Жизнь и приключения Светы Хохряковой

Догилева Татьяна Анатольевна

– Что это было? – спросил ошалело.

Но я ничего ответить не смогла, только тяжело дышала.

– Воды, воды ей! – заорал Славка.

Мне принесли пластиковую бутылочку, я попила, и Славка снова дал камерам знак снимать.

– Что это было, Светлана? – опять ласково спросил он.

– Это был заколдованный принц, он увидел и полюбил меня с первого взгляда, а я его. И скоро он заберет меня в свое морское царство. Вот как-то так.

– Стоп камеры! Она не в себе!

Славка обиделся и оставил меня в покое. Смешной! Что я могла ему ответить, особенно тогда? Потом-то версия у меня появилась. Скорее всего Джонни был когда-то военным дельфином в какой-нибудь хорошо вооруженной стране,

уж больно он к людям снисходительно относился. А потом ему служить надоело, и он дезертировал. А почему ко мне любовью воспылал – кто его знает. Может, я на его тренершу из прошлой жизни смахивала, а может, мои зеленые волосы ввели его в заблуждение, и он решил, что я русалка, а своим помогать надо. Но факт остается фактом. Он полюбил меня, а я его, и любовь наша документально запечатлена в видеоматериалах Главного канала TV.

Там еще много чего запечатлено. Прибытие остальных партисипантов на остров Чалунгва, конечно, тоже есть. После моего триумфального появления они смотрелись, прямо скажем, слабовато. Ну довезли их на лодках до нужного места, дальше они сами в воду попрыгали и уже последние метры плыли. Вышли на берег и давай обниматься и целоваться. Встреча на Эльбе практически. А камеры вокруг бегают, режиссеры суетятся. Полный кайф для бывших «успешников». Они, мои коллеги бывшие, вообще питают не очень здоровую любовь к камере. Патологическое желание все время перед ней кривляться, на все пойдут ради этого, и на подлость любую, и на подвиг любой. Вот чего девок академических на остров Чалунгва занесло? Они же все раскрученные, известные, богатые да избалованные, сидели бы в Москве да наряды меняли. Нет. Лучше голодать да москитов кормить, только чтобы снимали день и ночь. Я поражалась им до глубины души и даже восхищалась: им на все трудности плевать было, если камера рядом болталась.

Ну и понятно, мой экзотический роман с Джонни им как спица в печень, все внимание нам, понимаешь, а им фиг с маслом. Они пытались как-то пристроиться, «Джонни, Джонни!» – кричали, как только дельфин приплывал, хотели моего дружка сделать общественным достоянием, рыбкой прикармливали, особенно Илька старался. Но Джонни всю рыбу сожрет, а близко к себе никого не подпускает, только меня. Ну все и злятся. И партисипанты, и съемочники, которым особой радости не было каждый день зеленоволосую дегенератку снимать, а куда денешься? Стали они ко мне подкатывать, повлияй, мол, на своего-то. Пусть хотя бы Калганова покатает на спине. Вот тут у меня крыша и поехала от своего величия. Так-то я ничего, вменяемая, самокритично к себе отношусь, знаю, что ничего особенного собой не представляю. А тут первый раз в жизни такая кодла людей, которые и богаче меня в миллион раз и знаменитее, передо мной унижается и подлизывается. Стала я практически королевишной на острове Чалунгва. Даже Илька решил со мной резко задружиться.

– Светочка, Светочка, пойдем рыбки для Джонни наловим! Светочка, Светочка, давай я помогу тебе костер разжечь!

И Светочка такая первая по красоте и таланту по острову разрезает да милые улыбки в камеры посылает. Это же ужас, как даже маленькая власть человека меняет. Оглупляет очень. Почему я тогда решила, что от меня действительно что-то зависит? Сбрендила, видать. Я же женщина взрослая и не совсем глупая, ситуацию просекала. Спросит Большой Папик у продюсеров Главного канала в Москве: «Что за дела? Почему какая-то засратая Пеппи на дельфине катается, а не мой сынок? Я вам за что, падлам, деньги плачу?» Что продюсерам отвечать? Действительно, неувязочка. Илька должен быть первым, лучшим и самым ярким везде и во всем, заказ ясный и определенный. А тут такая засада – история с дельфином. Можно, конечно, эту историю долбаную вымарать на фиг, но рука не поднимается, больно интересная история-то. Приплыл дельфин ни с того ни с сего из середины океана и такие чудеса перед камерами творит, что только держись. Да такое даже в самых смелых мечтах не привидится. А продюсеры, они хоть и продажные, но все же творцы. И шлют они депешу в Корунду: «Действовать через Хохрякову кровь из носу – снять Калганова с дельфином».

