Жизнь графа Дмитрия Милютина
Шрифт:
Вскоре, увидев, что Порта под давлением России, не отменила своих приготовлений к войне, император распорядился отправить 13-ю дивизию в Сухум, а оттуда – к турецкой границе.
Редко в эти напряженные дни удавалось Дмитрию Алексеевичу, заваленному острейшими документами и перепиской с ведущими военачальниками, выбраться на побережье Финского залива и повидаться со своей семьей. Только, кажется, приехал, поцеловал жену и детей, ни о чем серьезном не успел поговорить, а нужно уже снова в Петербург и вникать в острейшие проблемы европейского конфликта.
Так быстро менялись события, а особенно решения
Милютин не знал подробностей болезни императора, но слухи доносились и до него, а полученные императорские записки, написанные карандашом, второпях, излишне подробно и мелким, неразборчивым почерком на листах большого формата, тоже вызывали у Милютина всегдашние вопросы.
Милютин, наблюдая издали за императором, критически относился к его деятельности, к его характеру, к его поступкам. Если бы он знал мнение королевы Английской о пребывании Николая Первого в Великобритании, то, уверен, он бы согласился с ней. Но это придет к нему гораздо позднее сегодняшних минут.
Несколько лет перед этим английская королева Виктория в своем дневнике, общаясь с русским императором, записала в своем дневнике:
«Царь Николай – человек строгий и непреклонный, с весьма твердыми понятиями относительно своих обязанностей, и я думаю, ничто на свете не может заставить его измениться; я не считаю, что он очень умен и что вообще мозг его – это мозг современного культурного человека: его образованием пренебрегли, и лишь политика и военные заботы представляют для него большой интерес. К искусству, как и к другим менее существенным областям, он остается безразличным, но я полагаю, он искренен даже в самых деспотических действиях, в том смысле, что он искренне убежден, что именно так единственно можно управлять людьми…
Однако я уверена, что он не осведомлен и даже не дает себе отчета в тех человеческих страданиях, которые он так часто причиняет своим подданным. Я вижу, что во многих случаях его держат в полном неведении о многих страданиях, причиненных его подданным явными несправедливостями, хотя сам он убежден, что поступает по отношению к ним справедливо. И как может быть иначе, когда ничего не доходит до его ушей?
Я должна признать, впрочем, что он слишком откровенен здесь, у нас, говорит с людьми открыто и даже несдержанно, чего, конечно, у нас не следует делать. У него страстное желание, чтобы люди верили всему, что он говорит, и что касается меня, я должна признать, что допускаю, что он говорит правду… У него сильные чувства, однако он сильно расположен к очень немногим людям. Он несчастен, и эта меланхолия явно отражается
Умная и наблюдательная английская королева дала довольно точный портрет русского императора, но и здесь много неточностей и упущений, хотя о деспотическом характере русского царя сказано верно и умеренно.
Используя свои агентурные данные, правители Франции, Англии, Турции, Австрии увереннее стали смотреть в сторону России, русский император допускал такие дипломатические ошибки, его решения были столь быстры и необдуманны, особенно вторжение русских войск в Дунайские княжества, принадлежащие издавна Турции, что европейские государства решили наказать строптивого царя за его необдуманные решения…
Тем более из Министерства иностранных дел России ушла секретная информация о первоначальных захватнических планах и разрушении Турции с захватом Константинополя, и в западных газетах поднялась такая травля «российского жандарма», что Николай Первый вынужден был подумать о личном свидании с австрийским императором и прусским королем, чтобы подробнейшим образом обсудить кризис в европейских делах.
Были разосланы депеши в Вену и Берлин, назначено место встречи в местечке Ольмюц, куда в начале сентября текущего года должны приехать и императоры со своими свитами. Естественно, встреча эта была тайной.
Вскоре стало известно, что император Николай отправляется в Москву для инспектирования московских войск. Неожиданно для Дмитрия Алексеевича и он получил приглашение сопровождать военного министра Долгорукова для исполнения поручений, которые могут возникнуть в ходе работы.
29 августа получил предписание, срочно собрался, а 30 и 31 августа поехал повидаться с семьей перед дальним отъездом.
Царский поезд уже отбыл из Петербурга, Милютин поехал вслед за ними.
Поместили его в Кремле, работа та же самая, но придворная жизнь при царе мало устраивала его: суета, военные смотры, разъезды.
В эти дни было решено отправить 13-ю дивизию в Сухум, а одну бригаду из 14-й дивизии с двумя батареями отправить из Одессы в Севастополь.
Через Смоленск и Варшаву император Николай Первый отправился на свидание с австрийским императором Францем-Иосифом, только недавно взошедшим на австрийский престол. Вновь удивило Милютина предписание военного министра сопровождать императора в этой поездке: у министра заболела жена, он уезжает в Петербург, а Милютин будет сопровождать графа Владимира Федоровича Адлерберга, который заведовал Военно-походной канцелярией и о военных делах докладывал императору.
Владимир Федорович Адлерберг был одним из самых доверенных лиц Николая Первого, участвовал в войне с Наполеоном, как офицер гвардии вошел в доверие великого князя Николая, стал его адъютантом, принимал активное участие в судебной комиссии по делу о декабристах, был главноуправляющим почтами, а в 1852 году назначен министром императорского двора, пост высокий и самый близкий к императору. Вот ему-то и подчинялся Дмитрий Алексеевич Милютин. Но как только отправился за императорским поездом, сразу почувствовал, что он едет как бы вне свиты, как бы неприглашенный, ни в одном списке он не значился.