Живые и мертвые
Шрифт:
Они находились в обители Древнего вдвоем: Селина только что ушла, унося несколько исписанных листов, остальные занимались своими делами.
«И ты хочешь, чтобы я подсчитал вероятности, возможности, последствия… Я не могу этого сделать».
– Почему?
Ответ пришел не сразу, и вампир, зная, насколько быстро думает Учитель, заподозрил неладное.
«Видишь ли, я не могу рассчитать ничего в таких масштабах, так как для этого необходимо учитывать много быстро изменяющихся переменных. Человеческая психология, экономика, численность населения, характеры лидеров – все то, что меняется очень быстро. Я не располагаю этой информацией, а мои устройства, с помощью которых я наблюдал
– Но это не помешало тебе предвидеть результат моей авантюры в прошлом году!
«Это еще одна причина, по которой я не буду ничего высчитывать. Видишь ли, ученик, формально я говорил правду, но фактически – обманул тебя. Это ты думаешь, что мой подсчет оказался верным. На самом же деле я ошибся».
– О чем ты говоришь?!
«Я сказал тебе, что твои шансы – девятнадцать из двадцати. Но не уточнил, шансы на что именно. Ты подумал, что я пророчу твою победу, я же высчитал неизбежность твоего провала. По моим подсчетам, твой план примирения людей и высших эльфов не имел ни малейшей вероятности удачи. Я внес поправку на возможную неточность и получил в результате один шанс на успех из двадцати».
Некоторое время Зерван молчал, осмысливая открывшуюся ему правду, затем спросил:
– И ты сказал мне о моем шансе на поражение вместо шанса на победу? Почему?
«Ты все равно попытался бы, даже если б я предрек неизбежную гибель. И все, что я мог сделать для тебя, – обмануть, чтобы вселить в твою душу веру в победу. Потому я сказал тебе о шансе провала, зная, что ты подумаешь, что я говорю о шансе успеха. И уже не ожидал увидеть тебя живым».
– Но ведь я же победил!
«Верно. И сейчас можно только догадываться, то ли я плохой счетец, то ли ты вытащил свой единственный крохотный шанс. Как бы там ни было, ты уже знаешь, что моим предсказаниям нельзя верить. Я хотел помочь тебе хоть как-то, вселив ложную уверенность. Но теперь мои подсчеты весьма сомнительны, а слово – ненадежно».
Вампир тяжело вздохнул:
– И тем не менее, как бы неточны ни оказались твои подсчеты, я и вовсе не в состоянии хоть что-то предвидеть без твоей помощи. Нет, план-то у меня есть, но я не способен просчитать последствия, если что-то пойдет не так. Проблема в том, что моя родина совершенно не готова к войне. Есть достаточно крупная армия, но раздробленная на множество мелких войск. Ни о каких слаженных действиях не может быть и речи. И что еще хуже – для объединения страны требуется еще одна война, которая подорвет наши и так плачевные силы. Сам понимаешь, любая ошибка – и все пропало.
И он кратко пересказал Жнецу ситуацию. Тот раздумывал несколько секунд, затем прошелестел:
«Мысль захватить некоторых феодалов и заставить их присоединить войска к войскам короля весьма уместна, однако я бы не стал рассчитывать на тройной успех. Если попытаются Кранмер, король и Ремзин, скорее всего, только одна попытка будет успешной. На двойной успех надеяться нет смысла. И скорее всего, провалятся попытки короля и Ремзина».
– Почему?
«У Ремзина не так много войска, чтобы быстро захватить владения своего соседа. У барона Кранмера сильная армия – потому у него, видимо, получится. Король Тааркэйд в захвате главы Совета, полагаю, не преуспеет. Как я понял из твоих слов и мыслей, он молод и сильно недооценивает своего оппонента. Вероятность того, что герцог Кромбар подозревает намного больше, чем думает Тааркэйд, очень велика».
