Жизнь без границ. История чемпионки мира по триатлону в формате Ironman
Шрифт:
Нет необходимости лишний раз говорить, что это не помогало мне открыть двери в модный клуб. В шестом классе меня особенно донимал своей враждебностью один из ребят. Я до сих пор не понимаю, что я такого сделала, разозлив его. Нам было по 14–16 лет, и размолвки между мальчиками и девочками в этом возрасте обычное дело. Даже я рассталась с частью своей наивности, когда у меня появился интерес к противоположному полу. Общение с мальчиками началось одним пятничным вечером в Роллербери, парке в Сент-Эдмундсе. Мой первый поцелуй был в 14 лет, теперь же регулярные неуклюжие обжималки
Однажды я вошла в общую комнату, где на стене кривым почерком наспех были начертаны слова: «Кристина Веллингтон – это отстой». Увидев надпись, я почувствовала опустошение. Даже сейчас, когда вспоминаю об этом, во мне вскипает прежняя волна стыда и ярости. Я догадывалась, кто это сделал, но не представляла себе, почему этот человек так поступил. Хотя подобные действия говорят о совершивших их куда больше, чем о жертвах, но такая враждебность застала меня врасплох. Должно быть, я действительно слишком сильно разозлила этого человека, раз он решил вынести свои обиды на всеобщее обозрение.
В ситуациях, когда я встречаюсь с подобной враждебностью, я редко решаюсь активно противостоять, скорее, ухожу в себя. Такое происходит нечасто, но тот случай очень травмировал меня.
В то время я встречалась со своим первым парнем, которого звали Мэтти Найт. Он учился классом младше, был нежным и добросердечным. В течение следующего года или около того мое поведение было довольно нетипичным. Я решила вести простую и самоуглубленную жизнь. Шестой класс был чуть ли не самым печальным периодом в моей жизни. Основное внимание я уделяла учебе (биологии, географии и английскому), присмотру за чужими детьми и прогулкам с Мэтти.
Как раз в то время меня стало волновать, как я выгляжу. На дворе начало 1990-х. Моим любимым девчоночьим журналом был Just 17, листая страницы которого вы не могли не наткнуться на Кейт Мосс или какого-нибудь нежного эльфа, дразнившего вас своим совершенством. Конечно, мы все хотели выглядеть, как эти богини, но вместе с желанием приходил и страх растолстеть. К счастью, я никогда не относилась к тем, кто прибавляет в весе. Я всегда обожала самую разную еду. Мне потребовалось некоторое время, чтобы примириться с запеченными бобами, но теперь я их тоже люблю. Это означает, что на свете нет еды, которой я бы не наслаждалась. После тренировок в бассейне или на пути с турниров по нетболу я в огромных количествах поглощала пиццу, чипсы и при этом никогда не прибавляла лишних килограммов.
Но все же надоедливый страх, что когда-то это случится, меня не покидал. Вкупе с жаждой контроля он привел к тому, что у меня начались проблемы с питанием. Одна подруга рассказала мне, как пыталась справиться с последствиями своей булимии. Во мне зародились зерна сомнения. То, что она сообщила мне, звучало довольно отвратительно, но это был отличный способ контроля. Если меня когда и настигало чувство вины за что-то съеденное (что по мере приближения 17-летия случалось все чаще), мне достаточно было всего лишь
Когда вы вызываете рвоту, вы представляете, что через это можно получить наилучшее от обоих миров. Вам больше не надо следить, сколько шоколадок вы съели, или даже чувствовать вину за это. Но чем больше вы «выворачиваете» себя, тем сильнее за это расплачиваетесь. Звучит отвратительно, и так оно и есть. Я вспоминаю, как много раз сидела, склонившись над унитазом в попытке выплюнуть скопившуюся желчь и кислоту, прежде чем они разрушат мои зубы. Горло болело, голос становился охрипшим. Умом я понимала, что это совершенно неестественно. Но я упорно продолжала, потому что моя непреодолимая страсть к контролю требовала так делать.
Происходившее было тайной, о которой знала лишь моя подруга. Думаю, Мэтти пришел бы в ужас – для него в этом не было никакого смысла. Мой дорогой бойфренд любил меня такой, какая я есть. Но вследствие какого-то извращенного представления о себе я еще сильнее хотела сохранить определенный тип фигуры. Мэтти никогда не требовал от меня каких-то изменений во внешности – я сама давила на себя, хотя мне это совсем не нравилось. Мой внутренний голос всегда заставлял меня заниматься самосовершенствованием и сохранять контроль над собой.
Во время учебы в школе этот импульс подгонял меня. Он же гонит меня вперед и теперь, когда я стала триатлеткой. Я должна отдать всю себя и достичь максимума, на который способна. В моем случае это началось с желания выглядеть как Кейт Мосс и от страха растолстеть (то есть с кнута и пряника). Так как я честолюбива и остро реагирую на взгляды со стороны, то мне казалось самым правильным соответствовать окружавшим меня идеалам. Я всегда была самым яростным своим критиком. Сколько бы мне ни говорили «У тебя отличная фигура», я буду всегда стремиться к лучшему. И порой за этим стремлением теряется истинная цель занятия – желание достичь и поддерживать определенную форму.
Как бы то ни было, булимия мне не особенно помогала. Во-первых, порой мне не удавалось «выгнать» наружу съеденную еду, и тогда меня охватывало чувство разочарования. Во-вторых, эффективность этого занятия довольно сомнительна – съев что-то, вы не можете каким-то магическим образом выбросить это из организма. В результате я никогда не худела. Тем не менее я продолжала вызывать у себя тошноту и занималась этим вплоть до поступления в университет. И не имело значения, что этот метод не работает. Мной овладела иллюзия контроля.
Моя «внешкольная» жизнь в шестом классе была довольно скудной. С одной стороны, одноклассники относились ко мне не особенно хорошо (и оскорбительная надпись на доске была довольно типичным выражением этого). С другой стороны, я уделяла основное внимание учебе и отношениям с Мэтти. Конечно, я выбиралась на вечеринки – например, часто по вечерам пятницы и субботы я ходила в ночной клуб. Я не пила алкоголь, поэтому всегда развозила подружек по домам. Я была и до сих пор остаюсь ужасным водителем. Немалую роль играет в этом присущая мне неловкость.