Жизнь честных и нечестных
Шрифт:
— Да? А номера пистолета агентесса случайно не записала? — спросила я, машинально отметив, что о своем участии в этом деле Толик Горюнов мне ничего не говорил. Что, в общем-то, странно: уж раскрытием по такому делу похвастаться сам Бог велел…
— Вот-вот; ну, а дальше понятно: по номеру установили машину, по машине владельца, и бравый опер Горюнов вскоре представил следователю жителя старинного города Новгорода — Бесова Сергея Юрьевича, подозреваемого в убийстве Хохлова. Мотива только нету, но это несущественно.
— Минуточку! Мотива нету, а что есть?
— Якобы — я это знаю только по слухам — его сняли на
— То есть?
— То есть Горюнов — это со слов Лени Берендеева — самолично возил к дому Хохлова Недвораеву, на улице они встретились с агентессой, якобы Недвораева ходила к ней домой, там показывала ей кассету, Втором вышла и подтвердила, что все в цвет.
— А какие-нибудь материальные следы этой операции остались? Хотя бы в виде вшивенькой справочки, я уж не говорю о протоколе опознания?
— Дело в том, что агентесса категорически отказалась участвовать в каких-либо следственных действиях и вообще якобы настаивала, чтобы ее фамилия нигде упоминалась, поскольку она боится мести убийц.
— То есть сам Берендеев при этой исторической встрече не присутствовал?
— Конечно, нет.
— И так с ходу во все это поверил? Ему что, лично Недвораева отчиталась о поездке?
— Нет, ему Горюнов в деталях рассказал.
— Очень остроумно. Может, у Бесова хоть пистолет нашли?
— Да никто пистолет и не искал. У него даже обыска не было. Его Горюнов схватил и привез в Питер. Более того, Бесов алиби предъявил: убийство было семнадцатого в восемь вечера, а в девять вечера с копейками Бесов регистрируется в гостинице «Восточная» в стольном граде Москве, с девушкой. В общем, он сидит уже третий месяц. Меру пресечения, кстати, не обжалует.
— А кто он такой вообще?
— Бесов-то? Да быковатый такой, но неглупый; в принципе убить он может, другой вопрос, мог ли он убить Хохлова вечером семнадцатого? Связи между ну никакой не прослеживается. Равно как ним и «наружниками».
— А чьих он будет?
— В смысле — из какой группировки? Из команды братьев Гавелов.
— Конкурентов чернореченских, что ли?
— Да, правильно.
— А как он себя в камере ведет?
— Ты знаешь, я в убойном просмотрел абсолютно все сводки по камере за все время его отсидки. Он ведет себя как человек, который искренне недоумевает, за что его посадили. Ни разу он не прокололся и ничем себя не выдал, хотя его провоцировали на разговоры об убийстве. Говорил, что в Питере был всего два раза, а на той улице, где Хохлов жил, вообще не был никогда.
— А откуда он улицу знает?
— Так ему же обвинение предъявили, где указано место убийства. Сразу после предъявления он в камере и поделился, что никогда на такой улице не был. И как проехать туда, не знает. В общем, у меня сложилось впечатление, что либо он действительно не при делах, либо он слишком умный, нам не по зубам. Ну не может человек почти три месяца так ровно держаться в камере, в чем-нибудь да проколется, а это сразу видно будет. Но тут — полнейший ажур.
— Слушай, — спохватилась я, — ты же мне главного не сказал: а кто заказчик?
— Да Хапланд же. Борис Владимирович.
9
Обратно
Ночью я проснулась от какого-то шума. Оказалось, что на улице ураганный ветер сносит крышу, — это грохотали листы плохо закрепленного кровельного железа. Утром выяснилось, что резко похолодало, а у меня с собой не было ничего теплого, что называется, в чем была, в том и покинула мужний дом, «не взяв ни рубля, ни рубахи»… Впрочем, это Асадов про мужчину писал. Заботливая Машка тут же заявила, что она пойдет на работу в кардигане, а мне даст свой навороченный английский плащ, действительно очень красивый, предмет зависти всех ее сослуживиц, нежно-алый, с затейливым капюшоном. «Никаких возражений!» — строго сказала она. Ну, а я долго не ломалась. У меня такого плаща не было, и я, глядя на себя в зеркало, еще раз убедилась: ничто так не красит женщину, как хорошие, дорогие вещи. Поэтому я с удовольствием согласилась дойти в нем до работы и пофорсить перед коллегами.
Весь путь до прокуратуры я проделала как по подиуму. Шеи сворачивали не только мужики, но и женщины, даже в основном женщины. Вот она — суета сует! Ушла от мужа, в семье разлад, родная мать знать не хочет, а какая-то английская шмотка заставляет пульс учащенно биться! Тьфу! Под дверьми моего кабинета сидел оперуполномоченный Степушкин и читал «Криминальный вестник».
Поражает меня это свойство моих коллег — отпахать целый день, а то и не один день подряд на ниве борьбы с преступностью, наползаться по подвалам и чердакам, нанюхаться разложившихся трупов, наобщаться всласть с уголовными рожами — а потом еле добраться до дома и вместо ужина уста-виться в телевизор и оголтело смотреть, смотреть криминальную хронику, в которой показывают точно такие же чердаки, разложившиеся трупы и уголовные рожи… Или читать, читать бульварные газетенки с рассказами о расчлененных трупах. Как будто: никогда расчлененки не видели…
— Маш, я к тебе, привет! — поднялся он при! моем появлении и аккуратно сложил газетку. — Смотри, чего тут пишут.
Входя вслед за Мной в кабинет, он положил на 1 мой стол газету и ткнул пальцем в заголовок «Сыщикам виден горизонт».
Я бережно сняла и повесила ценный плащ, а потом села за стол и пробежала глазами заметочку. В ней от лица начальника ГУВД Виталия Оковалко сообщалось, что в раскрытии дерзкого убийства начальника ГБР наметился положительный сдвиг, что в деле уже виден горизонт, к которому уверенным шагом движутся сыщики, что это дерзкое убийство, возможно, скоро будет раскрыто, о чем он непременно проинформирует общественность.
— Остроумно, — сказала я. — Главное, свежо, до такого еще никто не додумался. Интересно, он в средней школе учился или сразу в пожарную пошел? Он знает, что горизонт — это воображаемая линия, к которой сколько ни иди, она ближе не становится?
— Вот-вот, и я про то же. Может, это такой незаурядный ход: успокоить общественность и одновременно ничего не сказать?
— Боюсь, что это для него слишком тонко. А ты специально пришел мне газетку показать, что ли?
— Нет, Маша, я тут кое-что интересное нарыл, нужна твоя помощь.