Живые консоли
Шрифт:
Никто не отозвался. Он встал с гравикресла, преодолевая слабость в ногах (похоже, пора пройти медицинскую процедуру оздоровления тканей) и попытался рассмотреть, лежит ли кто-нибудь на кровати. Там никого не было, и тут Тима разглядел, что жена находится рядом с ним, на расстоянии всего полутора метров – она полулежала в таком же точно кресле с консолью на голове.
– Свет.
Рассеянное сияние потолка озарило ее подрагивающее тело – где-то в Сети она совершала некие активные действия.
– Чиппи, ты же сказал, что ее там нет, – удивленно
– Я лишь сообщил, что отсутствует отклик, – возразила программа. – Ирина, несомненно, в Сети, просто она задействовала процедуру блокировки поиска.
– Что это значит? – Вопрос не предназначался Чиппи, а потому и не удостоился ответа. – Ты можешь найти ее?
– Приоритет недостаточен для уверенной локализации.
Тима шагнул обратно к своему ложу, собираясь вновь надеть шлем и войти в Сеть, как вдруг губы Ирины (из всего лица было видно лишь их и подбородок) разжались, и она простонала что-то невнятное. С негромким щелчком сработал привод фаллоимитатора, закрепленный у нее на поясе. Тима поднял подол ее домашнего платья – трусиков на ней не было, – и увидел плавные колебательные движения электромеханического устройства. Он разжал пальцы, и легкая ткань упала ей на бедра. Нагнувшись к жене, он отстегнул заклепку на ее поясе.
Частота колебаний пневматической насадки заметно увеличилась, и Тима поспешил взобраться на гравикресло. Осторожно раздвинув напряженные Иринины ляжки, он плавным рывком откинул с ее тела пояс с фаллоимитатором.
Длительный перерыв, вызванный занятостью на работе, сказался немедленно. Из ее полуоткрытого в пароксизме рта прямо в ухо Тиме била нервная струя влажного горячего воздуха.
Кое-как, опираясь вялыми руками о край ее гравикресла, он сполз на пол и приладил фаллоимитатор на место. Впрочем, тот уже не двигался.
– Установка консоли, – хрипло выдохнул Тима, уселся на свое место и натянул на голову шлем.
– Домой.
Чернота смазалась и образовала интерьер сетевого дома, в котором Тима проводил большую часть своего нерабочего времени. Здесь, среди высокого леса, всегда был ранний вечер, когда кажется, что солнце касается краем верхушек деревьев (если смотреть на него с верхнего этажа), а тени длинны и причудливо искривляются предметами мебели.
– Здесь есть кто-нибудь?
– Никого.
«Мальчишка, от вида обычной вульвы возбудился», – подумал Тима. Он глубоко вздохнул и поднялся в свой кабинет на третьем этаже, выходивший окном на юго-запад. Солнечные лучи косо пересекали комнату, образуя на стене яркое желтое пятно.
Рабочий стол изобретатель расположил слева о окна. Именно за этим столом он подолгу (и вполне плодотворно) размышлял над проблемами, постоянно возникавшими по ходу разработки консоли нового поколения. Край гладкой плоскости, зацепленный закатом, отраженно светился.
Тима сел и выдвинул ящик справа от себя. Там в беспорядке лежали микроинструменты для проектирования внешнего вида подпрограмм. Раздвинув нагромождение деталей, он запустил руку в самую глубину ящика и нащупал плотное, шершавое тельце вируса.
– Запрос от корпорации «Живые консоли», – сказал Чиппи. – Норберт Гномм просит тебя явиться в центральный офис для перезаключения контракта.
– Подтверди прием сообщения, пусть не дергаются и ждут… Скажи, что я устал и сплю.
В другой ситуации он наверняка испытал бы сильное моральное удовлетворение, и оно составило бы замечательную пару с физическим.
Тима вынул «насекомое» из ящика и осторожно положил перед собой. Несколькими уверенными движениями изобретатель собрал «из воздуха» переносной микроскоп и настроил отражающую поверхность под тубусом, добившись равномерного освещения рабочей плоскости.
21
– Уладим мелкие формальности – и ко мне, – возбужденно проговорил Дюгем.
Они вдвоем поднимались по парадной лестнице головного офиса «Консолей». Вероника с любопытством вертела головой и поражалась строгой простоте архитектуры.
Просторный лифт из холла вознес их на вершину здания, где девушку уже поджидал первый заместитель президента (сам глава корпорации отдыхал, не отвлекаясь на такого рода пустячные мероприятия) и его секретарь. Вчетвером они прошли в один из кабинетов, куда через минуту явился и некий возрастной тип, демонстративно не снявший белого рабочего халата.
– Ваш будущий начальник, сэр Норберт Гномм, – сказал заместитель. – Кайла Дюгема вы, я полагаю, знаете, поскольку он рекомендовал вас для работы над проектом. Меня зовут Самуэль Коркин. Господин Дюгем сообщил вам о вашей задаче?
– Приближенно.
Вероника заметно волновалась, но сумела побороть дрожь и сидела, выпрямившись на стуле.
– Я донес до госпожи Вероники основную мысль, – встрял Дюгем с таким видом, будто совершил подвиг непреходящей славы.
– Это хорошо. И все же господин Гномм, будучи, так сказать, на переднем крае проекта, разовьет ее. Не так ли, сударь?
Коркин почему-то хмурился и не смотрел на руководителя Тиминой лаборатории. Может быть, он по-прежнему опасался, что скоропостижная смерть престарелого Лупова получит огласку.
– Перед нашей корпорацией возникла конкретная, но непростая задача, – избегнув предисловия, начал Гномм. – Предполагается, что решить ее лучше всех могли бы вы, госпожа Турчанова, так как по неясной причине именно ваш клип был отобран сотрудником, который разработал новую модель консоли. Может быть, он руководствовался какими-то определенными соображениями, а может, его выбор был случайным, но важно совсем другое – ваша видеопоследовательность возымела самое… радикальное действие на эксперта Лупова. В итоге он умер от переизбытка отрицательных эмоций.