Жизнь - борьба
Шрифт:
Подождав некоторое время в приёмной, я вошёл в кабинет Вильгельма второго, короля Германской Империи. Меня представила женщина, как оказалось впоследствии, переводчица. На чистом немецком, с Берлинским диалектом, вежливо отказался от её услуг, чем приятно удивил кузена нашей Императрицы. Спасибо дяде Серёже Балакшину давшему уроки верного немецкого произношения. То, как говорили немцы Швейцарии, исконными арийцами совершенно не считалось приличным. Почти шёпотом, явно опасаясь прослушки, Вильгельм спросил: «Что же Вики просила передать на словах? Зная её характер, уверен, что самое важное она не доверила бумаге». Я заколебался, как бы в раздумье, только затем признался: «Мне кажется она предложила вам сделать добрый жест, с помощью которого она будет иметь шанс убедить мужа в возможности сепаратных переговоров». Он отпрянул от меня получив заряд приятных, именно для него, запахов, которые я выудил, пока форсированно копался в его разуме. Мои елейные слова, а ещё более мой запах, родили сильную симпатию. «Да, мир бы сейчас нам не помешал, — проговорил медленно король, подумав про себя — воевать на три фронта всё более обременительно». Я ему очень понравился, потому он предложил выбрать подарок: «Я обязан наградить вестника моей кузины принесшего такую приятную новость в это тяжёлое время» — произнёс он патетично и одновременно с улыбкой. Повесив голову, признался, что мне страшно понравился самолёт на котором я летел сюда из Цюриха. «Я куплю, у меня есть друзья способные помочь, — торопливо зачастил я, — только разрешите купить именно подобный самолёт». «Я научился летать пока добирались сюда, — привёл уже совсем детский аргумент, — я не разобьюсь…» — Протянул уныло, как бы сознавая огромность своей просьбы. Насладившись моими мучениями, Вильгельмулыбнулся и утвердительно кивнул головой. «С тобой полетят два самолета, — повелительно ответил он на мои увещевания, — один, вместе с лётчиком, останется для твоего обучения». Совсем весело он посоветовал не беспокоиться насчёт оплаты: «Это моя благодарность посланнику и России сделавшей такое щедрое обещание. Так и передай Алисе» — милостиво махнул мне рукой.
Исполнив второй концерт совершенно не похожим на предыдущий, испытывал эмоциональный подъём от удачно проведённого дня. Хотел отдохнуть и «полечиться» с тремя симпатичными фанатками, но вовремя одумался. «Пока я, подобно животному, буду заниматься удовлетворением физиологических потребностей, — пришла философская мысль, — мною постоянно правят!» Возможно администрирует неизвестный «программист» создавший эту программу виртуального прошлого, в которой сейчас отжигаю. Что ещё обиднее, на меня влияют персонажи этой «игры». Мной правит бесхребетный Николай второй, болезненный Вильгельм второй и даже тётя Хильда! Конечно, буквально она не указывает порядок моих действий, но ведь поторопился вернуться в Цюрих, я именно из за неё. Честно, честно! Мне просто не хотелось расстраивать женщину, так много для меня сделавшую. Это выходит, что я, сам себя вставляю в рамки «достойного», по моему мнению, поведения? Так вот она где борьба! Скоро будет месяц, как «фунциклирую» в этом виртуальном мире, и только теперь нашёл кто же мне будет противостоять. Нет у человека врага более опасного чем он сам. Давно знаю эту старую мудрость, но только теперь понял её так глубоко и буквально. Каждый раз, когда мне приходится отказываться от первоначальных намерений ради каких — то иных, значит я сломался. Не важно по каким причинам я отказался от намеченного, важно, что проявил слабость, а то и трусость в борьбе с проблемами. Вот так я отказался поддержать и спасти Российскую Империю от грядущей революции. И причину нашёл вполне достойную, — удобство в тайной подготовке технологического скачка. «А может быть, мне просто более симпатичны революционные идеалы? — задумался, слушая восторженную болтовню Хильды, — Ни разу у меня не было серьёзного намерения избежать победы Октябрьской революции» — припомнил я все размышления в этом времени. Восторги моей попутчицы по поводу аншлагов уже второй день, немного утомили, потому попросился выйти, пройтись пешком от отеля. Для спокойной Швейцарии, девять часов вечера вполне прогулочное время. Хитрая немка, немного подумав, спросила: «Ты хочешь свой самолёт проверить?» — чуть помолчав, уже по женски любопытствуя