Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.

Радов Константин М.

Обнаружив, что дешевый хлеб можно найти только в Константинополе или Смирне, я призадумался. Кой-какие торговые связи в турецкой столице у меня сохранялись; другие можно было возобновить; но переписка требовала времени. Не успеть. Отправить приказчиков? Нет гарантии, что справятся, если возникнут серьезные препятствия. А может, самому? Всяко лучше будет! Не под своим именем, конечно: зачем волновать турок известием, что их столицу почтил визитом сам Шайтан-паша?!

Сказано - сделано! Не прошло и недели, как граф Читтано отбыл по делам в Англию, а на торговое судно, идущее из Генуи в Константинополь, взошли несколько средней руки торговцев и среди них - Алессандро Джованетти, пизанец.

Что сей негоциант носит чужую личину, любому умному человеку было ясно. Жители италианских государств слишком различны по нравам, внешности и языку: опытный путешественник определит, где родился и вырос его визави, едва лишь тот скажет "buon giorno"! Однако венецианец, выдающий себя за обитателя иного города, не составляет диковины. Туркам вообще наплевать, откуда неверные собаки приехали: деньги платят, и ладно; а христианские купцы понимающе усмехнутся.

Венеция славится в Европе, как вольная и просвещенная республика. Смотря в чем: это по части блядства она вольная. И просвещенная, отрицать не стану. А что касается торговых и таможенных правил - такого тиранства и несправедливости ни один персидский сатрап не выдумает! Все устроено, чтобы самые доходные отрасли коммерции сделать монополией избранных - той кучки старинных семейств, которая господствует в Сенате и правит городом. Прочим оставляют объедки с господского стола. Ведется эта политика с такой изуверской последовательностью, что простодушный разбой русских губернаторов, сравнительно с нею, вспоминается как милая шалость.

Штормило изрядно. Хорошо! Бурная погода - лучшая защита от мавританских корсаров, чьи валкие низкобортные суда большой волны не держат. Только в Архипелаге, близ острова Лесбос, море подуспокоилось, и тут же привязались две греческих фелюки, которые долго шли параллельным курсом. Явно с недоброю целью; однако напасть их капитаны так и не решились. Они отстали, когда на правой скуле показался мыс Баба. Узости Дарданелл, тесный предбанник Пропонтиды - и вот он на горизонте, Константинополь! По-турецки - Константиния или Исламбол (сиречь Исламополис, город ислама). Мы благополучно вошли в Золотой Рог, заплатили установленный обычаем бакшиш дефтердару и перебрались в город, снявши для жительства мансарду у здешнего армянина.

– Ваше...

– Чш-ш-ш! Меня зовут синьор Алессандро. Пора бы уже запомнить!

– Скузи, синьор! Думаете, хозяин понимает итальянскую речь?

– Не исключено. Здесь наш язык весьма распространен. Даже если нет - привыкай. Купец, не умеющий хранить коммерческие секреты, обречен на разорение.

Васька Пахомов, мой новый секретарь, сменивший на сем посту Харлампия, виновато кивнул; опытный Марко Бастиани покровительственно улыбнулся парню:

– Учись, Базилио, постоянно следить за собою. Расслабленность опасна, особенно во враждебной стране.

Чуждый и враждебный дух и впрямь ощущался. По-первости, от завывания муэдзинов чуть не в дрожь кидало: так и вспоминался африканский плен! Представьте, этакой смычок по нервам пять раз в сутки! Взгляды горожан выражали то высокомерное презрение к франкам, то неприкрытое желание содрать деньгу (а иногда - оба этих сантимента вместе). Я чувствовал себя лазутчиком в неприятельском тылу, хотя наружно смятения не показывал и хладнокровно занимался делом.

Хлебушек в оттоманской столице был: возили сюда из Валахии, из Египта, даже из России. Это, кстати - мой! Два с половиной года назад мною заложены были крупные провиантские магазины в Богородицкой провинции и продвинута в Сенате резолюция о продаже оборотных запасов, по мере обновления оных. Если Бог избавит от недорода, дозволялся и вывоз. Как раз прошлой осенью первую партию лежалого зерна сбыли туркам. Впрочем, это была лишь капля в море провианта, вливающемся в утробу огромного города, по числу жителей вдвое (а может, втрое - кто считал?) превосходящего Москву и Петербург, вместе взятые.

