Жизнь - борьба
Шрифт:
Наконец, когда специально нанятый профессиональный конферансье объявил моё выступление, безбожно переврав фамилию, вышел я. Вслед мне, тожественно вынес все инструменты, представитель их хозяина. Полчаса, как точно видел по часам висевшим за сценой, перебирал музыкальные инструменты, исполняя на них простенькие классические произведения. Нарочно избегал сложных пассажей, пропуская иногда целые фрагменты. Хватит со слушателей количества, чтобы внушить уважение к мастерству исполнителя. Некоторые предметы я раньше даже в руки не брал. Флейта, фагот, кларнет и гобой осваивались прямо не сцене. Различать их научился только после ознакомления в интернете. Публичное выступление перед двумя сотнями зрителей невольно заставили меня вспомнить режим зачётов и экзаменов в институте. Точно так же как в студенчестве, напряглись все мышцы, но главное, активнее заработали мозги. Режим «форсажа разума» в этой виртуальности у меня получался всегда более удачно, что не замедлил сказаться на моих «талантах» музыканта. Моя случайно, вполголоса, брошенная фраза: «Знать бы куда здесь дуть» — чуть не привела к обмороку тётю Хильду, прячущуюся за сценой. Но уже через три минуты я вполне сносно наигрывал простенький мотив тирольской песни, известный всем в зале.
Пока конферансье объявлял окончание музыкальной части и начало нового отделения, инструменты выносились со сцены, а я успел переодеться в свои старые, самодельные плавки. Пятнадцать минут физических упражнений пришлось сократить до десяти, ввиду ограниченного запаса спортивного оборудования. Слишком высокие, мастерские кульбиты и фляки, разбавил несколькими неловкими падениями на ровном месте. С трудом поднявшись после последнего, держась за поясницу, вполне правдоподобно изображал страдания, за что заслужил снисходительные аплодисменты. Почти три минуты жонглировал бильярдными шарами. Ходил и даже бегал на руках вдоль сцены. Поставив стул, проделал силовые упражнения на одной руке, с трудом удерживая равновесие. Как заметил, зрители
К третьей и последней части концерта мне снова пришлось переодеться, пока ведущий расхваливал мои умения ясновидца. Именно так я посоветовал представить способности которые решил симулировать в этот раз. Слегка разочарованная тётя Хильда недолго размышляла как монетизировать мой новый талант. В текст анонса она добавила немного от себя, намекнув, весьма иносказательно, на мои экстрасенсорные задатки видеть прошлое. Выйдя на сцену пригласил желающих задать вопросы о былом или даже будущем, если его корни скрыты в прошедшем. Только теперь попытался вслушаться в мысли, самой крупной в этой виртуальности, аудитории. Отдельных мыслей уловить почти не смог, только общий эмоциональный фон. Народ оказался настроенным в целом вполне благожелательно, но всё же настороженно — недоверчиво, что и не удивительно, если учитывать мой детский — несерьёзный вид. После некоторых раздумий на сцену всё же вышли две девушки, лет двадцати трёх, очень самоуверенная женщина бальзаковского возраста и мужчина лет за пятьдесят. «Для первого раза вполне хватит» — молча остановил раздумья других, возможных добровольцев, благодарным взмахом руки.
Первой свой вопрос поторопилась задать стеснительная молодая девушка: «Сколько мне ждать?». Как я понял из её мечущихся, затравленных мыслей, она и подругу пригласила за компанию, чтобы не одной стоять перед сотнями чужих глаз. Жених был на фронте. В её возрасте ждать дольше было опасно, а как раз недавно, ей стал оказывать знаки внимания богатый сосед. Развернув картину её будущего, узнал всё самое важное. Но общий вопрос, следует дать подобный же ответ. Я молча обошёл девушку, ещё больше привлекая к ней внимание. Взял за руку и торжественно прокричал: «Как только кончится война». Раскрасневшаяся от волнения девица облегчённо вздохнула получив хоть какой-то ответ. Бросилась бежать со сцены, не забыв благодарно пожать мне руки. Собиравшуюся было улизнуть подругу, остановил и так же обошёл, шаблонно взяв за левую руку. «Тебя тоже интересует не прошлое, — заявил уверенно, — а будущее» — Но будущее твоё скрыто в прошлом. От такой прописной истины наивная девица прониклась страшным уважением и симпатией ко мне. Неизвестно, что оказало большее влияние. Уверен, не последнее место оказало то, что не поленился внушить её рецепторам самый приятный запах исходящий от меня. «Твоё будущее, — твой старый друг» — опять выдал обтекаемый ответ. Но эйфория от чудного запаха так захватила девушку, что она схватила меня в охапку и поцеловала, вызвав доброжелательный смех и аплодисменты.
