Жизнь – это ад?
Шрифт:
— Ну, знаешь ли! — надулся проверяющий. — Я вызываю спецназ!
— Ваш спецваш или наш спецнаш?
Чёрт достал мобильник, оскорблённо задрал подбородок и отвернулся, набирая чей-то номер и угрожающе посвистывая.
— Не свисти, удачи не будет, — прошептал Валентин, слезая с кровати.
Подобрал бутылку и, подкравшись, обрушил на рогатую голову. Проверяющий крякнул и осел. А пациент в острой форме, заботливо прикрыл его белым халатом и высунулся в коридор. Медперсонала видно не было. Видно все попали на ковёр к завотделением,
— Коллеги! Друзья! Единомышленники! — слабый голос Валентина неожиданно окреп и позволил окончательно воспрять духом. — Нас обманывают, но мы должны открыть всем глаза и показать правду. Жизнь — это ад!
— Мы в курсах, — прокряхтел Михалыч.
Он бывал в палате чаще, чем дома. А его заросшее лицо напоминало то ли волхва, то ли пророка, то ли просветлённого.
— Не поддался значит на уговоры, не стал их змия заговорённого облизывать? — усмехнулся ещё один завсегдатай Кузьмич. — В эту ловушку многие попадались. Вон Макарка, всего лишь пригубил, и на тебе. Вообще никого не узнаёт.
От батареи недовольно зарычал и гавкнул интеллигентного вида мужчина в очках и полосатой больничной пижаме.
Валентин сглотнул.
— Вы их тоже видите?
— Да все видят, — философски протянул Михалыч. — Не все решаются в этом признаться.
— И что же делать?
Из-под наваленных бесформенных тряпок на койке у окна, высунулась почти лысая голова с торчащими во все стороны клоками рыжих волос.
— Знамо чё, — прошамкал беззубый рот. — Сосчитать их надо, бесов проклятых. Как только тринадцать подряд сочтёшь — морок и рассеется.
— То, что чертей считать надо все знают, — согласился Кузьмич, продолжая ухмыляться со своего места. — Вот только не все могут, — его мутные глаза блеснули в подтверждение аксиомы. — Хитрые они бестии, в таких количествах не собираются.
Валентин переступил с ноги на ногу.
— Ко мне сейчас спецназ приедет?
Клоки рыжих волос затряслись и спрятались, из-под тряпок раздалось сдавленное:
— Не так страшен спецвас, как специх.
— Раз приедут, так считай. Они ведь не знают, что ты знаешь. Напором полезут. А ты их раз, два, три, четыре. Вот пусть и побегают, — Михалыч глубокомысленно почесал пятку и повернулся на бок. — А мы, если что, морально поддержим. Будем кулаки за тебя держать. Правда, коллеги?
Остальные согласно зашумели.
— Простите, — совсем стушевался Валентин. — как надо правильно считать?
В палате стало так тихо, что было слышно, как в стенах в кабелях трещит ток.
— Ты точно из наших? — перестал ухмыляться Кузьмич.
Он поднялся с койки и заправил майку в протёртые тренировочные штаны.
— Может ты подставной? Ихний?
Валентин попятился.
— Я слышал, как надо, но не думал, что это может быть
— Просто? — Михалыч поднял руку, успокаивая набычившегося Кузьмича. — Ты пробовал в садике подсчитать козявок из своей группы? Они стояли на месте и ждали, когда ты это сделаешь? А может быть бегали вокруг? Прятались, залезали под столы?
Больше не улыбался никто. Сколько Валентин не оглядывался, не увидел даже намёка на усмешку.
— Это непросто, — наконец согласился он.
— Так почему же ты говоришь, что просто?
— А черти будут бегать и прятаться?
Михалыч откинулся на спинку кровати.
— Намного хуже! Они же черти! От них вообще всё что угодно ожидать можно, — он удобно устроил волосатую ладонь на животе и начал загибать и без того кривые пальцы. — Врут, глумятся, путают и сводят с ума. От них портится настроение и начинаются… — он замешкался из-за того, что закончились пальцы на руке. — Колики, в общем, желудочные.
Дверь за спиной с шумом распахнулась, с грохотом стукнув в стену, и Валентин невольно вжал голову в плечи.
— Всё! Ты допрыгался! — заорал проверяющий. — Нападение на должностное лицо при исполнении…
Пациент в острой форме оглянулся и, зажмурившись, громко крикнул:
— Раз чёрт!
И чёрт застыл с открытым ртом. В глазах разгорался дьявольский огонь, но ни сойти с места, ни даже пошевелить длинным мохнатым ухом, он не мог.
— Как только пройдёт тринадцать секунд, он отомрёт, — равнодушно протянул Михалыч, и все напряжённо затихли, считая про себя.
— Совсем охре…
— Раз чёрт! — упрямо повторил Валентин.
Кузьмич довольно заржал.
— Так его! Поставим, как подставку для капельницы.
Остальные тоже начали подхихикивать, а когда отмерший проверяющий завизжал тонким голоском, заржали со всей силы.
— Раз чёрт! — гнул своё Валентин.
— Может тёмную ему, — сжимая простынь, предложил Кузьмич.
— Не стоит, — осадил его Михалыч. — Может хуже выйти.
— Спецназ уже поднимается… — хрюкнул проверяющий.
— Раз чёрт!
Интеллигентного вида мужчина в очках и полосатой больничной пижаме упоённо скакал у батареи и самозабвенно лаял на чёрта.
— Может ещё и вспомнит, — глядя на него, задумчиво произнёс Михалыч. — Всякое бывает…
— Да, знаешь, что мы с тобой теперь сделаем? — пискнул проверяющий.
— Ничего не сделаете!
От зычного голоса вздрогнули все. За спиной чёрта показалась солидная фигура молодого священнослужителя в рясе с кадилом и прочими необходимыми атрибутами.
— По договору содержания заключённых, вам запрещено наносить людям физический вред и любые прямые повреждения психического здоровья. Посторонитесь!
Проверяющий нахмурился, но всё же отступил в сторону, пропуская попа.
— Вы, как всегда, некстати, — шмыгнув носом, обиженно проблеял он.