Жизнь и приключения Федюни и Борисыча
Шрифт:
– После тех событий и предложили мне наши мужики в выборах поучаствовать. Я до этого потопа на России уже и крест поставил. Думал, не поднимется никогда. Молодёжь не та, новые богачи о земле не думают… А вот когда беда пришла, понял я, не сломать нас. Нам только в стороне стоять нельзя, надо вернуть себе нашу землю, да по-новому её обустроить.
Потоп
На взгорке красовался десяток коттеджей, сложенных из красного кирпича. Они укрепились на фундаменте и заложенной природой монолитной каменной
Испокон веку там сельчане не строились. Ни огорода вскопать, ни колодца пробить. Лопата снимает тонкий верхний слой земли, а потом только дзинькает, аж искры сыплются. А вот теперь там понастроили теремки новые скороспелые богачи. Им огороды и колодцы до лампочки. Они не огородами живут. Гранит пробили глубоко, метра по три высотой подвалы получили, и под землёй обустроили для себя бильярдные, бани, гаражи. Ограда вокруг домов, не менее чем на метр вкопанная в грунт из штучного, в три кирпича материала. Ну и сами коттеджи по три этажа вверх. Навезли много стройматериалов, обустраивались прочно, надёжно, надолго.
На этой стройке половина села зарабатывала себе на хлеб, и злилась, потому что другой хорошей работы в селе не было по вине в том числе и этих заказчиков. Плевались, ругались, но семьи кормить было нужно. От тех, кто работал на стройке и были известны такие подробности, какой марки и сколько цемента было потрачено, какое расположение и количество комнат, какие чудеса прячутся в подвалах новых домов.
Там же работали и Федюня с Борисычем, удивляясь возможностям больших денег, сокрушаясь, что такие дома никто и никогда не построит для простых людей, понимая, что стройка идёт в основном не на те деньги, что честно заработаны горбом.
Уже многие привыкли, что пройдохе и вору губернатору дела нет до того, как выживает сегодня село. От него никто не ожидал ни помощи, ни поддержки. Боялись, как бы он не разрешил скороспелым богачам у села отнять последнее.
Хозяйства разрушены или переданы почти даром ловкачам за хорошие взятки. Обманом выманены земельные паи. Денег на строительство дорог, ремонт моста, расчистку русла реки, водопровод и газ село не видело с момента прихода к власти губернатора, который сумел продержаться два срока и готовился пробиваться на третий.
Поэтому грустно было на душе у селян. Обсуждая ситуацию, матерились сорокалетние мужики Федюня и Борисыч. Вспоминали прежнее, процветающее, богатое село, хоть и кривую, но искреннюю заботу старого, теперь несуществующего государства. Очень жалели и сокрушались о том, как сильно разрушена армия.
– А пацаны! Ты видел, кого призывают? Он на ногах от недоедания не стоит. Служат те, кто откупиться не смог… Автомат тяжелее, чем сам призывник! – горячился Федюня, укладывая финскую керамическую плитку на пол невероятной по красоте сауны. – Его не то что враг, его дождь наповал убьёт! Армия, мля… А Чечня! В Чечне что творится!
– Да, братуха, хреново. Если чо, помощи ждать неоткуда, – соглашался Борисыч. – Только не они виноваты, что им самим сейчас помощь нужна. А мне так хочется хотя бы на пару недель попасть опять в ту, нашу, настоящую армию!
– И мне, – подхватил Федюня. – Может и не на два года службы, может и не стоять на тумбочке, а просто пробежать, как в рейде, плечо в плечо, с автоматом и полной выкладкой, к общей цели, всем вместе! Только чтобы опять были всё те же, наши пацаны.
Ах! Глянули друг на друга – у каждого молодой блеск в глазах, щёки зарумянились. Эх…. Не будет больше никогда той армии и той страны…
Матерились, плевались, и… продолжали работать на строительстве у новых богачей, чтобы хоть как-то прокормить семьи.
– Я не против богатых, – кивал на фантастическую сантехнику Федюня, – я хочу, чтобы не было бедных. Ведь наворовано же! – разводил руки в стороны, как бы стараясь показать в подвале особняка, как много наворовано.
– Ну не все, кто сейчас разворачиваются воры. Хотя эти, – кивал он наверх, – эти, да. Этими – точно, у нас и украдено, я тебе даже могу сказать, где именно. А ты думал? – соглашался с другом Борисыч. – Ты понимаешь, не так бы было обидно и страшно, если бы они делились, – кивнул головой наверх, имея в виду и хозяев стройки, и вообще всех новых богачей. – Хотя бы отдавали деньги на армию.
– Да… Держи карман…
За пару недель работы Федюня и Борисыч вместе с бригадой поставили мощную дамбу, укрепили бережок. Так, чтобы коттеджи устояли в любой стихии. Да только новые селяне, соблюдая свои интересы, этой дамбой наделали беды. Речка не особо спокойная, журчит на перекатах, новый путь себе пробивает и подтачивает потихонечку высокий берег, от которого до домов простых людей метров пятьдесят осталось.
Где тонко, там и рвётся. И порвалось. Порвалось там, где годами не решались вопросы и накапливались проблемы.
Дожди лупили нещадно две недели подряд. Из-за того, что русло не чистили уже лет десять, на дне накопилось много всякой дряни, которую несёт со своими водами любая река. Уровень воды из-за этого препятствия поднялся неимоверно. А полную беду сотворила вода, которая из водохранилищ выше по руслу перехлестнула через плотину, сломала укрепления и ринулась вниз огромной волной. Вот этой волной почти мгновенно и смыло нижний берег села. Те дома, что покрепче, держались ещё несколько суток. Стояли покосившиеся, зачерневшие нанесённым илом и сползли-таки ночью в реку, в несущуюся бешеную воду.
Как игрушечный был в секунду снесён старый деревянный мост. Закрутила, завертела его бешеная вода и разорвала в щепки.
И село оказалось отрезанным от внешнего мира.
Дождь не утихал. Вода нашла себе ещё один путь, и большой участок земли с пригорком стал островом.
На острове метались пойманные в ловушку стихии люди, дома которых пожрала вода. Ни перебраться на «большую землю», ни защитить себя на «острове» они не могли.
С берега односельчане пытались два раза отправить смельчаков в лодках, но первую лодку перевернул, а вторую разбил бешеный удар бурно несущейся воды. Больше рисковать не стали, решили ждать, пока поток станет не таким стремительным.