Девушек конечно знали некоторые зрители, но мужчина оказался местной знаменитостью, понял я сразу, как только он оказался передо мной. Довольно богатый пятидесятилетний человек ухаживал за больной дочерью, последней и самой любимой. Он внимательно слушал и смотрел вблизи на мой розыгрыш, показанный публике. Отлично ощущалось как он расстроен, понимая, что обманулся в очередной раз. Лучшие врачи не смогли вылечить его одиннадцатилетнюю дочь, вот он и решил, от безнадёжности, обратиться ко мне. Сейчас ему было стыдно своей глупости и наивности. Очень громко и резко, произнёс без вопросительной интонации, как осудил: «Сейчас и мне скажете, какая проблема у меня в семье самая большая». Зал, почти наполовину состоявший из коренных жителей, тревожно замолк. Долгую паузу прерывали редкие перешёптывания местных с гостями. Не став нарушать традицию, так же обошёл господина и произнёс в полной тишине: «Ваша дочь серьёзно больна и помочь ей может только один человек в мире» — на этом я нарочито прервал речь. Все захлопали моей отгадке, но вставший на путь недоверия отец, не мог так легко избавиться от силы инерции: «Вам рассказали…, ты услышал в зале…, как ты мог знать?» — наконец сорвался он на прямой вопрос. Поняв, что он и публика в моей власти, уже иронично я продолжил: «А так ли вам важно откуда я знаю?» — обвёл я рукой весь зал, как бы спрашивая поддержки своего вопроса. «Кто вылечит? — нашёлся самый наивный и несдержанный в дальних рядах. «Именно!» — подтвердил я и поднял указательный палец вверх. Продолжая держать руку я молчал, пока из первых рядов зал не раздались робкие: «Кто? Где? — и наконец, — Да спроси ты его сам, чего молчишь!?» Несчастный отец, уже неуверенно и робко пробурчал: «Кто же может вылечить мою дочь?» Его услышали только первые ряды, но этого и не было нужно. Все отлично поняли смысл его слов по его униженно — просящему виду. Дождавшись вновь полной тишины, молча вышел на середину сцены к самой рампе. Постояв немного, низко поклонился, спокойно и веско сказав: «Я». Уже обернувшись к мужчине, повторил: «Я вылечу вашу дочь». «Чтобы вы мне поверили, — вновь повернулся к залу, — расскажу как я узнал о больной дочери господина». Я не применяю волшебство и не знаюсь с дьяволом. В моей методики скрыта только внимательность, наблюдательность и дедуктивный анализ. Но хочу предупредить сразу, — многим, результаты моих выводов покажутся чудом. «По большому счёту, для пополнения моего счёта, — намекнул я игриво и многозначительно, — мне выгодно если мою тяжёлую работу зрители считают чудом» — снова слегка поклонился в ответ на аплодисменты и одобрительный смех. Показал на взволнованного надеждой отца и продолжил: «Красивая роза из бисера в лацкане этого господина, сказала мне, что он имеет любящую дочь имеющую много свободного времени». Кроме этой явной приметы, отмечу ещё несколько, не раскрывая всю цепочку моих выводов. Я принялся загибать пальцы перечисляя, начищенные ботинки, отутюженные брюки, аккуратно сложенный уголок платочка в нагрудном кармане пиджака. Ещё раз раскланявшись, пообещал избавить слушателей утомительных подробностей всех тонкостей моего ремесла. «Обещаю впредь давать вам только красивые и эффектные результаты, — проводил мужчину на своё место, — а знай вы все мои приёмы, разве стали бы вы ходить на мои концерты?» — и снова поклонился, под смех и аплодисменты зала.
