Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Шрифт:
— Нам бы с Тамарой Ивановной, — проканючила Совушка, но я сурово прервал ее.
— Тамара — моя жена, а в доме хозяин — я. Все вопросы — через меня! — продекларировал я.
— Мне, конечно, неудобно, но мой муж Дима, — она указала на очумевшего студента, — любовник вашей супруги…
Тут уж пришла очередь очумевать мне. Я встал, и, выпучив глаза, грозно вскричал, обращаясь к Тамаре:
— Это правда?!
Тамара же, привычным движением падает на колени и обхватывает мои ноги, точь-в-точь, как сегодня утром перед входом в ИМАШ. Лицо вверх, глаза молящие:
— Не бей меня, прошу не бей, я не знаю этих людей, не бей меня, господин! — «в страхе» лепечет Тамара.
И тут вдруг случилось непредвиденное. Совушка тоже бросается на колени, подползает ко мне, и, протягивая вверх полные руки, бубнит:
— Не бейте ее, простите, не бейте женщину, пожалуйста!
Дима застыл за столом, как соляной столб. А я, рванул на себе халат, обнажив мышцатую и волосатую грудь, завопил благим матом:
— Всех порешу! И тебя, сучку, и хахеля твоего, и эту провокаторшу! Всем кровь пущу! — и я ловко схватил со стола большой кухонный нож, которым Тамара резала колбасу.
Дима, как сидел молча, так молча и рухнул на колени передо мной, рядом с женой и любовницей. Этого я не ожидал. Надо было что-то делать. Я скинул с себя халат и зашвырнул его в угол. Играя мышцами, я поворачиваю нож острием к себе.
— Или себя порешу, раз вы все такие культурные! — заорал я, неумело пытаясь ткнуть себя ножом в живот, но подскочившие Тамара и Совушка не дают мне этого сделать. Они хватают меня за руку и пытаются вырвать нож. Побледневший Дима молча стоит на коленях, не в силах ничего предпринять.
Смех душит меня, и я могу испортить весь эффект. И тут я бросаю нож на пол и, закрыв лицо руками, захожусь в рыданиях, то бишь, в диком хохоте. Бегу в комнату и кидаюсь лицом вниз на постель. Тамара мигом откупоривает бутылку мадеры и «мухой» несет ее мне. А гостям приказывает:
— Садитесь за стол! — и те срочно подчиняются.
Я отпиваю вино из горла и вопросительно смотрю на Тамару. Та шепчет мне на ухо:
— Ты велик! Ты — Качалов, да нет — Мочалов, да нет — сам Щепкин Михал Семеныч! Но — заканчивай перевоплощение, а то дойдешь до Отелло!
Я отпиваю еще и кричу: — Халат мне!
Выхожу к гостям на кухню с початой бутылкой в руке и спрашиваю Тамару, указывая на Диму:
— Ты знаешь его?
— Нет, господин, в первый раз вижу!
— А ты — ее? — спрашиваю я, на сей раз Диму.
— Да нет, откуда, впервые сейчас вижу! Жена до подлости довела — подавай ей любовницу — или развод! Не верит, что я один жил, ее только и ждал! А телефон и адрес Тамары Ивановны у меня были в книжке записаны, она наш консультант по вентиляции в институте. Думаю — она женщина с юмором, простит, а тут на мужа напоролись! Простите великодушно, что так поступили с вами!
И супруги опять рухнули на колени.
— Хорошо, на сегодня прощаю! — свеликодушничал я. — Но вы играли в опасную игру! Вам повезло — напоролись на интеллигентного человека. Не рискуйте так больше! А теперь давайте выпьем мировую! — и я налил по полному стакану водки Совушке и Диме. Нам с Тамарой — по такому же, но мадеры.
— За любовь! — проревел я, — и пусть на дне этих стаканов останется столько капель, сколько мы желаем друг другу зла!
Дима проглотил водку и Совушка, давясь, выпила все. Для нас же с Тамарой, стакан мадеры — дело привычное. Я разлил остаток водки супругам и заставил их выпить. Дальше мы стали пить мадеру. Скоро мы все перецеловались и даже запели что-то.
— А может быть нам устроить «айнэ кляйнэ групповухэн» — пытался предложить я, но Тамара вовремя закрыла мне рот ладонью.
И вдруг Совушка стремглав сорвалась с места и бросилась в туалет. Но не успела — похвалилась в углу выпивкой и закуской. За ней кинулся Дима, подхватил ее за спину одной рукой, чемодан в другую, и супруги исчезли за дверью. Я в глазок наблюдал, как Совушка уже на площадке продолжала свою похвальбу едой и питьем.
Но эту «похвальбу» Тамара прибрала только утром. Мы слишком выложились на перевоплощении, организм требовал разрядки и отдыха. Цель была достигнута
— Дима с супружницей исчезли, и больше о себе не напоминали.
Решил я для присмотра за Тамарой, чтобы она больше богатых дедов и бедных студентов не кадрила, ходить к ней по вторникам. Вместо Оли, для которой у меня теперь оставалась только пятница.
Получил я встряску от Тамары Ивановны, подошел черед Лики. Первые две встречи с ней прошли на высоте, мы почти влюбились друг в друга. Ученый человек — и в койке грамотен. Лика научила меня многому, чего я в свои сорок с лишним лет просто не знал. Порнофильмы тогда только стали появляться, да и то какие-то осторожные, а у меня даже «видака» своего не было. Что-то удавалось посмотреть у Маши в Красногорске, но, в общем, я был, конечно, профаном в «вычурном» сексе.
Лежим мы как-то с Ликой нормально, голова к голове. А она вдруг начинает поворачиваться ко мне «вальтом», ногами к голове, то есть. Я — поворачиваюсь за ней, ну думаю, подушка ей высока, или, что другое мешает. Но она смеется — замри, лежи так! Только после я понял, что она хочет вытворить — моя ученая выдумщица! «Такой способ, — говорит, — «шестьдесят девять» называется, только произносится по-французски».
Ну и разные другие штучки, от которых дети уж никак родиться не смогут, тоже показала.
— Эх, — думаю, — если бы в Азии и Африке народ был бы научен всему этому, то никаких противозачаточных средств не надо и демографические проблемы сами собой бы решились.
Я полагаю, что спад рождаемости у нас в конце 80-х и начале — 90-х годов был связан именно с распространением порнофильмов и обучением простого народа нетрадиционному сексу. Вот в Китае и Индии надо бы такие учения проводить, мигом бы рождаемость пошла на убыль!
Но я, кажется, заболтался. Так вот на третью встречу Лика прибегает запыхавшись, проскакивая мимо меня, и, не поворачивая головы, бросает на ходу: «Иди за мной». В лифт сели порознь, а к квартире Люды я подошел один. Дверь открылась и Лика втащила меня в квартиру.