добавила по русски: «Василёк, возьми меня с собой, пожалуйста?» У меня были совсем другие планы, но её, такое смешное поведение зависимого человека, неожиданно подкупило мою тщеславную природу. «Поехали за город, в направлении на Бассерсдорф» — крикнул я извозчику. По дороге тётя Хильда только и говорила обо мне и моих талантах. Даже не умей я читать мысли, всё равно бы понял, что у неё родилась новая идея извлечения прибыли из моих дарований. Отец полиомиелитной девчонки, как цивилизованный человек, обратился к организатору моих гастролей, то есть к ней, уже сегодня утром. Конечно плутоватая пройдоха обещала переговорить со мной и как только получит согласие сообщить ему лично, за что взяла солидную предоплату. Самолёт мой не так её интересовал как возможность спокойно договориться о завтрашнем посещении больной. Десять километров мы «промчались» за полчаса, успев решить все организационные вопросы и даже чуть больше. Для госпожи Пруггер было большим удивлением узнать, что я хотел бы видеть именно её своим представителем уже после отъезда на родину. Оставшиеся четыре выступления я пообещал сосредоточить на рекламе своих медицинских талантов. В последующем обещал навещать Швейцарию с лечебными сеансами, по мере накопления желающих, которых должна будет обеспечить именно она. Более того, в условиях высокогорья, как я «неожиданно заметил» у меня начали проявляться некоторые способности к излечению мужчин, а не только женщин. Почувствовал, как моя алчная попутчица, внутренне задрожала от возбуждения, но совершенно спокойным голосом, даже с ленцой, спросила: «Но как часто ты сможешь приезжать за тысячи километров и десятки границ?» Немного подумав добавила: «Главное, сколько такое путешествие будет стоить?» Рассмеявшись, деланно удивлённо развёл руками: «Тётя Хильда, а куда мы сейчас едем, ты забыла?» По воздуху я спокойно преодолею эти семь тысяч километров за сутки или двое. Мы как раз въезжали на территорию лётного поля. Хотя уже значительно стемнело, любопытствующей публики, около двух новых самолётов с крестами на боках, толкалось очень много. Немецкие лётчики кипели от злобы расталкивая зевак, а аэродромная охрана нарочно им не помогала. Немцев в Европе вообще не очень жаловали, как я успел заметить. В тайне от Хильды зашёл в каморку дежурных и потребовал у своих старых знакомцев очистить взлётное поле. «Надо всех лишних срочно разогнать, — очень серьёзно произнёс, — это мои хорошие знакомые пригнали мой самолёт из Германии». Решив, что я подшучиваю над ними, мужики потащили меня к новеньким фоккерам. Обрадованные моим приходом лётчики заорали по немецки, жалуясь на слабость охраны и на опасность оставлять здесь ценную технику. Переговорив с лётчиками наедине мы договорились, что после одного урока на этом летательном аппарате, я, прямо сейчас, отпущу их домой. С трудом удалось убедить, что я способен сразу, без наземной тренировки, сидеть за штурвалом. Хотя солнце скатилось к самомугоризонту, темнота, как бывает в горах, ещё не была полной. Быстро крутанув пропеллер я завёл двигатель и вскочив в кресло пилота сразу дал «газу до отказу», чуть не сбросив немца — инструктора сидящего сзади. В этот раз пилотировать оказалось фантастическилегко, так как мне помогал своими мыслями наставник за спиной. Он сразу понял, что особенных проблем со мной не будет. Я на всякий случай, скопировал все знания и опыт обоих лётчиков ещё в Берлине, что сейчас здорово мне помогло. За весь полёт второй пилот — наставник так и не произнёс ничего. Только приземлившись, он сдержанно похлопал меня по плечу, сказав: «Умный мальчик, запомнил все мои движения когда мы летели с ним и точно их все повторил». Таким образом, нужда в завтрашних учебных полётах отпала, и очень довольные лётчики отправились в дежурку спать. Я дополнительно оплатил за охрану своих самолётов старым знакомым и мы с моей подельницей отправились в обратный путь. Как я и ожидал, Хильда жадно ухватилась за идею представлять меня во всей Европе. Стараясь особо не выдавать своей заинтересованности она, осторожно ноподробно, выспрашивала о моих планах. На обратном пути я предложил ей моё «специальное лекарство на основе мёда» для приостановления разрушающих действий любых болезней. Теперь я был уверен, что мои клетки будут активно распространяться не только через винную продукцию, но и лечебными препаратами.
