Жизнь и время Гертруды Стайн
Шрифт:
Гертруда как-то увидела на улице грузовик, на котором было написано Американский фонд помощи раненым французам.Решение присоединиться к Фонду пришло импульсивно, несмотря на отсутствие машины, водительского опыта (и, самой собой, водительских прав). Вильям Кук и тут оказался кстати. Он смог научить Гертруду шоферскому искусству на приемлемом для любителя уровне. Осталось приобрести машину. Гертруда отписала двоюродным братьям в Америку, те собрали достаточную сумму денег. В начале 1917 года автомобиль, названный в честь матери Фреда Стайна, ‘Анти’ (Тетушка) прибыл. Видавший виды грузовичок потребовал дополнительного ремонта. Вскоре Гертруда, преодолев обычные для начинающего шофера проблемы, смогла сносно им управлять. Она приспособилась мелкие неполадки устранять сама, научилась
29
Напомню молодому читателю, что машину надо было заводить рукояткой, рывком, иногда прикладывая недюжинные мужские усилия.
Со своей первой поездки (весной 1917 года) они взяли за правило подвозить любого встреченного на дороге солдата и придерживались этого правила до самого конца войны. И еще одну ношу взвалили на себя женщины — стать т. н. крестными матерями. Задача крестной матери состояла в том, чтобы регулярно писать раненому солдату и раз в десять дней отправлять ему посылку.
Первый пункт назначения от Фонда — Перпиньян, городок на Лазурном побережье Франции. На дорогу ушло несколько дней, ехать пришлось и в снежную метель и в холодные пронзительные дожди, но — удивительно! — нигде и ни разу они не пожаловались. Их разместили в небольшом отеле; туда же перевезли все ящики с медицинскими материалами. Токлас пришлось обращаться с большим набором разнообразных лекарств и перевязочных средств, соответственно их хранить и честно распределять между медицинскими учреждениями и офисами. «Вскоре не без трудностей я выучила все свои обязанности, — вспоминала Элис, — и стала профессиональным работником».
Фотографию обеих женщин на фоне их машины поместили на открытку и продавали в Соединенных Штатах для сбора пожертвований в Фонд.
С вступлением в войну США во Францию стали прибывать американские войска. Встречи с военными произвели незабываемое впечатление на Гертруду — родные американцы, от которых она была оторвана с 1904 года. Гертруда с жадностью выспрашивала у встреченных солдат, из какого они города и штата, что поделывали там, каков их возраст, какого они впечатления от Франции. И при необходимости подбрасывали их к месту назначения.
Женщины с энтузиазмом развозили по больницам медикаменты и другой медицинский груз, отсылали посылки солдатам и с неменьшим удовольствием переправляли в штаб-квартиру Фонда или в Америку полученные от солдат и администрации медицинских учреждений благодарственные письма. Врачи, зная о медицинском образовании Гертруды, настаивали на ее участии в различных процедурах, к чему она с университетских лет питала отвращение. Обычно она отказывалась под всякими предлогами, за исключением тех случаев, когда с поля боя привозили безвестных американских солдат. Тогда Гертруда считала своим долгом сделать все от нее зависящее — как на стадии операции, так и в постоперационном уходе. Приходилось, к сожалению, принимать участие и в похоронах. Гертруда, отмечается в Автобиографии,была одной из главных плакальщиц.
Они вернулись в Париж на короткое время и получили новое назначение — город Ним.
И опять длительный путь, со многими передрягами на дорогах, но обе женщины не теряли оптимизма.
В одном из отелей им встретился американский солдат, прикомандированный к отделению Скорой помощи. Он получил увольнительную на две недели и вознамерился осмотреть исторические места времен Римской империи. Следуя своему правилу, Гертруда, предварительно ‘проэкзаменовав’ юношу, пригласила его в совместные вылазки. Солдат Вильям Гарланд Роджерс охотно согласился. Поездки настолько сблизили женщин с Роджерсом, что они поддерживали с ним регулярную (с небольшим перерывом) переписку и дружбу до конца жизни. Роджерс и предполагать в то время не мог, что повторит практически тот же путь и в том же составе двадцать лет спустя. А став писателем, опишет впечатления об этой дружбе и поездке в нескольких книгах.
