Жизнь через хоган: Дина и Крис. Арзюри
Шрифт:
Наконец люди опасливо двинулись вперед. Стайка детей с женщинами и двумя раненными парнями попала под обстрел холли.
– Быстрее, быстрее! Берегитесь холли! – кричал Винни-Пух.
Мы с ним бежали рядом, с битами наперевес. Вот очередной снаряд полетел в нашу сторону. За моей спиной пробегали трое школьниц и два малыша. Рявкнув «Скорее!», я размахнулся и ударил по летящему в нас колючему плоду. Его скорость была такой, что бита разлетелась пополам. В руке у меня остался обрубок.
– Быстрее же! Ходу!
Наконец все миновали сердитое дерево. Но перед полем с кобринками возникла заминка. Все боялись подходить к ним. Винни крикнул «Замыкай!», а сам кинулся вперед.
– Все за мной! Не бойтесь! Они сейчас безопасны! Мы их обезвредили!
Только сейчас я заметил пропажу чайника. Видимо, Винни оставил его возле окна убежища.
Вслед за Винни устремились несколько детей, а за ними побежали остальные. Я, подгоняя отстающих, бежал последним.
– Почему они не вцепляются?
– Потому что мы их заморозили! Давай скорее, потом расскажем, скорее, скорее! Они скоро оттают!
Мы успели. Повернув за скалу, остановились, и приказали всем хорошенько укутаться. Предстоял гораздо более длинный участок пути, пусть и не такой опасный, но чреватый многочисленными мелкими уколами мелких агрессоров Арзюри. Обычные пледы здесь не годились – быстро летящие стрелки семян легко их прокалывали. Поэтому мы разбили школьников попарно, укутали двойки в пледы, а сверху набросили одеяла. Остальная одежда и одеяла достались мамам с младенцами, девушкам с малышами на руках и раненым парням. После этого, под ураганным огнем летящих семян, наш маленький отряд двинулся к главному входу в Пещеру.
Что с Ико? Где она? Что с ней?
Меня уже трясло как в лихорадке. Подбегая к Пещере, мы снова попали под обстрел холли, росшего напротив входа.
– Осторожнее, следите за холли! – кричал Винни-Пух.
Один из снарядов летел в одну из пар девчонок, закутанных в одеяло. Винни развернулся и отбил его своей битой. Дети проскочили. Металлическая бита индейца изогнулась как клюшка.
Мы влетели в Пещеру, и я кинулся вглубь, в тоннель, ведущий к сети залов. Где мне искать Ико?
– Лучше бы тебе отлежаться…
– Нет. Я пойду.
Сегодня ночью должны были состояться похороны троих из тех, чьи тела удалось вытащить из-под завалов, и двоих погибших в лагере непротивленцев. Ико и еще одиннадцать человек мы откопать не смогли. Это была огромная потеря для нашей небольшой колонии.
Двое суток мы пытались пробиться через завалы, но грунт осел и полностью уничтожил тоннели. Через окна и двери к восьми залам и одному гроту добраться тоже не удалось: они были полностью разрушены.
Моя Ико осталась где-то там, под тысячетонными скальными породами. Я даже проститься с ней не смог.
– Нужно уничтожить растительность вокруг Пещеры. И вокруг вашего лагеря. И оба холли снести, – сказал я Химику после похорон. – Так больше продолжаться не может.
Химик угрюмо кивнул.
Через три дня общим решением колонии мы начали возводить рядом с лагерем непротивленцев стоянку для тех, кто сейчас жил в Пещере. Наше пристанище оказалось слишком уязвимым и неизвестно что с ним станет, если землетрясение повторится.
Через десять дней после гибели наших товарищей, визитница внезапно активизировалась. Прибыли девять новичков. Но моей Ико среди них не было.
Глава 5. Другие люди
Прошло полгода после гибели в пещерах Ико и других колонистов. Как я их пережил, лучше не рассказывать. Я работал наравне со всеми, стараясь ничем не выдавать разъедавшую меня грусть. Но, видимо, не слишком хорошо у меня это получалось, по крайней мере, друзья это явно замечали.
– Ты похож на дырявый сыр, над которым изрядно потрудились мыши, – заметил как-то один из моих приятелей, Саймон.
– Раньше я уставал от твоей болтовни, Ваади. А теперь, знаешь, как-то мне ее не хватает, – иронизировал Пух.
Наверное, правда, если раньше меня было сложно заткнуть, то теперь я чаще отмалчивался, лишь прислушиваясь к чужим разговорам. Вполне закономерной была эта перемена – плакаться в жилетки окружающих у меня не было никакого желания, а бездумно болтать – никакого настроения.
Тем временем неуклонно приближалось Противостояние. Чем ближе было к нему, чем начинали шалить нервы, возникали у меня панические атаки, справиться с которыми мне не всегда удавалось – во сне я видел как гибнут мои друзья, один за другим. Наслаиваясь на глухую тоску, они начали вызывать резкие перепады настроения – я то истерически смеялся, то захлебывался слезами из-за любой ерунды. Нет, на людях я этих срывов не допускал, но часто уходил в свою старую келью в Пещере и выл там так, что со свода сыпались камешки.
Между тем, жизнь в лагере продолжалась. Мы неплохо поработали эти полгода – наша команда во главе с Химиком сумела справиться с двумя самыми опасными для колонистов деревьями холли и несколькими полянками кобринок – двух самых опасных растений Арзюри. С кобринками проблем не возникло, а вот холли умирали почти четыре месяца. Правда примерно через полтора месяца после опыления заразой Химика, с них слетели все плоды, пополнив копилку скорлупы – мякоть мы выбросили, опасаясь, что она может оказаться ядовитой и для человека.