Живущие дважды
Шрифт:
«Откуда в нём столько пороха? — думал Луи. — С виду хилый парень. Рафинированный интеллигентик! Таких не любит велосипед! А вот поди ж ты! Лидер! Везёт людям… Хоть бы один прокол! Только однажды что-то случилось с переключателем, и то „техничка“ оказалась рядом. Вест не потерял и пяти секунд. А на меня все беды! Наверно, моему хозяину клуба кажется, что я специально собираю на дороге гвозди и стёкла своими трубками».
Вообще, это была едва ли не самая неудачная французская команда, в которой доводилось выступать Луи. В ней не оказалось настоящего лидера. Семь этапов команда, не покладая рук, работала на тощего и длинного Буше,
— Ну что ж! Теперь каждый может показать, на что он способен. Самый сильный и самый удачливый станет «лошадкой». Пробуйте всё. Даже ты, Луи…
Он произнёс последние слова с интонацией, с какой вызывают мертвеца в танцевальный круг.
Но толковых проб не получилось ни у кого. Если сегодня вырывался один, то завтра он откатывался так далеко назад, что говорить о нём как о потенциальном лидере не приходилось.
Луи решил не поддаваться на провокацию менажера. Он редко шёл в головке «поезда» и поэтому никак не мог попасть в отрыв, поскольку право на него надо было заработать тяжелейшим трудом впереди. Уже сама мысль оказаться в отрыве пугала Луи не меньше, чем угроза вывалиться из «поезда». Пылким воображением, а не опытом он зримо представлял себе, как надо работать в отрыве, где каждый старается отправить тебя назад, в «поезд». Сколько придётся выкладываться для других, а они потом бросят тебя, измотанного, где-нибудь в двадцати километрах от финиша!..
Когда ты уже будешь распотрошённой мочалкой, весь «поезд» прокатится мимо, и даже не найдётся сил схватить кого-нибудь за колесо и остаток пути отсидеться за спиной. Ты останешься на дороге один… Один — и в хвосте… Нет в гонке ничего страшнее одиночества, когда тебя бросил «поезд». Тебе всё равно надо идти к финишу. Чтобы прийти последним под иронические аплодисменты остатков зрителей…
Вот почему Луи так редко видел Ральфа. Он только издали следил за ним и удивлялся: откуда брались в англичанине силы так долго и с таким постоянством держаться впереди?
Улыбчивый, дружелюбный, несколько стеснительный парень, он был полной загадкой для Луи и казался баловнем судьбы, этаким везунчиком, которых, увы, словно кто-то специально, желая подразнить, добавляет в общее стадо велосипедных тружеников.
…Давно за спиной остался парадный старт, а Луи всё ещё красовался в головке «поезда», наслаждаясь восхищёнными взглядами зрителей, с каждым километром всё редевших вдоль тротуаров. Луи чувствовал себя человеком. Равным Ральфу, И даже выше. Так как Ральф висел где-то за спиной, метрах в десяти.
Луи не заметил, как Вест оказался рядом с ним. И по тому, как решительно он двигался вперёд, Луи понял, что время для шуточек кончилось и теперь гонка вступает я свои полные права. Он даже притормозил, пропуская Веста вперёд. Но тот не обратил внимания на его тактичность.
И вдруг что-то шевельнулось в Луи. Возможно, обычное упрямство или скорее безрассудство… Луи и не пытался отдать себе в этом отчёт. Он просто двинулся вслед за Вестом, плотно сев ему на колесо. Дважды Луи выходил вперёд и вёл Ральфа за собой, но когда вперёд выбирался кто-то из сильнейших гонщиков, Луи упрямо приклеивался к колесу Ральфа.
Дважды бельгиец и датчанин пытались уйти от «поезда». Они бросились вперёд, петляя по дороге, словно зайцы, и пытаясь сбить
Атака Ральфа застала его именно в такой момент. И он, испугавшись, что созданное таким трудом вдруг может развалиться, отчаянно бросился следом.
Уже потом, когда они остались одни, Луи не раз вспоминал эту минуту отрыва, пытаясь определить, почему им удалось то, что не удалось бельгийцу и датчанину. Наверное, потому, что расслабившийся Луи как-то усыпил идущих за ним гонщиков, коим надлежало во все глаза следить за Ральфом, и они не успели среагировать на бросок Веста. Сам же Луи показался им фигурой настолько несерьёзной, что они замешкались. Замешкались лишь на какое-то мгновение, столь необходимое для осмысления ситуации. Но гонщику класса Ральфа достаточно украсть именно это мгновение.
Он не думал в ту минуту о Луи. Он собрался в единый, готовый к взрыву комок и взорвался. Он вложил всё мастерство, силы, опыт в эти двести метров, которые буквально на глазах, как полынья во время ледохода на большой реке, разделили его и «поезд». Только одно увидел Ральф, когда мельком обернулся после атаки, — гонщика, сидевшего у него на колесе. Он даже не разобрал его номера. Отрыв следовало сохранить, и он хрипло крикнул Луи:
— Вперёд!
Это оказалось ещё одной загадкой их совместного отрыва. Каким образом вымотанный в конец Луи смог провести метров триста, да ещё с такой скоростью своего именитого напарника, — объяснить невозможно. Но усилий Луи хватило, чтобы Вест отдышался. И когда тот повёл тандем, Луи почувствовал опять полную силу Ральфа.
Игра в «кто кого» захватила Луи и заставила забыть, что где-то за одним-двумя поворотами течёт «поезд», тщетно пытаясь наладить погоню за беглецами. А вспомнив, Луи в лицах представил себе, что творится сзади. Англичане и французы, выбираясь в головку, осаживают «поезд». Им выгодно тормозить: впереди у той и у другой команды идёт по гонщику. Зато бельгийцы и датчане с руганью лезут вперёд, стараясь взвинтить темп. Но слишком мало в этом заинтересованных! Наработавшись впереди во всю силу, они откатываются назад. И в эти секунды французы и англичане сводят на нет все усилия в раскачивании «поезда». Луи злорадно засмеялся, как бы увидев разъярённые лица бельгийцев, удивлённые прытью Луи лица товарищей по команде.
Сидя за спиной Ральфа, Луи не удержался и, привстав, посмотрел вперёд на ровную, как стрела, дорогу. В полукилометре шла полицейская машина, сиренами расчищая путь. С глухим стрекотанием проносились ярко оранжевые «маршалы» и словно вкопанные застывали на перекрёстках, блокируя боковые дороги, в то время как лидеры проскакивали мимо.
Директорская машина шла метрах в тридцати, чётко соблюдая дистанцию, будто оба гонщика и не пытались постоянно менять скорость. Директорская машина как недостижимая мечта — чем больше усилий ты затрачиваешь, догоняя её, чтобы укрыться за корпусом от встречного ветра, тем легче она, упиваясь мощью своих двухсот лошадиных сил, бушующих в двигателе, ускользает вперёд.