Впервые, спокойно расположившись в своей комнате, анализировал события сегодняшнего дня. Часа через два наступит утро в Китае, Индии, Америке и Австралии. «Мне предстоит продолжить сбор денег с банковских вкладов этих стран, — радостно надеялся я в ожидании успеха, — почему же считаю эти действия недостойным делом по сравнению с политикой?» Неважно, какими способами я набираю силу для вступления в политическую игру. Петру первому или Николаю второму эта «игра» досталась от рождения, мне же приходится заслужить право и заработать силу для занятий политикой. Для этого приходится быть скоморохом, жуликом, бабником — эротоманом или алчным стяжателем чужих вкладов. Николаю Александровичу даже скучно заниматься политикой, как я точно уловил из его мыслей. А я, ради успехов в борьбе за политическое влияние в Европе, подхалимничаю перед жуликоватой Австро — Венгерской шпионкой Хильдой. Возможно ли добиваться политической власти чистыми руками? Другого пути для меня просто нет.
«Те, кто достаточно умны, чтобы не лезть в политику, наказываются тем, что ими правят люди глупее их самих». Платон.
Вот Николай второйоказался не достоин славы политика, почему и будет расстрелян. Нет, всё же верно я решил «играть» с достойным противником. Такими политиками как Ленин, Сталин. Кстати, не мешает навестить всех других политиков мира, раз собираюсь конкурировать с ними!?
Глава 3. Нам нравится только борьба
«Хильда Пруггер проведёт сегодня явно бессонную ночь, — вслушиваюсь в её мысли, — она всё ещё боится поверить в своё счастье, но уже думает как достовернее мотивировать необходимость уволиться со шпионской работы» — вот это она пожалуй зря задумала. Завтра с утра не помешает тактично намекнуть, чтобы не торопилась увольняться, даже со службы внештатным корреспондентом. Для нового дела потребуется мобильность и связи ещё большие чем у журналиста или шпиона. Удобнее сохранять прикрытие в виде этих официальных занятий. «Так ей завтра и скажу» — решаю я переносясь за парадным костюмом в Альпах. Не торопясь переодеваясь, мысленно обращаясь к разуму адъютанта императора Николая второго. Он, как оказывается, не спит и занят очень интимным делом. Осторожно полюбовавшись молоденькой фрейлиной, разделяю с ним приятные чувства экстаза, дождавшись апофеоза. Чувствую нарастание его беспокойства от ощущения моегонезримого присутствия, спокойно намекаю: «Не переживай Александр Николаевич». Он вздрагивает лёжа рядом с обнажённой девушкой, а я продолжаю: «В такой момент даже змей не укусит, что же я зверь какой бесчувственный…». Прапорщик испуганно молчит. Даже в голове у него, только одна мысль мечется: «Что делать?» Я советую не торопиться делать, прежде, хорошо не подумав. Деловито, чтобы снять напряжение и испуг, обращаюсь с деликатной просьбой, — попытаться разбудить Царя. Торопиться не обязательно, так как документы доверенностей, в двух экземплярах, он должен иметь у себя на руках через два часа. Каюсь, что поступаю некрасиво, подставляя его перед самодержцем, потому советую валить всё на меня. Для достоверности, рекомендую рассказать Николаю в какой момент отвлёк его сейчас. Только моя шутка, наконец, слегка раскрепощает парня и он отправляется на задание.
