Живущие в ночи. Чрезвычайное положение
Шрифт:
— Теперь Браам подделывается под африканца?
— Пожалуй, что так.
И после короткой паузы:
— А я ведь еще не был дома, Эйб.
— Давай отвезу.
Эйб хотел было завести мотор.
— Погоди, не надо.
Эйб повиновался.
— Думаю, они приходили за мной. Я имею в виду агентов из особого отделения. Элдред предупредил меня, что два джентльмена сидят в автомобиле возле дома. Скорее всего это Блигенхаут с Септембером. На этот раз, вероятно, они явились не с обыском, как тогда, а хотели меня заарканить. И они уже знают о Руфи.
— Вот некстати! Откуда это тебе известно?
— Разве я не говорил? Они упомянули о ней перед самым уходом.
— Это опасно.
— Теперь
— Очень замаливая перспектива.
— Тогда по всей стране будет установлен строгий контроль. Сдается мне, сейчас самое разумное — скрыться на время. Я как раз направлялся к Руфи.
— Поехали ко мне.
— Я должен повидать ее. Кроме того, боюсь, что ты тоже на подозрении.
— Наверное. А как со школой?
— Со школой? Скажи нашему шефу, что я болен. Здорово болен и должен лежать в постели. Что-нибудь скажи. Де Ягер, вероятно, уже все знает, он поймет… Задним числом я попытаюсь раздобыть медицинскую справку.
— О’кей.
— Скажи, что я прошу извинения за уход со спортивного состязания. Или лучше не говори. А то он >< тебе намылит шею. Учителям не пристало убегать с занятий.
— А зачем ему об этом знать? Мы ушли на лекции в университет. Этого вполне достаточно. Ушли на лекции.
— Хорошо, тренируй свою богатую фантазию. Я пропущу несколько диен, так что, возможно, тебе поручат вести литературу в моем классе.
— Если начнется катавасия, может быть, и мне придется задать стрекача… Ну так что, подбросить тебя к Руфи? Мне как раз по пути.
— Ладно. И спасибо, что заезжал за мной в Грасси-Парк.
— Я получил лишь удовольствие, как сказала одна проститутка.
Эйб завел мотор, и они поехали в Рондебос.
Эндрю любил Эйба, знал его еще со времени учебы в средней школе. Сначала они были не очень близки, потому что Эндрю стыдился своего происхождения: ведь он вырос в Шестом квартале, да и кожа у него смуглая. Эйб воплощал для него все, чем гордился Уолмер-Эстейт. Белокурый, симпатичный, умница и из богатой семьи. Подружились они лишь в выпускном классе, когда Эндрю переехал к Мириам, на Найл-стрит. Оба окончили университет и преподавали в одной школе… Все-таки чудно, что Эйб придерживается таких политических взглядов, хотя и вышел из зажиточной семьи. Ему-то пара пустяков перейти заветную черту и разыгрывать из себя белого. Но Эйб был, пожалуй, еще озлобленнее, чем он сам. Трудился упорнее и жадно набрасывался на любой политический материал. Они были — и все еще оставались — добрыми друзьями с Эйбом и Джастином. Трудно все-таки понять, почему Джастин спутался с Браамом. Союз отнюдь не священный.
— Ты знаешь, Эйб, несмотря на все это, голова у меня забита сущими пустяками.
— Например?
— Когда полиция избивала толпу на площади, я видел, как один человек потерял ботинок. И я все беспокоюсь, нашел он его или нет. И меня почему-то одолевают воспоминания о детстве.
— Какая трогательная сентиментальность!
— По-моему, это своего рода эскепизм. Глупо вспоминать об этом, но когда мне было восемь, я получил пасхальное яичко и сломал стул.
— Пасхальным яичком?
— Нет, конечно. Ну, я сдаюсь… А потом я думал о Джастине.
— Он-то в самой гуще событий; носится с плакатами, и все такое.
— Ты не знаешь, к нему заходила полиция?
— Он будет глубоко оскорблен, если нет.
— Как Браам?
— Да, как Браам.
Они доехали до рондебосского фонтана и свернули на главную улицу. Машина остановилась возле огромного жилого дома. Эндрю вылез.
— Большое спасибо, Эйб. Если ты мне понадобишься, я позвоню.
— Ладно, дружище.
— Я буду здесь или у сестры на Найл-стрит.
— Хорошо.
— И передай мои извинения нашему дорогому патрону, «едва дыша, согнувшись раболепно» [9] . Скажи ему: «Мой добрый господин, меня в ту среду пинком почтили вы, на днях —плевком и обзывали псом» [10] .
— Ладно, Шейлок [11] . До скорого свидания.
— Спокойной ночи, милый принц [12] . Позвоню тебе завтра.
9
В. Шекспир. Венецианский купец, акт I, сц. 3. (Перевод О. Мандельштама.)
10
Там же.
11
Шейлок — персонаж из пьесы «Венецианский купец».
12
В. Шекспир. Гамлет, акт V, сц. 2.
— Хорошо. Большой палец кверху!
— Африка! Или лучше сказать — Izwe Lethu [13] . Так моднее.
Эйб хихикнул, отъезжая. Эндрю чувствовал себя много лучше. Этот разговор взбодрил его, как тонизирующее средство. Поднимаясь по лестнице к квартире Руфи, он насвистывал «Черного бычка».
Глава седьмая
В понедельник 28 марта миссис Нхлапо из Стеен-берга была ужасно расстроена, что у нее нет черного платья, в котором она могла бы пойти на похороны в Ланге.
13
Наша родина (африкаанс).
Бен, живший среди матабеле, последний белый человек, знавший Лобенгулу [14] , скончался в Пламстеде в возрасте девяноста восьми лет.
Браам де Врис был убежден, что сумеет сочинить эпическую поэму о Шарпевиле и Ланге — предпочтительно свободным стихом.
Вильберфорс Нксели, муниципальный констебль в Восточной Ньянге, решил уехать, после того как жители вторично пригрозили ему расправой.
Мириам Питерс собиралась на «Историю монахини» в кинотеатр «Кысмет», ибо всегда была горячей поклонницей Одри Хепберн.
14
Лобенгула — правитель народа матабеле.
Миссис Джон Фрейзер была страшно разочарована, что труппа «Рассветная» отменила постановку «Богемы», так как, по ее убеждению, цветные отличаются особой музыкальной одаренностью.
Джеймс Дрейер сидел в «Толедо» и потягивал бренди с содовой, уверенный, что никто не распознает в нем цветного.
Няня из Голландии, раненная бунтовщиками на Вэнгард-драйв, решила вернуться к себе на родину, в Европу.
Вместо труппы «Рассветная» миссис Фрейзер решила послушать Элзи Холл и Майкла Доре в Национальной галерее.