Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина
Шрифт:
– Да ну,– смутившись, пробормотал Мякишев и потупился.
– А ты не нукай,– сказала Люшка.– Целуй жену, давно не виделись. Только губы сперва оботри, а то опять, я вижу, яйца сырые лопал.– Она наклонилась к Мякишеву и подсвила ему сперва одну щеку, потом другую. Мякишев обтер губы грязным рукавом и приложился куда было указано. Люшка поморщилась.
– Табачищем несет, не дай бог. Ну ничего, табачный дух мужеский заменяет. А уж я-то по тебе как скучала, передать не могу. Как-то там, думаю, супруг мой законный поживает. Не скучно ли ему одному в холодной постеле? А может, кого уже приволок, а?
Мякишев, оробев, смотрел на жену, не мигая.
– Да на кой ему кого-то волочь,– громко сказал Плечевой.
– Когда он с лошадем живет на конюшне.
В толпе
– Все озоруешь, брат?– спросила она со скрытой угрозой.
– Озорую,– охотно согласился Плечевой.
– Ну-ну,– сказала Люшка.– Гляди, доозоруешься.
И, медленно поднявшись по ступеням крыльца, скрылась за распахнутой Килиным дверью.
В кабинете от приезжих гостей стало тесно. Люшка сразу уселась за председательский стол, Килин примостился сбоку, корреспонденты расселись вдоль стен, Голубев встал у сейфа, прижав плечом дверцу.
– Ну что, начальники?– бодрым голосом спросила Люшка.– Как живете?
– Да как живем,– развел руками парторг.– По-простому живем, по-деревенски. С народом вот понемножку воюем.
– А в чем дело?– поинтересовалась Люшка.
– Да так,– уклонился Килин.– Ты про себя расскажи. Все ведь в столице время проводишь. Небось со Сталиным кажный день чаи распиваешь?
– Ну кажный не кажный, а бывает, встречаемся.
– Ну и какой он из себя?– живо спросил Голубев.
– Как тебе сказать,– задумалась Люшка.– Очень простой человек,– сказала она, покосившись на корреспондентов,– и очень скромный. Как прием в Кремле, так обязательно к себе позовет, поздоровается за ручку. Здравствуйте, Люша. Как поживаете? Как здоровье? Очень отзывчивый человек.
– Отзывчивый?– живо переспросил председатель.– Ну а как он вообще выглядит?
– Хорошо выглядит,– сказала Люшка и вдруг заплакала.– Трудно ему сейчас. Один за всех нас думает.
– 13 -
Люшка родилась и выросла в бедной крестьянской семье. Летом батрачила, зиму проводила безвылазно на печи, не имея ни валенок, ни штанов. До коллективизации она не могла стать знаменитой дояркой, поскольку полудохлая коровенка, бывшая в хозяйстве, рекордных удоев не давала.
Когда же в результате скудного питания стала и вовсе дохлой, от нее прекратилась всякая польза. К тому же печальному результату могла подойти и Люшкина жизнь, но тут подоспели благостные перемены. В колхоз Люшка записалась одной из первых. Потом дали ей бывших кулацких коров. Правда, тех надоев, что раньше, коровы уже не давали, но по инерции продолжали доиться обильно.
Постепенно Люшка становилась на ноги. Приобулась, приоделась, вышла замуж за Егора, вступила в партию.
Вскоре повсюду стали выдвигать передовиков и ударников, и Люшка по всем данным вполне подошла под эту категорию. В местной и центральной печати появились первые заметки о Люшкиных достижениях. Но настоящий взлет ее начался, когда какой-то корреспондент с ее слов (а может, и сам выдумал) тиснул в газете сенсационное сообщение, что Люшка порывает с дедовским методом доения коров и отныне берется дергать коров за четыре соска одновременно – по два в каждую руку. Тут-то все и началось. Выступая в Кремле на съезде колхозников, Люшка заверила собравшихся и лично товарища Сталина, что с отсталой прежней технологией покончено отныне и навсегда. А на реплику товарища Сталина: Кадры! Кадры! обязалась обучить своему методу всех доярок своего колхоза. А получится ли у всех?– лукаво спросил товарищ Сталин. Да ведь у каждой доярки, товарищ Сталин, по две руки,– бойко сказала Люшка и выставила вперед собственные ладони. Правильно,– улыбнулся товарищ Сталин и кивнул головой. С тех пор уже и вовсе не видели Люшку в родном колхозе. То она заседает в Верховном Совете, то присутствует на совещании, то принимает английских докеров, то беседует с писателем Лионом Фейхтвангером, то получает орден в Кремле. Пришла к Люшке большая слава. Газеты пишут про Люшку. Радио говорит про Люшку. Кинохорникеры снимают фильмы про Люшку. Журнал Огонек печатает на обложке Люшкин портрет. Красноармейцы пишут, хотят жениться.