Переброска в Америку моей телесной оболочки немного тревожит меня. Преодолевать такие большие расстояние мне приходится впервые. Не рискуя сразу представить себя на земле гористого района США, что запомнил вчера пролетая на самолёте, сначала телепортируюсь на безопасную высоту над ним. Группируясь в свободном падении, спокойно разглядываю территорию под собой. Планировать с чемоданом в руке не очень удобно, потому не приземляясь, переношусь на ту же высоту, над виднеющимся вдалеке крупным поселением. Как и ожидал, ориентируясь по карте в памяти, это Юджин, второй по величине город штата Орегон. Мой европейский, с иголочки, наряд привлекает внимание редких утренних прохожих. Уроки британского произношения, полученные у гувернёра Зауральского купца Березина, очень выручают. Вокруг меня останавливаются двое прохожих, старательно растолковывающих места, где в это время открыты рестораны. Ближайшая гостиница вполне устраивает. Заказав принести дежурное блюдо, прошу официанта рассказать овинах, которые пользуются наибольшим спросом. Личина и акцент иностранца вполне оправдывают моё нездоровое любопытство. Заказав несколько самых дорогих марок вин для дегустации, между делом, интересуюсь самыми авторитетными банками в городе. Стюард охотно рассказывает, выказывая сожаление, что приём клиентов там начинается только через два часа. Пока сохраняю в память названия мест производства вин в Калифорнии, вдруг слышу в мыслях моего консультанта некоторые отрицательные эмоции. Играя совсем уже наивного простака, благо возраст мне позволяет, прямо спрашиваю о самых популярных напитках в Америке. Он гордо называет кока колу и пиво. Понимаю, что на этом континенте мне придётся изменить ориентацию. Конечно, местные центры виноделия я обязательно посещу все, но специфика менталитета здешних поселенцев со всего мира диктует более дешёвые напитки. Лейбл кока колы только набирает известность, потому планирую вложиться в акции этого предприятия. До большой депрессии 1929 года нужно накопить капитал, чтобы скупить акции самых прибыльных предприятий США. Самую известную марку пива Budweiser тоже желательно частично приватизировать.
Следующий час провожу в солнечной Калифорнии за дегустацией вин и работой по размножению моего клана. Посещение винзаводов богатым иностранцев здесь более подозрительно. Охрана в этой, пока ещё молодой, стране поставлена гораздо лучше чем в Европе. Почти в каждом случае, для внесения моего генетического материала в винную закваску, приходится «вырубать» вооружённых смотрителей. Получив вызов от своего помощника в Царской ставке, захватываю бутылку вина и телепортируюсь к нему. Обмениваясь «подарками» он молчит, но я знаю каких ему трудов стоила экспроприация этих документов у Николая второго. Ещё раз жму руку, серьёзно произношу: «Всё знаю Александр, потому искренне благодарю за службу России». Тут же исчезаю, чтобы спрятать одну копию в под валунами на Альпийской горе. Закончив экскурсионный тур по Калифорнии, где успел посетить два, незапланированных пивзавода, заранее перемещаюсь в Вашингтон. Полчаса провожу, слегка адаптируя свою одежду под моду богатеев новой части света. Мой английский, благодаря полуторачасовому общению, полностью американизировался.
Моё обращение в банк США, вызвало большое недоверие. Сфотографировав документы и меня самого, служащие попросили зайти на следующий день, пока они сделают запросы в Российское консульство и лично Царю. Мне очень понравился их современный подход к безопасности, о чём тут же им сказал. Польстив таким примитивным образом, уже в неформальной манере, посоветовался с управляющим о возможности вложения денег в доходные акции. Зная объём суммы мне причитающийся, в случае положительной проверки, американец вызвал другого специалиста, вместе с которым они убеждали меня вложить деньги в выгодные им финансовые проекты. В результате этой вынужденной потери времени, добился твёрдого обещания закончить проверку уже сегодня, чтобы завтра утром я мог получить всё причитающееся по вкладам. Документы с доверенностями Царя Николая второго я не оставил, так как сразу после Вашингтона они мне необходимы для предъявления в банке Канберры.
