств обоих полушарий, можно сравнить решение организаторов сделать «Тур де Франс» гонкой не промышленных, а национальных команд.

Приводилось немало серьёзных и смехотворных доводов в пользу такой реорганизации. Пока судьи, гонщики и журналисты дискутировали о национальной гордости и государственном престиже, владельцы некоторых крупнейших промышленных команд недвусмысленно дали понять, что они прекратят финансировать не только это состязание, но и вообще выйдут из велосипедного бизнеса, если гонщики пойдут под флагами своих стран. Не помогли громкие слова, что возрождению былого интереса к профессиональным состязаниям будет-де способствовать националистический ажиотаж, приток новых сил в лице лучших любителей.

Однако заправилы велосипедного мира, требуя реорганизации, преследовали не повышение интереса к велосипедным состязаниям. Их больше волновала заинтересованность определённых экономических кругов, которые хотели войти в велосипедный бизнес. Точнее, не войти, а ворваться в него на спинах дёшево купленных новичков-любителей.

Тот заряд паблисити, который неизменно несёт в себе золотая олимпийская медаль, медаль чемпиона мира в любительских состязаниях, должен быть использован и в профессиональном спорте — рассуждали они. Медали обернулись в наши дни волшебными ключиками к двери, за которой скрыта высокооплачиваемая профессиональная работа. Тем более что неопытный в сферах профессионального спорта любитель — товар недорогой и при умелой обработке вполне может принести солидные дивиденды на вложенный в них капитал.