Последней на сцене оставалась пожилая, в сравнении со мной, солидно выглядящая дама. Кроме известности в обществе, она имела заслуженно высокий авторитет. «Серьёзная дама требует серьёзного отношения» — понял сразу тему её вопроса. Почти год назад у неё украли семейную реликвию, очень дорогой алмаз вправленный в кольцо. Уверенная в себе госпожа не стала играть в загадки. Её интересовал только ответ на вопрос о украденном фамильном кольце, о чём она сразу и заявила. По тишине установившейся в зале, понял, что её история известна многим. Из всего многообразия чувств, красным фонариком вспыхнул страх женщины выполняющей роль служанки, или компаньонки, как она предпочитала себя именовать. Минуту тревожного молчания нарочно выдержал для психологического напряжения толпы. Потом спросил госпожу о наличии в зале её родственников или домашних. Она показала на компаньонку, к которой я тут же подошёл и пошептался около минуты. Попросив разрешения отправить девушку на поиски кольца, распорядился дать ей двуколку. Пока ожидали возвращения, исполнил две музыкальных композиции на гитаре. Зал взорвался аплодисментами, когда меня прервала, вбежавшая в зал служанка с кольцом в высоко поднятой руке. «У меня появилось множество почитателей и одна, искренне преданная, помощница» — понял я. прощупывая мысли «нашедшей» кольцо. Моя предыдущая речь, по поводу сохранения тайны моих «откровений», сейчас оказалась как нельзя к стати. Кратко рассказал, как я посоветовал верной компаньонке поискать за комодом. Разумеется не сообщил, что кольцо было припрятано ею же, в своей комнате, дожидаясь реализации после окончания службы.
По окончании выступления меня уже ожидали несколько человек, также что либо утерявших, но Хильда, в новой роли импресарио, смело отодвинула их с нашего пути к карете. «Молодец bambino, — заговорила немка по итальянски как только оказались наедине, — отлично ты всех развёл». Благоразумно не ответив на её провокацию, пожаловался на постоянную усталость от непривычного горного климата и попросился спать. Благосклонно разрешив мне поступать как заблагорассудится, она поспешила считать первую прибыль своего нового начинания. «Алчная душа всем злым делам начало». Иоанн Дамаскин (676–749). Вдруг вспомнилась цитата христианского святого, урождённого Мансур ибн Серджун Ат-Таглиби. Восток — дело тонкое! Кстати, арабский регион сейчас под властью Британии, как и вся Индия, Канада, Австралия, Часть Африки.
Борьба за освобождение во всём мире активизируется только после нашей революции. Знаю из истории, что советское правительство окажет моральную поддержку всем этим антиколониальным движениям. А почему бы не опередить дядю Володю? Почему бы не поделиться буржуйскими накоплениями с угнетаемыми народами? Иначе, мои теперешние усилия по спасению и накоплению чужих сокровищ будут похожи на алчность. Дальше, кто знает, могу и до злых дел докатиться. Все равно, финансовые средства, которые сейчас пытаюсь аккумулировать в Швейцарии, мои собственным производствам не понадобятся. Планируемое «мини-государство» обязано быть полностью конспиративным. Никакие поставки материалов или оборудования, в промышленных масштабах из за границы невозможны. Всё необходимое придётся изыскивать на зауральских территориях или осторожно завозить из СССР, так, чтобы это не стало известно в мире. Выходит, что кроме борьбы за увеличение своего клана, придётся бороться и за свободу народов в прямом смысле!? Кстати, благодаря информации из интернета я знаю кто точно будет лидером в будущем, кого можно смело спонсировать и незаметно помогать заключая тайные договора о сотрудничестве. Хорошо, что сейчас уже ночь и я смело могу переправиться на восток. Лидеров освободительных движений конечно не встречу, но места для будущих мгновенных телепортаций обязательно присмотрю. Средством передвижения выберу уже не велосипед, а обычный аэроплан. Объявления о полётах на новейшем самолёте Швейцарской постройки расклеены вместе с моими на всех рекламных тумбах города. Раз так активно приглашают, пора попробовать полетать на Hafeli DH-1.
