Жизнь для Смерти
Шрифт:
— Моей реальности? — повторяю я за Галией. В памяти возникают только обрывки воспоминаний. Ручей, лагерь под старым парусом, женщины и нападение. А еще молодой человек с волчьим взглядом. Я помню, как пожала ему руку, когда пришла в новый приют. Он был добр и, кажется, я испытываю к нему необъяснимую симпатию. Мысль о мужчине меня расстраивает. Она настолько эфемерна, что хочется зацепиться за нее покрепче, узнать больше. Это будто воспоминание о сне, когда история рядом, но сознание никак не может ее прочесть.
— Ты бледна, — шепчет женщина, —
— Куда мы переезжаем?
Галия широко улыбается и я замечаю острые клыки. Нет! Этого не может быть!
Сердце бьется быстрее, и я отхожу к окну, но зараженная не пытается на меня напасть, даже напротив, когда в дверь стучатся, женщина открывает ее и принимает у молодого человека поднос с завтраком. Ароматный чай, булочки, каша с маслом и пару апельсинов красиво приветствуют меня на кровати. Однако даже при виде прекрасного завтрака, голода я не испытываю, только навязчивое желание сбежать.
— Ты забыла, что жила среди аристократов? И о том, что твое дитя от вампира?
— Вы лжете.
— Отнюдь. Это правда, дорогая, — настаивает зараженная, поправляя салфетки и приборы, — Поешь. У нас будет время поболтать по девичьи. И не бойся, Эми, пока ты у меня, тебя никто не обидит.
К завтраку я так и не притрагиваюсь, даже после ухода Галии. К обеду тоже, но к ужину сдаюсь. Мне сложно принять свое интересное положение, однако инстинктивно хочется защищать младенца под сердцем. Наверняка я попала сюда не случайно и меня ищут.
Молодой мужчина, глаза которого я не могу забыть, не был для меня чужим. От одной мысли о незнакомце становится спокойно. Я должна попытаться выбраться, чтобы найти ответы на вопросы.
Моя комната расположена на третьем этаже с видом на бескрайний снежный лес. Дверь постоянно закрыта, а окно заколочено так, чтобы я не пыталась выбраться. Галия, в своих коротких визитах, убеждает, что это сделано с целью безопасности, но я ей не верю. Женщина слишком сильно акцентирует внимание на ребенке, настолько, будто я вынашиваю его для нее.
В полном смятении проходят ночь, утро и новый день. Я чувствую себя чужой, утратив часть прошлой жизни. Как будто от тебя оторвали часть тела и пытаются доказать, что так оно и было.
Однако что-то все же меняется. Обрывками приходят воспоминания о пожаре, о мальчиках-оборотнях, а еще вспоминается запах печи в старом бревенчатом доме. Помню молодого человека, сидящего у огня, спиной ко мне. Память возвращается, пусть рвано, но я вспоминаю.
В это время зараженная так же все чаще интересуется моим состоянием.
— Эмили, будь готова к переезду. Как у тебя с токсикозом? Не тошнит?
— Нет.
— Хорошо. Значит в поездке будет легче, чем я предполагала.
— Вы так и не рассказали мне, что произошло. Ничего о том, как я потеряла память и где отец моего ребенка.
Галия осматривает комнату и забирает
— Если отказываешься от еды, то хотя бы пей горячее. Это тебе на пользу.
— Вы ведь мне не друг, верно? — я мельком смотрю на чашу и перевожу взгляд к женщине. Сегодня зараженная в голубом платье. Кудрявые волосы не собраны, а макияж едва заметен.
— Я не говорила, что мы друзья, Эмили. Между нами вышло некоторое недопонимание. Но я пошла навстречу, простила тебя и приютила в своем доме.
— Простили за что?
Та поджимает нижнюю губу и улыбается, как будто услышала наивную глупость.
— За предательство, дорогая моя.
— Я вам не дорогая.
— Как скажешь. Оставлю тебя.
Ей как будто все равно. Галия не пытается вступать со мной в словесную перебранку и, как только она уходит, я понимаю, что поступаю неправильно. Для побега я должна быть покорной. Возможно амнезия — это способ меня усмирить, заставить быть покорной? Или я схожу с ума…
Я решаю прекратить пить что-либо из того, что мне предлагают. Вчера я ничего не ела, кроме овощей на ужин и чая. Его мне приносят постоянно и каждый раз настойчиво предлагают выпить. Возможно, Галия нарочно добавляет туда что-то?
— Эми, ты справишься. Не впервой ведь?
А жила ли я с вампирами? Положение говорит само за себя, хотя и в этом вопросе мне могли солгать.
Приходится действовать аккуратно. Я успокаиваюсь, слушаю Галию, будто наставницу и друга, охотно принимаю от нее угощения и даже поддерживаю беседы о детях. Однако после вся пища уходит в слив, а воду пью из-под крана. Да, она не лучшего качества. Вряд ли кто-то будет следить за насосами и фильтрами в такое непростое время, но это лучше, чем пребывать в беспамятстве.
К вечеру следующего дня, будто страшный сон, собирается небольшой паззл. Побег на заводе, похищение, Кристофер… Тот самый парень, которого я вспоминала — мой супруг. Он и есть отец ребенка, вампир, обращенный кланом. Но при каких обстоятельствах? Некоторые загадки до сих пор сокрыты. Мне не пробраться… Нужно еще немного времени.
Крис, как же так? Нас разлучили. Снова.
В комнате темно и тихо. Только ветер свистит через щели в окне. Я подхожу к нему ближе, наблюдая как кружат январские вихри, срывая белые шапки с макушек деревьев. И не могу сдержать слез при мысли о том, что Кристофер мог погибнуть…
Где же я? Насколько далеко от базы?
Я помню переселение группы выживших, вспоминаю очень отчетливо каньон, но дальше? Знаю, что я вышла из корпуса под общее ликование праздником, пыталась проверить вернулись ли мужчины, но дальше — провал. Почему я у Галии? Наверняка случилось что-то плохое…
Женщина нарочно пичкает меня странным раствором и говорит о предательстве. Без ее напитков и лжи сознание становится ясным.
— Мы выберемся, малыш, — шепчу я в пустоту, прикоснувшись к животу, — Обещаю.