Подвох

заключался в здешних торговых обычаях. Чтобы содержать в покое буйную чернь, турецкие власти заботились о поддержании низких цен на съестное. Ввозить хлеб в столицу разрешалось свободно, а вывозить - шиш! Только по грамоте от дефтердара (сиречь казначея), ведающего торгами и таможнями. Ну, это я знал заранее и готов был к надлежащим расходам. Однако, по ходу дела выяснилось, что сей чиновник не может принять решение сам, без совета с баш-дефтердаром (то бишь главным казначеем), а тот - с еще более высоким начальством. А чем выше чин, тем лучше аппетит! Может, у них там цепочка до визиря протянется - сколько же серебра уйдет на подношения этим кровопивцам?!

Марко разыскал Никодима Псароса, прежде служившего моим торговым агентом здесь, в Константинополе, но после истории с "Агамемноном" вынужденного отойти в тень. Не только из-за смерти капудан-паши: дело зачахло от бесправия и беззакония. Злохищным нравом турецкие чиновники не уступят русским собратьям, а наплевательской наглостью к закону - пожалуй что, и превзойдут. На прибыль может рассчитывать только та компания, которая пользуется деятельным покровительством дружественной туркам державы. Послы и консулы оных крутятся, как белка в колесе, обороняя свое купечество от азиатского произвола. Ежели вновь заводить легальные торги - то под английским или французским флагом.

Грек высказался резко и определенно:

– Они вас разорят, синьор, а дела не сделают! Дозвольте сказать мнение, как сию коммерцию лучше устроить...

Собственно, я и сам уже додумался, что надо искать дружбы греческих контрабандьеров. Но предложения Никодима, привычного к здешнему хаосу, шли гораздо дальше. Он советовал учинить систему торговли на скупке добычи у морских клефтов - тех самых пиратов, кои нас чуть было не ограбили недавно. Можно договориться и о прицельной охоте на суда, везущие провиант в столицу. На мешках с пшеницей не написано, откуда они; а взять товар за полцены, без пошлин и принудительных даров, не в пример выгоднее! Понятно, что у самого советчика многие друзья и родичи промышляли, меж иных дел, морским разбоем. Я тоже не ощущал нравственных препон - по крайней мере, в отношении извечных неприятелей. Если турки не дают возможности вести обыкновенную коммерцию, пусть не обижаются на коммерцию вооруженную! Надлежало лишь обдумать и обсудить с исполнителями подробности, найти посредников с безупречной репутацией, определить удобные перевалочные пункты, выстроить устойчивый к разбойной алчности и греческому лукавству порядок передачи денег - словом, решить все те мелкие частности, кои способны принести смелому замыслу блестящий успех или бесславную погибель.

Псарос запросил две недели на переговоры с клефтами. Труды по моей части прожекта - диктовка писем и встречи с нужными людьми в кофейнях - отнимали не так уж много времени; оставался досуг и для неспешных прогулок по городу. Личина ко мне как будто приросла: простоватый купец из Пизы, застрявший в турецкой столице из-за ненасытности сановных взяточников, ни у кого не вызывал подозрений. Душевная судорога ослабла, звериное чувство враждебности перешло в человеческий регистр, и прирожденное любопытство пробудилось в душе со страшною силой. В первую очередь - любопытство к здешней фортификации.

Пусть злая судьба не даст мне ворваться на эти кривые улочки во главе победоносной армии: я готов вытерпеть величайшее несчастье своей жизни с достоинством древнеримских стоиков. Рано или поздно явится полководец, который все же сделает это! Не знаю, какого племени он будет, но скорее - русский. И вот тогда бесплотный дух генерала Читтанова (если за гробом есть место для подобных эманаций) вознесет к Господу свое "ныне отпущаеши"! А пока - почему бы не провести основательную рекогносцировку и не сочинить план атаки, который, может быть, вдохновит будущих героев?!