Жизнь и время Гертруды Стайн
Шрифт:
Некоторые критики провели параллель между отдельными эпизодами рассказа и мазками на художественных полотнах. «Помог» и Сезанн. Гертруда с братом недавно приобрели одну из его картин Портрет жены. Из Автобиографии:«Она смотрела на него, и он послужил стимулом и вдохновением для написания Трех жизней».Позднее Стайн разъясняла, что полотна Сезанна, «оконченные или нет, всегда представляли саму суть картин, выполненных маслом, потому что все было там, реально там… Именно тогда я почувствовала большое облегчение и начала писать». Возможно, писательница увидела в Сезанне одновременно и форму и суть, слитые воедино. И попыталась выразить этот баланс в прозе.
Три жизнибыли
Утешением явился отзыв одного американского журналиста, нашедшего истории «крайне хорошими, наполненными реалиями жизни, правдой, нестандартностью. Меня поразила человечность и по-настоящему глубокое проникновение в человеческую психологию». Издательство Даффилд и Ко.ссылалось на необычность литературного изложения и заканчивало свой ответ любопытным выводом-рекомендацией: «На одного, интересующегося вашим применением французских методов к сочинениям об американской жизни низших классов, найдутся сотни неискушенных в литературных ценностях, которые увидят [в вашей книге] еще одну реалистическую вещь. А реализм в наши дни не идет».
Оставался единственный путь — публикация повести за свой счет. Обратились в издательство Графтон Прессв Нью-Йорке и договорились о выпуске тиража в одну тысячу экземпляров за 660 долларов. Но когда президент Графтон Прессознакомился с рукописью, он пришел в смятение от стиля и, главное, от языка. Состоялся обмен письмами, где автору предлагалось внести изменения в текст, исправить грамматику. Гертруда решительно отвергла все рекомендации, и стало казаться, что сотрудничество не состоится. Однако бизнес есть бизнес, и вскоре на улице Флерюс появился молодой человек, посланец издательства, для выяснения одного-единственного факта: был ли автор неопытным писателем или обладал скверным английским. Гертруда в ответ рассмеялась и порекомендовала представителю отпечатать книгу. Книга все-таки появилась на свет в 1909 году.
Для начинающего автора выход первой книги (пусть и за свой счет) — всегда значительное явление. Она послала экземпляр Герберту Уэллсу и получила ответ:
Вначале ваш необычайный стиль оттолкнул меня, я был занят своей книгой и отложил Вашу. И только в прошлую неделю я прочел ее — прочел со все увеличивающимся удовольствием и восхищением. Я воистину благодарен вам за книгу и буду следить за вашим именем с интересом и любопытством.
Послала она один экземпляр книги и своему наставнику, профессору Вильяму Джеймсу. Профессор откликнулся с благодарностью, но прочесть полученный экземпляр так и не смог из-за болезни и последовавшей вскоре смерти.
Хотя финансовый успех книги разочаровал, крупнейшие американские газеты не обошли стороной появление нового имени в литературе. В целом реакция была весьма положительной; несколько рецензентов отметили наивность в некоторых рассуждениях и даже риторику, но все отмечали исключительный реализм произведения.
Наиболее точно ухватил дух произведения критик газеты Бостон Глоб.В рецензии под заголовком Заметный кусок реализмасодержались такие строки:
Автор, Гертруда Стайн, выразила свой собственный темперамент, свое видение мира. Стиль несколько необычен, временами трудно следовать изложению, временами становится скучно. Только когда читаешь книгу неспешно — не как рассказ, а как серьезную картину жизни, — понимаешь авторскую концепцию в описании робких героев, их характеров, мыслей и трагедии.
Канзасская газете Старобъявила Стайн оригинальным автором, у которого невозможно определить чье-нибудь влияние. Рецензент отметил неугомонный дух книги, вызывающий приятную, возвышающую симпатию, чувство юмора и исключительную тщательность в деталях.
Публикация сборника Три жизниопределила статус Гертруды как писателя.
Салон на улице Флерюс. Матисс, Пикассо и другие
Коллекционировать картины Лео начал в 1903 году. Первым приобретением (не считая офортов и японской графики, купленных во время путешествия с двоюродным братом в 1900 году), стала картина маслом Вилсона Стира. Поняв, что месячного бюджета в 150 долларов не хватит на покупку желаемого, Лео переключился на современное искусство, в то время относительно дешевое, и приобрел работу художника-импрессиониста Гардье. Роясь в небольших художественных галереях, коих в Париже было более чем предостаточно, он обнаружил, что картины можно покупать по относительно невысокой цене. Лео тут же приступил к изучению художественного рынка. Экспрессивный по натуре, он, как гончая, рванулся в охоту за картинами.
По совету искусствоведа Беренсона он отправился в галерею Амбруаза Воллара, и оттуда все началось. В небольшом помещении кучами были навалены картины, многие неоконченные. Посему посетителю дозволялось приходить и часами там рыться. В конце концов, Лео купил одну картину Сезанна (Пейзаж с весенним домиком).Сезанн особенно пришелся по вкусу, и по совету того же Беренсона Лео отправился к другому коллекционеру, Чарльзу Лозеру, американцу, жившему во Флоренции. Лозер, сын владельца сети крупных магазинов Мейсиз, собирал все, что попадется — картины, бронзовые и фаянсовые изделия, рисунки, мебель и т. п. Лео не считал Лозера интеллектуалом [8] . Тот всякую новую картину с мадонной показывал своей кухарке Марии, считая ее лучшим экспертом по итальянскому искусству. И если Мария говорила «Si signore, это и есть мадонна», он знал, что так оно есть, и приобретал работу. Картины Сезанна, раннее увлечение Лозера, висели у него в спальне, и Лео с удовольствием провел там много часов, изучая живописную манеру художника. Тот год Лео назвал «Сезанновским разгулом». Но купил ли он картины у Лозера, Лео не сообщает.
8
Не стоило Лео возводить напраслину. Чарльз Лозер окончил Гарвардский университет со специализацией по истории искусств и был профессиональным коллекционером. Он завещал президенту США выбрать из его коллекции Сезанна восемь картин для украшения Белого Дома, что и было выполнено.
Основными событиями для художников и коллекционеров являлись две выставки — весенний Салон Независимых и Осенний Салон. Там Лео имел возможность наблюдать и анализировать современные тенденции в искусстве. У него сложилось определенное понимание художников-современников, о чем он четко высказался в письме к приятельнице:
… если мое письмо окажется трактатом, то виной тому настоятельная потребность [изъясниться], которую я ощущаю необходимой, начиная с того времени, как посетил Осенний Салон… Художники, чьи картины мы купили: Ренуар, Сезанн, Гоген, Морис Дивуа; те, чьи картины мы не купили, но хотели бы: Мане, Дега, Вийяр, Боннар, Ван Гог, например; все принадлежат к L’Art Moderne (заметьте, не то же самое, что L’Art Nouveau)… Большая Четверка — Мане, Ренуар, Дега, Сезанн.
В январе 1904 года пополнилась семья Стайн в Париже — прибыл старший брат Майкл с женой и сыном. Поселились они на улице Мадам, недалеко от улицы Флерюс. Майкл решил, что во Франции его сын Аллан получит лучшее образование, а жена Салли сможет совершенствоваться — ведь она изучала музыку, искусство, интересовалась театром. Майкл успешно вложил деньги в Америке и мог себе позволить отойти от дел.
Все сложилось удобно, ведь Майкл был не только кровным родственником, но по-прежнему являлся распорядителем наследства, приносившего регулярный доход.