Живущий рядом
Шрифт:
— Ужин готов, — позвал он присоединиться к трапезе Брюнквист.
— Пожалуйста, еще совсем немного… — умоляющим тоном отозвалась та.
Пришлось присоединиться к их компании по наблюдению за жизнью насекомого мира Сиам-2. Жуки все также тянули друг друга в разные стороны. Ямка, вырытая их лапками, стала еще больше.
Наконец они рассоединились и со скоростью метеоров помчались в разные стороны. Рафаэлла ловко поймала одного из них.
— И что это было? — недоуменно спросил Том.
— Рождение новой
— Какой еще шов?
— Как какой? А… этот… Да он еще и названия не имеет. Могу назвать его родовым. «Родовой шов по Брюнквист», звучит?
— Наверное, да. Так мы сегодня есть будем или прикажешь мне насильно тебя кормить?
— Вообще-то я не голодна… Но здесь ты — главный… Так что подчиняюсь грубой мужской силе, — весело засмеялась Рафаэлла и начала вставать со своего места наблюдения. — Ай!
— Что такое?
— Кажется, он меня укусил… — девушка выронила свой трофей и взглянула на свой указательный палец. — Точно, укусил…
— Где? — Том схватил ее руку и тщательно осмотрел ранку.
Порез был небольшим. Просочилась лишь малая капелька крови. Но надо было срочно попробовать состав. Райдер потянул палец Рафаэллы себе в рот.
— Что ты делаешь, не надо, — отняла руку та. — Ничего страшного, так заживет.
— Ай-ай-ай, — с горловым визгом обезьянка-сиамец умчалась в лес.
— Ну вот, ты и ее напугал своими вампирскими замашками, — с улыбкой заметила Брюнквист.
Они переместились ближе к костру. Взяв с разложенного на листах угощения одну из ящериц Рафаэлла откусила от нее приличный кусок. Она не была голодна, но подчиняясь своему начальнику все же съела пару из предложенных пресмыкающихся и несколько исключительно горьких на вкус ягод, запив все это изрядной толикой воды.
— Больше в меня не лезет… — пожаловалась она Тому на его немой вопрос. — Ну правда…
— Хорошо, — твердо ответил тот. — Теперь — спать. Завтра подниму сразу с рассветом.
— Есть!
— Ай-ай-ай! — это вернулась обезьянка. В своей маленькой ручке она несла несколько крупных ягод темного цвета похожих на земную ежевику. Подбежав к Рафаэлле сиамец встал на задние лапки и протянул свое угощение девушке. — Ай-ай-ай!
— Хочешь, чтобы я это попробовала? — Брюнквист взяла один из предложенных плодов, осторожно раскусила и тут же выплюнула. — Фу-у! Мерзость. Никогда бы не подумала, что ягода может иметь вкус тухлого мяса…
— Что ты делаешь? — Том также взял один из покрытых пупырышками шариков и попробовал. Нет, ничего опасного для организма человека в его составе не было. — Я же тебе говорил — есть можно только то, что даю тебе я. Эй, хлебосольный хозяин, ну-ка, геть отсюда! — последнее было обращено к сиамцу. Обезьянка ретировалась. — Все, а теперь — спать!
Рафаэлла послушно полезла в шалаш. Назначенный Райдером выходной день заканчивался, в лесу изрядно потемнело…
Спала она беспокойно, видимо, сказывались дневные переживания, и проснулась, когда в лес только-только начал пробиваться рассвет. Приготавливая завтрак Том хлопотал у костра.
— Опять ящерицы… — с улыбкой накуксилась Брюнквист. — Неужели нельзя как-то разнообразить наше меню?
— Вообще-то я не повар и не охотник. Змей ты отвергаешь. Могу предложить запеченную мартышку…
— Ну что ты такое говоришь?
— А тогда кушайте, что есть. По моим расчетам даже этого скудного рациона вполне хватит чтобы добраться до цели, а уже там и до разносолов рукой подать.
— Хорошо, хорошо, — Рафаэлла пригубила мясо.
Минут через пятнадцать разбросав шалаш по окрестным кустам, закинув в рюкзачок недоеденное и набрав в ближайшем ручье свежей воды, Том объявил выход. Начиналась вторая половина похода. На пути предстояло преодоление неширокого, но достаточно глубокого оврага.
Но эта переправа не доставила особых хлопот. Райдер просто перепрыгнул расщелину, а Рафаэлла… Сломав на другой стороне небольшое деревце Том легко вытянул спутницу наверх.
— Как ты здорово прыгаешь, — удивленно пробормотала Брюнквист когда оказалась на той стороне.
— Ничего такого, — как бы между прочим ответил ей Райдер. — Мировой рекорд девять метров, а здесь от силы — шесть…
— Но мировой рекорд поставлен при земном притяжении и без рюкзака за спиной. Ты очень сильный…
— Если бы ты знала, чего мне это стоило и как далось, ты бы так не завидовала.
— А я завидую. Я всегда завидую тем, кто умеет делать то, что неподвластно мне. Только белой завистью.
— Тогда завидуй. Отдохнула? Пойдем дальше.
После устроенного выходного дело продвигалось споро и к обеду путники преодолели свыше двадцати километров. На этом этапе Том как обычно устроил более длительный привал отсыпав Рафаэлле горсть так нелюбимых ею горьких ягод. Сам же в задумчивости начал жевать ту самую ежевику, что принес вчера сиамец.
— Как ты можешь это есть? Глядя на тебя у меня даже горечь во рту пропадает, — заметила Брюнквист.
— Я не очень силен в ботанике. Точнее — совсем в ней не разбираюсь, но это что-то очень переспелое, — продолжая тщательно пережевывать темную ягоду ответил Том. — Вряд ли мартышка хотела тебя отравить. А это значит, что подобные плоды у них как деликатес. Вкус, конечно, специфический, но и у нас на Земле тоже кто-то любит ласточкины гнезда…
— Вот-вот. А ты, оказывается, не такой уж и дремучий и способен понять чужую культуру и обычаи.