Похожая история приключилась и с другим солдатом, Сэмюэлем Барлоу, будущим журналистом и автором воспоминаний о пребывании в Перпиньяне. Там же, на Лазурном берегу, их застало объявление о перемирии. Токлас встретила его со слезами облегчения и радости. «Ты не имеешь права плакать, чтобы не омрачать чувства французов, чьих сыновей не будут больше убивать», — увещевала ее Гертруда.
Однако их благотворительная деятельность еще не окончилась. Руководство Фонда вспомнило о том, что обе женщины говорят по-немецки. Им тут же дали новое задание: отправиться в Эльзас. На самом деле, лишь Элис более-менее владела немецким языком, но неугомонная пара смело согласилась, правда, запасшись словарем.
Они заглянули на некоторое время в Париж, приобрели теплые вещи и в конце февраля/начале марта 1918 года, полные энтузиазма и сознания значимости своей деятельности, выехали в разоренный войной департамент Вогезы (Эльзас). На этот раз поездка превратилась в муку, грузовик разваливался на части и требовал постоянного ремонта. Добравшись до Мюлуза (Мульхаузен), они открыли централизованный пункт по оказанию помощи и раздаче одежды возвращавшимся жителям.
Пребывание в Мюлузе продлилось до конца мая 1919 года. И наступило, наконец, окончательное возвращение в Париж. «Париж, как и мы, стал гораздо печальнее», — подвела итог Элис военному периоду.
Квартира была изрядно разграблена, но от предъявления иска к немецким войскам они отказались. Их добровольческая деятельность была отмечена французским правительством — медалью Reconnaissance Francaise— буквально Признательность Франции(15 сентября 1920). Элис даже упомянула, что в ее грамоте, в отличие от Гертруды, к слову ‘деятельность’ было добавлено слово rel^ache— безостановочная, беспрерывная.
Многочисленные встречи на дорогах и в городах, пережитые трудности, слова благодарности от солдат, простых жителей сел и городов, а также официальных лиц придали женщинам уверенности в своих силах, моральных и физических. На высоте оказались и их организаторские способности, особенно Элис. А вот сбережения в банке заметно пострадали — запасы ушли на волонтерскую работу, помощь солдатам и их семьям — банковский баланс был отрицательным.
В течение всей войны они старались обмениваться посланиями со своими друзьями — Вехтеном, Олдрич, Пикассо. В январе 1915 года с горечью узнали о болезни и смерти Евы Гуэль. Из письма Пикассо: «Моя бедняжка Ева умерла. <…> Хорошо бы свидеться с тобой, ведь мы были так долго разделены. Буду рад поговорить с таким другом, как ты». Первая мировая война на время разъединила обе стороны, но, тем не менее, письмами они обменивались регулярно, хотя иногда трудно было установить местопребывание адресата.
В мае 1917 года прогремел балет Парадкомпозитора-модерниста Эрика Сати, созданный «Русским балетом» Дягилева в сотрудничестве с Пикассо. Пикассо, работая над эскизами к балету в Италии, делился с Гертрудой: «У меня под началом 60 танцовщиц. Я отправляюсь в постель очень поздно. Я знаю всех римских женщин». На что Гертруда с хитрецой ответила, что не разобрала слово после цифры 60, прося пояснить. Вообще, вся переписка, а сохранилось около 250 писем и открыток, не оставляет никакого сомнения в поистине близких, чуть ли не родственных отношениях обеих женщин с Пикассо. Письмо Токлас от 26 февраля 1918 года: «Дорогой Пабло, посылаю варежки — первая пара предназначена тебе — они принесут удачу». В 1918 году Пикассо женился на Ольге Хохловой (Ольга стала его первой женой), и он пригласил Гертруду познакомиться с ней, извинившись, что задержался с сообщением об этой новости на несколько недель. Гертруда ответила: «Мой дорогой Пабло. Ну что ж… всему свой черед, как и воспоминаниям нашей молодости; но таково состояние дел, и мы вскоре встретимся, по крайней мере, после Рождества».