Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.
Шрифт:
В общем-то, шаги, которые следует предпринять, если желаешь влиться в круг "своих", понятны. Главное - правильно вести себя и подчиняться принятым нормам. Искренне подчиняться, с душою. Речь даже не о законах: во Франции, скажем, дуэли запрещены. Но всякий, кто дорожит репутацией, с легкостью нарушает королевский закон и следует другому, неписаному.
В Англии такого тоже полно. Это страна традиций, и жители ее не только бережно хранят традиции, унаследованные от предков: они на каждом шагу создают новые. Вот так прямо на моих глазах вырос обычай, когда знатные и богатые люди соединяются в тайные общества и называют себя "вольными каменщиками" (почему не землекопами или золотарями?). А я - сначала смеялся над детскими играми взрослых, потом побрезговал записаться в "подмастерья" при Дезагюлье в чине "мастера"... Ну в самом деле, с какой стати мне считаться ниже его? Равным - пожалуй, соглашусь. Но никак не ниже! А теперь... По некоторым сведениям, весь Попечительский совет Георгии состоит из "каменщиков", и заселение новой колонии обратилось во франкмасонскую затею.
Можно бы,
Спасала пока лишь общая вера в недолговременность сего положения. Только скажи, что новопоселенцы тут застрянут надолго (Боже упаси - навсегда), и обе половины взбунтуются. Сор будет вынесен из хаты, усмирять толпу придется британским властям и моим здешним партнерам. Осложнения воспоследуют тяжкие. Для успеха задуманных дел - вероятно, смертельные. Требовалось немедля найти место, куда сплавить людей неподходящей породы: тех, кои с охотой готовы крестьянствовать, а к заводской и вообще артельной работе годятся плохо. В Америке более ни одна колония не могла обеспечить подходящих для них и для меня кондиций, свободными же оставались только Патагония, да еще неведомое северо-западное побережье, до коего добираться - как до Луны. О Патагонии даже навел справки. Плохое место. Мало, что климат слишком холодный и сухой; впридачу соседствующие дикари, именем арауканы, настолько свирепы, что губернатор чилийского генерал-капитанства Габриэль Кано-и-Апонте принужден держать против них до четырех тысяч войска. Ну их к бесу - тогда уж лучше Африка. Яшка-вождь просил помощи? Просил. Вот он ее и получит, людно и оружно!
Не скажу, что решение отправить доверившихся мне людей в Африку, славную гибельными лихорадками, опасным зверьем и еще более опасными туземцами, принимал с легким сердцем и спокойной совестью. Зато постарался послать с пионерной партией самых бойких, беспокойных и драчливых. Весь завод вздохнул с облегчением.
К чести русских мастеровых, никто не бросил ни единого проклятья вослед уходящему в бескрайний простор кораблю. Переломанные носы и выбитые зубы если и вспоминали, то беззлобно: чего не бывает между своими! Искренне желали путешественникам попутного ветра и благополучной жизни в краях новых, диких и дальних, - главное, чтобы подальше отсюда.
Невзирая на неудачу с колонией Георгия, попытка сия не осталась без пользы для меня и моих подданных. У "каменщиков" нашлось, что перенять. Член Попечительского совета Стивен Гейлс, доктор богословия и замечательный естествоиспытатель (сочетание редкое, но возможное), озаботившись сбережением здоровья колонистов во время плаваний, придумал снабдить корабли устройствами для освежения воздуха в жилых кубриках. Признав идею здравой, я оную не только присвоил, но и усовершенствовал. Если у Гейлса вахтенные матросы качали меха, вроде обыкновенных кузнечных, то у меня на новом "Савватии" - крутили ветродуйные колеса, наподобие китайских веялок, образцы коих не раз привозили европейские купцы из Кантона. Вращательное движение дает в этом случае лучшую отдачу. Помимо удаления вредоносных миазмов, артифициальный ветер смягчает жару, что в жарком климате не менее важно.
А еще (увы, с запозданием - после отплытия будущих африканцев) из моей амстердамской фактории прислали очередную партию книг. Всем торговым агентам, помимо основной службы, вменено было в обязанность собирать издания, претендующие внести нечто новое в науки, ремесла и мореплавание. Чаще всего, авторы мололи полнейший вздор, но время от времени в сей куче мусора попадались жемчужные зерна. Вот как сейчас: трактат, поименованный "Observationes circa scorbutum", сиречь "Наблюдения о цинге", совершенно рассеивал мрак, окружающий зарождение сего недуга, и делал его происхождение ясным, как Божий день. Господи, какой же я кретин! По аналогии с гастрическими лихорадками, предполагал источником цинги некую избыточную вредоносную субстанцию, и даже не подумал, что болезнь может вызываться дефицитом субстанции необходимой! Мозаика бесчисленных фактов сложилась в четкую картину: спасает от хвори нечто, содержащеея в живых растениях Теперь эта разгадка казалась очевидной. Глянул еще раз на титульный лист: сочинение доктора медицины Иоганна Фридриха Бахстрема, издано в Лейдене в нынешнем тридцать четвертом году. Вызвал секретаря.