Совсем замоталась Люшка. Прискачет на день-другой в родную деревню, подергает корову за соски перед фотоаппаратом и дальше. Сессия в сельхозакадемии, встреча с писателями, выступление перед ветеранами революции… И от журналистов никакого спасения. Куда Люшка, туда и они.
Для них сама Люшка стала уже не хуже дойной коровы.
Строчат про нее статьи, очерки, песни слагают. Да и сама она, совсем ошалев, поверила уже, что эти все журналисты только для того и созданы, чтобы готовить ей доклады, описывать ее жизнь и фотографировать.
Возникло и ширилось так называемое мякишевское движение. Мякишевки (появилось такое название) брали обязательства, заполонили верховные органы, делились опытом через газеты и красовались на киноэкранах. Коров доить стало совсем некому.
– 14 -
– Ну что с вами делать!– с досадой обратился к народу парторг.– Вы вот собрались и стоите. И думаете, что организованно стоите. А я отселя, сверху, что-то никакой организованности не замечаю. Я замечаю только, что каждый норовитнстать взад, чтобы потом первым бечь к магазину. И вам никому не стыдно. Хоть бы землячку свою постеснялись.
Ведь она у нас легендарная. Лично с товарищем Сталиным. неоднократно встречалась. А с ней корреспонденты. Они ведь могут про все написать. Я вас, товарищ корреспондент – обратился он к одному из приехавших,– лично прошу, пропишите и пропечатайте на весь Советский Союз. Пропишите, что в нашем колхозе народ несознательный. Везде сознательный, а здесьснет. Пускай станет им стыдно. Разбрелись, растянулись, как стадо, честное слово. А ну-ка давайте все в кучу, да потеснее. И ежели вы не умеете сами по себе стоять, как положено, то я вам скажу так: мужики все возьмитесь за руки, а бабы в середку. Вот и стойте. Хотя так тоже плохо. А хлопать кто будет? Под руки беритесь. Теперь другое дело.
Наведя таким образом порядок, Килин предоставил слово Люшке. Люшка вышла вперед, помолчала немного и начала тихо и по-домашнему.
– Бабы и мужики!– сказала она.– Тяжелое горе обрушилось на нас с вами. Коварный враг напал на нашу страну без объявления войны. А ведь еще надавно притворялись друзьями. Будучи в Москве два года назад, мне довелось видеть ихнего Риббентропа. Правду скажу, не произвел он на меня впечатления. Мужичонка невидный, ну навроде нашего, допустим…– она поискала глазами, с кем сравнить, хотя сравнение заготовила загодя…– да навроде Степки Фролова, ну, конечно, побашковитей. Улыбается, все на своем шпрехен зи дейч тосты провозглашает, однако и тогда еще мне Климент Ефремович Ворошилов сказал на ухо: Ты, Люша, не смотри, что он такой приветливый, на самом деле камень за пазухой ох какой держит. И теперь часто вспоминаю я слова Климента Ефремовича и думаю, да, действительно, камень, булыжник держали эти господа за пазухой. Бабы и мужики! Теперь, когда случилось такое несчастье, нам больше и делать ничего не остается, как сплотиться вокруг нашей родной партии, вокруг лично товарища Сталина. Вот буду в Москве, увижу его, родного, разрешите сказать от вашего имени, что все труженики нашего хозяйства все силы отдадут… да не лезь ты в глаза со своим аппаратом,– неожиданно, и ко всеобщему удовольствию повернулась она к корреспонденту, снимавшему ее, вися на перилах,– сбоку сымай. Все силы отдадут делу повышения урожайности. Все для фронта, все для победы!– Она помолчала, помедлила, собираясь с мыслями. И тихо продолжила:– К вам, бабы, обращение особое. Не сегодня завтра мужики наши, наши отцы, наши мужья, наши братья уйдут защищать свободу. Война есть война, может, и не кажному удастся вернуться. Но пока они будут там, мы здесь одни останемся. Трудно придется. И робята малые, и в избе надо прибрать, и сготовить, и постирать, и за своим огородом приглядеть, и о колхозном деле не забывать. Хотим мы того или нет, а теперича кажной за двоих, за троих придется работать. И за себя, и за мужиков. И мы это должны выдюжить и выдюжим. Мужики! Идите на фронт, выполняйте свой мужеский долг, защищайте нашу Родину от супостатов до последнего. А насчет нас не беспокойтесь. Мы вас заменим…