Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.
Шрифт:
– А... можно мне жалованье взять вперед? Я отслужу!
– Тебе что, галатские гречанки уже наскучили? Не хватит твоего жалованья: разве на какую старую уродину. Молодая красивая рабыня стоит до шестисот пиастров - четыреста рублей на русские деньги! Это ж с ума сойти! В России ты купишь целую деревню в десяток дворов, с мужиками, бабами и ребятишками...
– Мне не надо с мужиками...
– А коли одних девок - то целый табун, и будешь в нем жеребцом! Не тем местом думаешь, Васятка! Все мозги на семя изошли! Возьми себя в руки и держи крепко - да не уд
Парень, пристыженный выговором, вроде унялся; впереди уже маячили ряды, где продают рабов-мужчин и детей; но тут-то он и встал, будто грудью на оглоблю наткнувшись. Я глянул, закипая в раздражении - и тоже на секунду впал в паралич.
Полячка или русская, несомненно. Одна на весь базар среди смуглых темноглазых соседок, как белая голубка среди воронья. Прекрасна ликом; но если бы даже нет - она не создана для рабства! Стыд и отчаяние во взоре, и проблеск надежды в ответ на наше внимание... Крепким подзатыльником привел Василия в чувство, потом за шкирку его - и вперед! Под многоголосый девичий смех - к выходу. Со стороны выглядело так, будто строгий отец вразумляет излишне охочего до женского полу сына.
– Пустите!
– Молчи, дурак! Мы целы и на свободе, пока на нас внимания не обращают.
– Виноват, Эччеленца! Пустите, право: я уже в разуме.
– Точно?
– Точно.
– Смотри у меня!
Юноша одернул тесноватый в плечах камзол, поправил сползшую на нос шляпу, взглянул с опаской (не прибью ли я его сразу?) и вновь принялся за свое.
– Ваше... Синьор Алессандро, может все же выкупим девку? Хоть десять лет согласен без жалованья служить, за один корм!
– Экой ты кобель! Такой покупкой наведем на себя множество глаз, да и не можем мы выкупать каждую пленницу!
– При чем тут кобель?! И не надо каждую...
– А какую надо? На которую твоя похоть укажет?
– Никакая не похоть! Я, может, богоугодное дело хочу сотворить... Христианскую деву избавить от страданий!
– Ах ты, рыцарь, б...ь, на белом коне! Тогда найди постарше и поневзрачней, которую берут для работы. Красавица же, купленная за бешеные деньги - драгоценная игрушка. У нее будут и собственные комнаты, и личная служанка, и всяческое баловство и угождение, а чтоб ей плетку заслужить... Очень постараться придется!
– А душевные страдания?!
– Как у любой девицы, выданной за нелюбимого. Или вовсе за старика, вдовца какого-нибудь. Знаешь, таких сколько? О чем русские бабы песни поют?
Здравыми и разумными рассуждениями успокоив и Василия, и себя, занялся делами - но какая-то царапина в душе саднила. Поболела бы и зажила, мало ли в мире мерзостей, кои приходится терпеть. Однако глубокой ночью (не спалось, дьявол!) услышал приглушенный звяк в соседней комнате. Мне ли не знать, как звучит оружие?! Бесшумно соскользнул с постели, заряженный пистолет из-под подушки сам лег в руку... Дверь настежь, отскочить из проема... В струящемся сквозь окно лунном свете замер мой верный слуга, полностью одетый и примеряющий на пояс шпагу. Мою, между
– Куд-да, сукин сын?!
– Рукояткой пистолета ему промеж глаз.
Роняя стулья, секретарь грянулся на пол. На шум прибежал взъерошенный спросонья Марко, тоже с оружием в руках, следом его слуга с дубиной, а за их спинами - хозяин дома с масляным светильником и еще какие-то люди, тоже не с пустыми руками. Ажиотаж явно чрезмерный.
– Успокойтесь, друзья. Ованес-джан, у тебя в доме найдется крепкий чулан без окон, с запором снаружи? Мой человек провинился.
– Для гостя - все, что угодно! Прямо под лестницей. Сам разберешься, дорогой?
– Конечно. Давай ключи.
Через пять минут все затихло. Разоружив шмыгающего кровью Васю (кроме шпаги, два пистолета за поясом и один в кармане, все заряженные!), спросил:
– Ты что, сучий выблядок, удумал?! Мнишь, этого хватит, чтобы справиться с базарной стражей? Там ее столько, что впору полком штурмовать!
– Я хотел только разведать...
– С этаким-то арсеналом? Отроду тупой, или от любви дураком сделался? Шпионить ходят не с пистолем, а с тугим кошельком. Посиди взаперти. Остынь, может ума наберешься.
Закрыв влюбленного остолопа в холодном чулане, велел сварить кофе (ночь все равно пропала) и задумался. Люди у меня разбаловались безбожно, а что сделаешь? Не кнутом же учить: не Россия. Захотят уйти - не остановишь. По английской методе, надо иметь избыток желающих (и годных) на всякое место, тогда у хозяина бывает выбор, а у работника - страх. Сие, увы, недоступно. Опять же, просто выгонять служителей я не вправе, потому что сам их уговорил со мною здесь остаться, вместо возвращения домой... Но я не мог заранее знать всё о каждом. В деле, как на току: зерна отделяются от плевел, достойные люди от пустых. Нужен какой-то резервуар для отсеянной человеческой шелухи. Имение, что ли, купить, да наказывать разжалованием в крестьяне? Так многие сами захотят. Да еще девка эта...
Царапина на сердце, сделанная девичьим взглядом, заныла сильней. Или что там может болеть? Немудрено в моем возрасте, после бессонной ночи.
– Марко!
– Да, синьор?
– Что так быстро? Тоже не спишь? Служба тебе на утро. Надо найти одну невольницу и разузнать, кто она, откуда и сколько стоит...
С рассветом, помощник мой отправился на Ясырь-базар, а сам я - к еврею-банкиру. Обменял вексель на целый мешок серебра, вернулся в дом Ованеса. Марко уже был на месте.
– Докладывай. Нашел девку?
– Э-э-э...
– Да что ты мнешься?! Такой старый хрен с козлиной бородкой и бельмом на правом глазу ее продавал...
– Продавца нашел, а девки у него уже нет. Вчера, к концу дня, пришел в девичий ряд кызлар-агасы - глава черных евнухов - со свитою, и трех лучших невольниц купил для султанского харема.
– Н-да... Теперь не угадать, что ей на роду написано. Власть и почет, или босфорские воды и мешок с камнями. Девка-то норовистая. Вот, держи ключ. Ваську выпусти. Скажи, чтоб не шебутился: во дворец Топкапы попала - все равно что умерла.