Глава 2. Те, кто достаточно умны
Вырвавшись из гостиницы переместил себя на знакомую брусчатку мостовой возле банка. Велосипед не взял, а пробежался пять минут по указанному в объявлении адресу за город. Аэродром не был даже огорожен. В единственном сарае громко спорили двое охранников, уже хорошо выпивших и успевших рассориться за карточной игрой. Притворившись нищим беженцем, попросился переночевать. Стоило спросить про технику, спрятанную под брезентовым навесом, один из спорщиков принялся в подробностях расписывать преимущества нового самолёта Швейцарской постройки. Он представился списанным по здоровью бывшим военным пилотом. На самом деле, как я понял, глубже копнув в его голове, он был простым механиком уволенным за постоянное пьянство. Радовало то, что зная его золотые руки начальство не решилось избавиться от него совсем и оставили при обслуживании аэродрома. Увидев во мне заинтересованно слушателя, механик в отставке рассказал мне всё устройство самолёта. Но главное, мне удалось выведать, не спрашивая прямо, что аппарат подготовлен к завтрашнему вылету. Дальнейшее оставалось делом техники. Крепко спящие секьюрити спокойно заглушали собственным храпом звук взлетающего самолёта. «Первый раз управляю самолётом, пусть даже таким простым, а сохраниться, на случай неудачи, даже не подумал» — пришла хорошая мысль. Набрав чуть больше высоты, на секунду выключаю сознание ребёнка в котором существую. Пропеллер не успевает клюнуть носом, как я снова подхватываю управление. «Такая скорость мне не подходит, — решаю уверенно, — на УАЗике бывало быстрее летал, конечно, если с горки…». Увеличивать скорость принудительно, как на велосипеде, не совсем подходящий вариант. Эта этажерка из дерева и полотна рассыплется через полчаса при трёхста километрах в час. Для такого вывода вполне хватит моей тройки по сопромату. Пойдём другим путём. Забираюсь на максимальную высоту, присматриваю самый дальний видимый ориентир, благо ночью вижу отлично, — секунда, и я над ним. Через пятнадцать «виртуальных перемещений», замечаю как на востоке начинает светать. Выбираю чистое пространство ровного поля и выключив двигатель плавно планирую, предварительно создав точку для перезагрузки. Пролетев над самой землёй, просмотрев все неровности на поляне, мысленно возвращаю себя в начало поляны. Приземление, самая опасная часть пилотирования, проходит идеально. Теперь, остаётся выяснить моё местонахождение. Окружающая природа совершенно незнакома. Яркие лучи майского солнца рисуют утренний пейзаж совершенно фантастическим. Далеко внизу вижу ярко зелёные поля и серые фигурки людей. Переношу себя в крону высокого дерева стоящего на отшибе. Хорошо, что не выбрал красивые сине-зелёные поля, вблизи оказавшиеся рисовыми чеками. Совершенно спокойно подхожу к двум парням суетящимися насухом берегу у костра. Мой наряд не многим отличается от того, что на них. Ростом мы тоже близки с узкоглазыми пацанами. Знаками объясняю свою немоту и желание есть. Последнее они отлично понимают и ловко манипулируя длинными палочками вынимают из кипящего на огне казана каких-то гадов морских. Внимательно вслушиваюсь в ощущения и чувства «кормильцев», формирующиеся в странные слова незнакомого языка, пока ем вкусных, крупных креветок. Наконец определяю, в базе знаний подаренных интернетом, языковую группу. На всякий случай, загружаю себе все языки южно-китайских диалектов. Постепенно, трескотня юных китайцев, наблюдающих мой неловкий способ расправы с креветками, становится понятной. Стараясь точнее выговаривать незнакомые сочетания звуков, медленно произношу: «Рад, что сделал вам весело» — чем привожу их в полный восторг. Они достают мне ещё больше креветок, от которых я с улыбкой отказываюсь: «Подождём остальных, вдруг им не хватит?». Весёлые и подобревшие парни наперебой разъясняют, что односельчане как раз ловят пресноводных креветок в рисовых полях. Теперь уже их симпатия вызвана моим интересным акцентом, — улавливаю настроение обоих. «Какой самый крупный город поблизости?» — спрашиваю, приятно коверкая интонации. Ещё до произнесения ими ответа, обрадованно узнаю, — Ханчжоу. «Ну вот, наконец определился!» — спадает бремя неизвестности. Китай очень перспективный регион, но самое важное сейчас, наметить будущие точки телепортации, пока есть самолёт. Задав ещё пару наводящих вопросов уточняю точное место нашего расположения, знакомлюсь с парнями, называя своё подходящее имя. Имя вполне китайское Ва Си Ли. Соседняя роща бамбука моментально скрывает меня из вида, но в их размышлениях ещё долго слышу недоумение по поводу моего умения ходить не раскачивая верхушки тростника.