– Эта мысль уже второй день грызет меня, – признался вампир, – а как, по твоему мнению, сложится обстановка, если захватить Кромбара не удастся?
«Положение короля Тааркэйда станет почти безнадежным, так как король Телмара обязательно воспользуется гражданской войной, чтобы нанести удар. Если Тааркэйд собирается дать отпор Саргону, он должен победить до того, как армия Телмара будет переброшена к границе Эренгарда».
– Это я и сам понимаю, – вздохнул Зерван.
«Впрочем, я могу дать совет, что делать, если захват Кромбара не удастся. Тааркэйд должен попросить помощи в гражданской войне у кого-либо из соседних королей. Если любой из соседей перебросит в Эренгард хотя бы небольшой отряд рыцарей, со стороны это будет выглядеть как признание Тааркэйда правителем страны. В результате большинство дворян не рискнут помогать Совету Благородных и будут выжидать. Кромбар останется без поддержки, а Саргон, возможно, промедлит, чтобы выяснить, насколько велика помощь соседа Тааркэйду и не приведет ли вторжение в Эренгард к двойной войне».
Вампир встал и принялся ходить из угла в угол, в задумчивости потирая ладони:
– Полагаю, тогда мы справимся с Кромбаром, и справимся быстро. Но в итоге все равно окажемся лицом к лицу с Саргоном. И тут уж никто из соседей не захочет с ним связываться.
«Скорее всего, так и будет. Кроме того, учти, что из всех войск, которые останутся в Эренгарде после того, как Тааркэйд объединит страну, в его распоряжении будет максимум третья часть. Существует множество причин, от нежелания феодала вступать в войну с Саргоном до нежелания солдат воевать в безнадежной войне. И потому будет непросто собрать сколь-нибудь серьезное войско».
– Проще говоря, шансов устоять против вторжения ты не видишь…
«Шанс есть. Если Саргон скоропостижно умрет, борьба за трон Телмара может иметь различные последствия, каждое из которых на руку Эренгарду».
– И ты туда же! – возмутился Зерван. – Ты уже третий, кто предлагает мне убить Саргона! И никто не думает о том, что это технически неосуществимо! Потому что пробраться в его дворец с Каттэйлой под мышкой просто невозможно!
В этот момент открылась дверь и в комнату вошла Вийастан, услыхавшая последнюю реплику вампира.
– А зачем тебе носить ее под мышкой? Или это человеческая шутка, мне непонятная?
Зерван саркастично усмехнулся:
– Ах, была бы это шутка! Беда в том, что наши души связаны, и мы не можем расходиться на большое расстояние! – И он поведал магессе о своих злоключениях.
Вийастан, выслушав рассказ, недоверчиво приподняла бровь:
– Не то чтоб я не верила в возможность подобного ритуала воскрешения, однако тут налицо существенная нестыковка. Как раз у Первородных в принципе не могло быть такой магии. Видишь ли, мы, эльфы, очень заботимся о наших душах. Потому, будь у Первородных такой ритуал, связывающий души, он был бы объявлен, говоря твоим языком, чем-то вроде святотатства. Вряд ли бы кто-то хотел быть воскрешенным таким вот образом, вряд ли кто-то из магов согласился бы на такой ритуал. И теперь ты говоришь мне, что он был взят из книги древнего мага? Не верю в это. Наша религия запрещает нам любые манипуляции с душой, именно поэтому мы не практикуем некромантию, между прочим.
«Если ритуал действительно был взят из магической книги Первородных и если Первородные не признавали подобных последствий, то существует вероятность неверного перевода», – прошелестел Учитель.
Вампир на миг задумался, затем полез во внутренний карман:
– Описания ритуала и замечания о последствиях я, к счастью, не сжег, в отличие от самого заклинания и перечня компонентов. Вот оно. – И он протянул магессе два сложенных листа.
– Да, это не фальшивка, – сказала Вийастан, – бумага и чернила Первородных не могут быть подделаны, секрет их изготовления утерян.