Жизнь и приключения Заморыша
Шрифт:
– Этот мальчик - волшебник, - сказала Дэзи.
– Он даже сквозь стены все видит. Хочешь, он узнает, сколько у тебя в кармане денег?
– Что другое, а это он, конечно, узнает, если плохо держаться за карман. Эй, Фома!
– позвал старикашка.
– Выпроводи мальчишку.
Из каретника высунулся толстомордый кучер, тот самый, который возит Дэзи в лакированной коляске.
– Папка, не смей!
– прикрикнула Дэзи.
– Мне скучно, ты не выпускаешь меня со двора, а он забавный.
– Пожалуйста, - сразу согласился старикашка.
– Забавляйся, мне что! Только как бы он не напустил тут блох.
– И заковылял в дом.
Если б у меня и в самом деле были блохи! Я бы запустил их целую горсть за воротник противному старикану.
– А почему тебя не выпускают на улицу?
– спросил я Дэзи.
– Ты не знаешь? А еще волшебник! Сегодня забастовка! Они могут и на улицу прийти.
– Ну и что ж?
– Как - что? Будут все разбивать, всех грабить, убивать. Моя подруга, Аня, тоже дома сидит. Мне не с кем даже в крокет играть. А ты умеешь в крокет?
Я боялся, что Нифонт приведет сюда других монахов и они меня все-таки утащат, но я не мог не только уйти от Дэзи, но даже оторвать от нее глаз. Теперь, когда я видел ее так близко, все казалось мне в ней бесподобным: и каштановый локон, трепетавший на лбу, и маленькое розовое ухо, и яркие глаза с золотниками, и даже чуть кривенький зубик, который так уютно сидел среди остальных ровных, блестящих зубов. Да что там! Тоненький белый шрам около ее локтя - и тот был несказанно приятным на взгляд. Но как она забавлялась мной! Сначала я по ее приказанию ходил на руках по крокетной площадке. Потом кукарекал петухом. Потом с завязанными ее платочком глазами нацеливался крокетным молоточком в деревянный шар и попадал себе в лоб.
Когда я опомнился и заглянул через чугунные решетчатые ворота на улицу, то чуть не вскрикнул от страха: на мостовой стоял экипаж с поднятым верхом и сидящим в глубине кузова Дамианом, а около экипажа расхаживали Дука и несколько здоровенных парней. Я отпрянул от ворот.
– Дэзи, спрячь меня скорей!..
Она подбежала к воротам, вернулась и с недоумением сказала:
– Это Дука с приятелями. Они тебя ищут, да? Так что же ты наделал? А, понимаю! Ты их обокрал, да?
Я заметался по двору. Куда бежать? Через калитку в соседний двор? Но там, наверное, притаились монахи.
На улицу? Там Дука с Дамианом. В дом? Там злой старикашка. А Дэзи наблюдала за мной, и на лице ее - или мне это только показалось?
– появилось то же выражение, какое было и на лице ее отца, когда он крикнул Фоме: "Выпроводи мальчишку!"
Я метался и еле замечал, что откуда-то неслось пение множества голосов. Но вот налетел ветерок, зашелестел в листьях акаций, и ко мне ясно донеслись слова песни.
Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе...
Высунувшись из окна, старикан так заверещал, будто его резали:
– Фома, запри ворота на замок!.. Дэзи, беги в дом!.. Дарья, закрой ставни!.. Скорей!.. Скорей!.. Скорей!..
Я кинулся к воротам. Ни экипажа с Дамианом, ни Дуки с парнями нигде видно не было: их как ветром снесло.
Поперек улицы плыло огромное красное полотнище с белыми буквами, каждая в аршин: "ДОЛОЙ ЦАРИЗМ!"
За полотнищем беспрерывным потоком вливались в улицу люди с красными знаменами. Впереди всех шли Тарас Иванович, Гаврила, и все те, кого я видел в кузнице.
А вот и Илька! Он бегает между рядами и бросает взерх пачки листовок. В солнечном воздухе листовки кружатся, как белые голуби, и, козыряя, опускаются на руки людей. А песня гремит:
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе!
Вдруг по рядам будто трепет прошел: послышался дробный цокот копыт, и из-за угла показались чубатые всадники в фуражках набекрень, с винтовками за плечами, с нагайками в руках.
– Ага!
– донесся до меня злорадный выкрик старикашки.
Седая женщина, в которой я тотчас узнал Зойкину бабку, вышла из рядов людей и протянула перед собой красный флажок, будто останавливала им поезд.
В ту же минуту рядом с ней стала девочка-подросток с ярко горящими на солнце волосами. Она взяла из рук старухи флажок, подняла его над головой и пошла навстречу казакам.
– Зойка!..
– крикнул я не своим от радости голосом и бросился к девочке.