Двигатель самолёта не успел остыть, потому заводится с пол-оборота. Едва оторвавшись от земли, сразу перемещаюсь, вместе с летающей этажеркой, высоко над едва синеющими вдалеке горами. Понимая, что большого смысла нет, двигаться обратно в темноту, тороплюсь навстречу восходящему солнцу. Теперь, мне помогает карта, развёрнутая в моей памяти. Нужды приземляться уже нет. Чуть снижаясь над Тайванем, выключив трескучий двигатель, нахожу место для будущего перемещения на высокой и лесистой горе. Почти врезаясь в скалы, перепрыгиваю на огромную высоту над маячившей кромкой моря. В дневное время, решаю, не включать больше шумный двухтактник. Треск с неба обязательно привлечёт ненужно внимание. Выходит я верно выбрал ночь, для своего первого воздушного путешествия? Уже пообвыкнув в деле управления самолётом, понимаю, что в будущем, могу даже не взлетать общепринятым способом. Достаточно, находясь за штурвалом, переместиться на достаточную высоту над землёй, а затем просто планировать набирая скорость, чтобы снова мысленно вознестись над следующим ориентиром. Именно так, оказываюсь над Южной Кореей, Японией, Сахалином, Камчаткой, Аляской, Канадой, США и Мексикой. Глянув на часы, возвращаюсь к выполнению первоначальных намерений. Мне необходимо найти точки телепортации в арабских пустынях, Индии и Сиаме, ныне находящихся в сфере колониальных интересов Британии. Вспомнив свой опыт посещения стратосферы земли, тут же ощущаю знакомое чувство невесомости, полного спокойствия и тишины. С трудом ориентируюсь в пространстве только по солнцу. Разглядывая землю, начинаю понимать всю свою глупость. Можно было сразу выйти в безвоздушное пространство, как только сел в кабину самолёта в Цюрихе, а потом, с большой высоты. выбирать места на планете где хотел бы оказаться. Не сдержавшись, отмечаюсь в Австралии и отдельно в Новой Зеландии, не приземляясь. Индонезию, Таиланд, Индию и Аравийский полуостров с частью Африки, пролетаю в тишине, сохраняя в памяти места для будущих посещений. Зависнув над средиземным морем, «роняю» планер на Апеннинский полуостров. «Зачем завтра с утра «пилить» на велосипеде, когда могу сразу оказаться в Риме?» — вспоминаю с сожалением вчерашнее перемещение до Парижа. С другой стороны, некоторые проблемы с тем путешествием, привели к новым открытиям. «Тогда в чём же каяться? — одёргивая себя в самоедстве, — я делаю именно то, что и положено все людям!» «Жизнь — это бесконечное совершенствование. Считать себя совершенным — значит убить себя». Геббель (1813–1863). Если разобраться, я здесь не совсем реален, но всё же живу и совершенствуюсь. Когда перестану совершенствоваться сам, буду совершенствовать ближних. В совершенствовании окружающих есть великая обязанность их учёных собратьев, как мне вчера указал дядя Володя Ульянов. Какой смысл в моей гениальности музыканта, если живу среди не имеющих слуха дикарей? Ведь понять всю красоту устройства турбореактивного двигателя смог только мой земляк, гидроинженер Балакшин, будущий профессор. Пожалуй, прав был Ленин, походя открывший мне главное предназначение знающего. Если любой добросовестный борец за знания, честно выстрадав это богатство, обязан бороться за то чтобы вернуть полученное в народ, что говорить о знаниях свалившихся на меня подобно подарку? Обязательно следует продумать эту тему позже. Сейчас мне предстоит наиболее серьёзное мероприятие, — ночная посадка на взлётную площадку Цюриха. Двигатель по прежнему не включен. Повторив приём прошлого приземления в Китае, прокатившись два десятка метров, биплан спокойно останавливается. От того места где он хранился раньше, где я его представлял для контакта с землёй, аппарат откатился метров тридцать. На будущее следует научиться гасить инерцию перед парковкой, тогда установка машины будет происходить идеально, точно на старое место. Пока же приходится тащить его за хвост и принайтовать на расчалках как было раньше. Даже брезентом накрываю, как до моего прихода. Грубовато поднимаю охранников, сообщая, что всю ночь не спал охраняя их технику. Бывший, разжалованный механик испуганно суетится, проверяя состояние летательного аппарата. Удивлённо доливает ещё литров десять топлива, попутно трогая ярко красный кожух двигателя. Хорошо, что я догадался выключить его ещё в Китае. За время нахождения на большой высоте он давно остыл. Только теперь, полностью успокоившись, мужики мысленно молят бога за моё присутствие, на словах пеняя: «Трудно разве нас сразу разбудить? Мог ведь и хозяин с проверкой нагрянуть?» Опять до меня поздно доходит, что во времена «дикого капитализма» всё может быть частным. Имея неограниченные денежные средства вполне могу позволить приобрести любой аэроплан и перегнать его за Урал. Идея мне сразу понравилась настолько, что не откладывая занялся продумыванием деталей предстоящей махинации. Мужикам подкинувшим хорошую мысль, заметил: «Теперь будете меня пускать посидеть в кабине аэроплана, может и ещё раз окажусь полезным…?». Простой план использования меня в виде бесплатного подменного пришла им в головы одновременно, после чего они утвердительно закивали, обещая кормить меня до отвала каждую ночь. Уже у себя в комнате, внимательно ознакомился с информацией выданной интернетом о лучших самолётах на сегодняшний момент. Как ни странно, это оказался немецкий, самый страшный самолет Первой мировой: Fokker E.I Eindecker