Мой американизированный английский произвёл положительное впечатление на первую женщину — заведующего банка встреченную в Австралии. Австралийский диалект я изучал непосредственно в беседе по вкладам Российской Империи и лично Императора Николая. Средства вложенные здесь оказались большими чем в Америке, из чего я понял, что к янки у нас всегда было гораздо меньше доверия. Меры предосторожности, по проверке моей правомочности, точно так же потребовали суточной задержки. По своей, уже укоренившейся, привычке выяснил у дамы информацию о винах, посоветовался по способам вложения денег в недвижимость. Узнал правила покупки земель в частную собственность. «Мне всегда хотелось иметь тропический остров в частном владении. — откровенно признался хозяйке кабинета. — Мечты детства во мне ещё очень сильны» — намекнул я на свой юный возраст, чем рассмешил собеседницу. Хотя она веселилась вполне искренне, думала она о том, что моя покупка будет осуществляться в интересах других лиц, стоящих за мной. «Возможно, даже вернее всего, для семейства Романовых, — пришла она к категорическому выводу, — если Николай второй подтвердит свою доверенность этому мальчишке». Всегда уважал женщин добившихся высоких должностей. Им приходится бороться с заведомо более сильными противниками, потому они часто более достойны своих постов чем мужчины. Хотя, конечно бывают и исключения. Но именно исключения, доказывают правило. В этих отвлечённых размышлениях я покинул банк, планируя познакомиться с ближним востоком и стоимостью его перспективно нефтеносных районов. Взглянув на часы попадьи, идущие по Швейцарскому времени, решил отложить эти планы, и проводить немецких лётчиков, захватив им вина. Думаю, что не очень удивлю их если вино будет Австралийским. Вчера они собирались вылетать как только поднимется солнце.
В четыре утра, когда я перенёс себя на аэродром под Цюрихом, темнота ночи подсвечивалась только блестящими вдалеке снежными вершинами Альп. Забравшись на пилотское место одного из истребителей, свернулся там, притворяясь спящим. Полдня как не проверял дела в своих Зауральских территориях. Собственно и вчера, когда мы три часа летели в Париж, никаких проблем там не было, разве, кроме одной. Казахстанскому клану грозило перенаселение. Так как я ограничил приток «зомби — ходоков» в небольшую базу под Курганом, все прибывающие являлись теперь к Базаркулу на Байконур. Даже его взрослый ум опытного хозяина уже не мог справиться с непрекращающимся потоком новых кадров. Пока казах не жаловался и молчал, так как только недавно просил меня присылать ему людей для решения вновь поставленных ему задач. «Скоро он взбунтует, — понял я, — особенно после запрета покупать стада скота у местных». Недостаток продуктов питания я решил пополнять не обращаясь к закупкам у населения. Слишком сильное вмешательство в события этой реальности, может привести к непредсказуемым результатам. Пора было открывать новые базы. На этот раз я решил доверить ответственность их поиска, снова местным кадрам. Среди нескольких тысяч спасённых, нашлись несколько сотен жителей, ранее проживавших в интересующих меня районах. Приморским жителям Дальнего Востока загрузил знания кораблестроения, гидрографии, ихтиологии и рыборазведения чтобы искали подходящие бухтына берегу Охотского, Японского морей или в Беринговом проливе. Регион конечно большой, но и группу я туда направил самую многочисленную. Якут из Гижиги сразу сказал, что развивать нужно именно его местность. Но, как известно, каждый кулик своё болото хвалит, решил я не торопить события. Всё же, для некоторого ускорения изысканий, решил помочь ребятам переправив их быстрее, как только возможно.
Как раз, из сторожки вышли немецкие асы. Они собрались снять пулемёт с моего самолёта, но я, как повёрнутый на технике ребёнок, жалобно клянчил чтобы у меня осталось такое, настоящее, боевое украшение. Подарив им, как собирался, по бутылочке вина, сразу снял все возражения. Даже небольшой кусок пулемётной ленты оставили, забрав весь остальной боезапас. Ровно в пять тридцать утра, предварительно отметив время вылета в бортовом журнале, пунктуальные немцы вылетели на родину.
<