Стали режиссеры меня на свои заседания на Большую Землю вывозить.

– Светлана, ты должна нам помочь, весь проект застопорился: пока проблему с дельфином не решим – не можем двигаться дальше.

Ну а Светлана пальцы веером:

– Ну не знаю, не знаю…

Стали они меня покупать тогда:

– Сделаем тебя второй. Ильдар, естественно, первый. Победитель Суперигры, ну а ты будешь вторая. Его, так сказать, верная подруга. Годится?

Ну и головка моя закружилась. Представила себе триумфальное возвращение на родину и продалась.

Стали мы с Илькой не разлей вода. Даже спали рядышком, это кому-то в дурную голову пришло, что он должен моими запахами пропитаться. Да и Илька, сволочь, очеловечился. На острове совсем другим стал. Я же говорю – он чистый псих, а психи, когда им надо, могут быть очень обаятельными и привлекательными. Вот и он стал белым и пушистым. Лицо доброе, глаза лучистые, улыбка открытая. Загляденье, подарок съемочной группе. После яхты-то они здорово напряглись, снимальщики наши. Деньги деньгами, но как из этого чмо супергероя делать – вопрос каверзный. А тут – снимай не хочу.

Калганов строит дом, Калганов ловит рыбу, Калганов обследует джунгли, Калганов находит источник. Из источника этого воду пить категорически запретили, привозили нам на остров покупную в больших бутылках, а потом переливали в глиняные кувшины, так что «неформат» в кадр не попадал. В общем, в Москве продюсура писала от восторга. Все шло отлично, «только бы эту историю с дельфином добить – и мы в шоколаде». А добивать «историю с дельфином» должна была я – Пеппи, она же Светлана Хохрякова. Ненавижу себя ту, просто ненавижу. Так мне вдруг понравилась вся эта бодяга – в первачах ходить, что просто сил нет. Каждый мой поступок и даже движение фиксировались камерами, и меня прямо раздувало от собственной знаменитости. Пеппи нашла банановое дерево, а это не сняли. Как же так! Подлость! Чего вы снимаете, придурки, самое главное остается за кадром! Устроила целую истерику.

Они, правда, все равно не пошли запечатлевать это самое дерево. Потом-то до меня доперло, что деревце не совсем форматное. Они его специально подсадили еще до игры, бананы-то на острове не растут, и это дерево тоже не прижилось, листья пожелтели, а плоды зеленючие. Но это я потом дотумкала, а тогда чувствовала себя кормилицей всего нашего племени.

Правильно я в школе учила, что бытие определяет сознание. То мое бытие лишило меня сознания совсем. Стала я такой же, как и все академистки – чванливой и самовлюбленной дурой. Но «час икс» приближался. Лирика лирикой, в смысле – быт на острове, а оседлать дельфина Калганов должен, так что давай Пепита, отрабатывай свою звездность. Стала я Джонни потихоньку к Ильке приучать. Он приплывет, красавец мой, я к нему в воду, а за мной Илька осторожненько.

Джонни вокруг меня кружит, играется, а я ему на Ильку показываю и приговариваю:

– Это Ильдар. Ильдар хороший, хороший.

Лучше б я себе тогда язык откусила. Дельфин-то умнее меня был, не очень моим словам верил – я по глазам его видела, но стал Ильку потихоньку к себе подпускать. Играть с ним не играл, но пару раз дотронуться до себя позволил. Вот счастья-то у съемочников было – чуть с лодки не попадали. Но катать Ильку – ни в какую. Перетерпит его прикосновение и быстро отплывет, и смотрит на меня оттуда – «Кончай, мол, дурака валять!».