– Отпиши немедля в голландскую контору. Пусть разыщут этого человека и наймут в мою службу. Врачом или кем пожелает, на любых условиях. В пределах разумного,
Вышколенные служители кинулись исполнять, что велено - однако Бахстрема не застали. По одним сведениям, он получил выгодные кондиции где-то в Литве и уехал туда, по другим - оставил Лейден затем, что вызвал негодование ученых коллег экстравагантностью своих религиозных воззрений. Это в веротерпимой-то Голландии! Впрочем, как выяснилось, у него и раньше случались подобные казусы. Подробную справку мне предоставили. Немец-лютеранин, родившийся в Польше, сын ремесленника. Учился в Галле и Йене. Служил в Академическом гимназиуме города Торн учителем польского языка, одновременно - пастором у своих единоверцев; был ими изгнан за неортодоксальные проповеди. Самостоятельно мыслящим людям в богословии не место. Та-ак... Куда же изгнанник побрел? Ого, в Константинополь! Перевел Библию на турецкий язык и пытался оную напечатать, устроив для этого типографию?! Если наш мудрец остался жив после своей авантюры - наверно, он очень быстро бегает! Проповедь христианства среди турок... Миссионер легко отделается, если ему просто отрежут голову. Малейшей тени подозрения достаточно. Да, это должен быть человек совершенно бесстрашный. В том числе (что составляет величайшую редкость) умственно бесстрашный. Во врачебном сообществе царят консерватизм и верность традициям, а Бахстрем, перебежавший в медики из богословов, и тут пренебрегает всеми устоявшимися теориями. Неудивительно, что книга о цинготном недуге сочтена не стоящей критики. Мало сказать, что не признана коллегами - она ими просто не замечена.
Дав поручение продолжить поиски доктора-авантюрьера (с умеренным усердием, без экстраординарных трат), сочинил широкий план опытов по предохранению корабельных команд от цинги. Свежая зелень, свежая зелень... Где ж ее взять посреди океана?! Оранжерею на палубе не разведешь! А если разведешь, то жить ей до первого шторма. Нет, в ограниченных размерах это возможно: растить, скажем, поморскую "скорбутную траву" в легких переносных ящиках на компосте, упрятанном в парусиновые рукава; при ухудшении погоды убирать в трюм. Только на всю команду сей травки заведомо не хватит. Мнилось более авантажным сбережение свежих плодов при помощи сахарной патоки или спирта - и действительно, наибольший успех принесла именно эта метода. Сицилийские апельсины, плотно уложенные в дубовый бочонок и залитые крепчайшим ямайским ромом, сохраняли целебные свойства на всем протяжении самых дальних плаваний. Правда, для излечения заболевших требовался дозис лекарства, способный быка с ног свалить - однако пациенты не роптали. Для предотвращения же недуга матросам давали после вахты по одному плоду и по чарке получившейся настойки; выдача сия начиналась во второй месяц пребывания в море. Впрочем, это я сильно забегаю вперед, подобный рецепт был введен в действие лишь по итогам долгих изысканий
А пока вся моя флотилия, исключая "Савватия", пребывала в таких краях, где морякам цинга отнюдь не грозила. Как только на иссушенном летним медитерранским солнцем необитаемом островке жара сменилась приятной зимней прохладой, в единственной годной для крупных судов бухте бросил якорь трехмачтовый корабль. Сотни людей муравьями разбежались по берегу. Выровняв, при помощи пороха, вершины прибрежных скал и устроив надежные брустверы, они втащили туда на канатах морские двадцатичетырехфунтовые пушки. В ложбине, пересекающей самую широкую часть острова (похоже, здесь в древности бежал ручей), днем и ночью, часто переменяясь, долбили шурф. Прошли до уровня моря - и пористый известковый камень сделался влажным, затем сквозь него начала сочиться вода. Пресная вода, которой тут сроду не бывало! В колодезь опустили английский шахтный насос, а наверху для приведения оного в действие собрали из приготовленных заранее частей ветряной привод голландского фасону. Понеже штиль в этой части моря бывает редко, слуги Эола тотчас принялись за работу. Живительная влага потекла по желобу в подставленные бочки. Наполнив их все, матросы в полчаса разобрали ветряк и спрятали в скальной расщелине; о людском присутствии теперь напоминали только уставленные на бухту пушечные жерла - да поднятый на запасной стеньге громадный флаг с золотым леопардом в синем поле. Древний призрак обрел кровь и плоть: под освященным вековой традицией знаменем впервые появились подданные. Вооруженные до зубов и, большей частью, говорящие по-русски. Так родилось на свет княжество Лампедуза.
Новорожденный младенец первым делом пачкает пеленки; новорожденное государство, как водится, принялось пачкать бумагу. Князь Фернандо-Мария - первыый в роду, кто почтил визитом сие владение, - орудовал пером со сноровкой опытного крючкотвора. Рескрипт о назначении вечным наместником острова имперского графа Читтано. Объявление войны Порте Оттоманской. Толстая пачка приватирских патентов. Указ об учреждении призового суда, во главе с лиценциатом права Джузеппе Росетти, обедневшим отпрыском одной из знатнейших итальянских фамилий. Формальности надлежало соблюсти, дабы морские клефты получили законное право сбывать добычу в христианских портах, не опасаясь титула пиратов. Будут ли эти акты (и само существование княжества) признаны всеми соседственными государствами? Так мне и не надо, чтоб всеми. Первый князь Томази ди Лампедуза получил титул из рук Филиппа Четвертого Испанского - теперь королевские наследники не могут забрать сей дар назад, не подвергнув династию бесчестью. Стало быть, признание со стороны Испании и Неаполя уже в кармане. Этого, в общем-то, достаточно. Прочие - как хотят. Жаль только, что мои венецианские компатриоты слишком дрожат перед турками. Принадлежащая республике Морейская провинция была бы, как убежище клефтов, много превосходнее Лампедузы.